Жестокая расправа
«В Кашгаре с Адольфом и его спутниками разыгралась жестокая драма, — писал он. — По одной из версий, близ города Яркенда баварец Адольф фон Шлагинтвейт был задержан афганскими повстанцами и силой доставлен ко двору правителя Кашгара ходжи Вали-хана.
Он вошел в историю под именами Уали-Тулла-хана, или Валихан-тюря, был всесильным азиатским вождем Восточного Туркестана. Однако был он совершенно больной мерзавец, одурманенный наркотиками, успевший хитростью и жестокостью захватить у китайцев власть. Из отрубленных голов тех, кто содействовал успеху его предприятия, Вали составил пирамиду на берегу реки Кызыл. Вождь с цинизмом радел об увеличении воздвигнутого им монумента смерти».
На этот раз краевед прислал очерк, в котором он описывает деятельность братьев Шлагинтвейт на просторах Азии. Проскурин подробно рассказывает о гибели Адольфа. Тропы братьев Шлагинтвейт — Германа, Роберта и Адольфа — пересеклись в ноябре 1856 года. Адольф исследовал верхнее течение Инда у Равалпинди, он хотел успеть до конца альпинистского сезона проникнуть в долины Восточного и Русского Туркестана, посетить ханства Коканд и Хиву, древние города Бухару, Самарканд и Ташкент. «С этой целью 9 июля 1857 года он перешел Каракорум, 20 июля — Куньлунь и вышел к местности Каргарлык. В начале августа вошел в ворота Яркенда, откуда проследовал в Кашгар вместе с товарищами Йахуди, Хасаном и тремя слугами во главе с опытным проводником Мохаммедом Амином. 26 августа 1857 года Шлагинтвейт имел беседу с деспотичным правителем Кашгара. По приказу ходжи Вали-хана голова Адольфа пополнила кровавую пирамиду черепов убиенных иноверцев. Причины жестокой расправы назывались разные — от серьезных мотивов до абсурдных мифов и легенд. Мол, что взять с обкуренного опиумом фанатичного правителя.
Путешественник Н.М. Пржевальский сообщал, что в Кашгаре вырезали иностранцев, распространяя слух, будто «французские сестры милосердия, которые берут к себе на воспитание детей, выкалывают им глаза, чтобы получить жидкость для изготовления фотографий». Ему вторит российский писатель, краевед и фотограф В.В. Набоков: «В Татцьен-лу по кривым и узким улицам бродили бритоголовые ламы, распространяя слух, что ловля детей осуществляется для того, чтобы из глаз их варить зелье для утробы моего Кодака».
По договоренности правительств Англии, Баварии и России в Восточный Туркестан были снаряжены в путь опытные разведчики. «Под видом андижанского купца Алимбая в опасное путешествие отправился Чокан Валиханов. В укреплении Верном (Алматы), в доме начальника Алатавского округа Г.А. Колпаковского, Чокан инкогнито встретился с губернатором Западной Сибири Г.Х. Гасфортом и председателем Области сибирских киргизов К.К. Гутковским. Получив последние инструкции, путешественник сумел проникнуть в Кашгар и приподнять завесу тайны смерти Адольфа Шлагинтвейта. Осведомители сообщили, что среди осужденных видели белокурого френга, высокого европейца со связанными руками и непокрытой головой, с золотыми волосами, развевающимися по ветру».
Читаем в книге «Письма из Гималаев»: «Адольф Шлагинтвейт сумел попасть в Кашгарию и Джунгарию. Однако маньчжурские власти всячески препятствовали проникновению иностранцев в эти регионы. Поэтому Адольф был схвачен как шпион по приказу эмира Кашгара. Исследователю отрубили голову у городской стены».
Метеор по имени Чокан
Сабит Муканов в книге «Промелькнувший метеор» пишет: «Генерал-губернатор Западной Сибири Густав Гасфорт решил сделать Чокана своим адъютантом. У тщеславного генерала для этого было несколько причин.
— Сей азиатский юноша, — рассуждал Гасфорт, — еще кадетом сблизился со светскими кругами Омска. Его знания и сообразительность ценили офицеры и чиновники, его остроумие и необычайная привлекательность создали ему репутацию дамского любимца.
Не успели Гасфорты переехать в Омск, как он уже был представлен Елизавете Николаевне. И она постоянно твердила мужу: «Какой чудесный молодой человек! Ну право же, ты должен взять его в свои адъютанты!».
Кто будет связующим звеном между губернатором и степью? Не просто было найти среди хитрых биев надежную опору. Лучшего помощника, чем Чокан, Гасфорту было не сыскать.
В национальном парке «Алтын-Эмель» есть родник, который носит имя Чокана Валиханова. В селе Шокан Кербулакского района Алматинской области в музее Валиханова рассказывают историю о том, как по пути в Кашгар Чокан закопал у родника свои дневники, понимая, что с пером и бумагой на чужбине его примут за шпиона.
В Алматы, на площади перед Академией наук, славному сыну казахской степи — ученому-востоковеду, историку, этнографу и дипломату установлен памятник.
Сабит Муканов описывает знакомство юриста Александра Врангеля с Чоканом Валихановым в Семипалатинске, которое состоялось при содействии Федора Достоевского.
Достоевский рассказывал о Чокане как о шекспировском герое, сравнивая его то с принцем датским, то с Отелло. Валиханов говорил Врангелю о том, что несомненным соперником России является Англия, но большая опасность исходит от Германии.
— Обратите внимание, кто прежде всего изучает в наше время Сибирь, Среднюю и Центральную Азию. Гумбольдт, Паллас, Фишер, Миллер.
— Да, но многие из них — деятели нашей Российской академии наук.
— Это не меняет сути. Вот и теперь Азию продолжает исследовать Риттер… Я вам приведу один новехонький пример. Германия пробует свои силы в международной разведке. В Индии появился известный путешественник Адольф Шлагинтвейт. Ученый пруссак, заметьте! Может быть, действует по прямому поручению Бисмарка. Сначала крутился вокруг Ост-Индии, потом переметнулся на запад страны и проник в Центральную Азию. Где-то в Кашгарии след его потерялся. Уж не расправился ли с ним Вали-хан?».
Секретная миссия Валиханова
В.Н. Проскурин пишет: «Миссия по обстоятельствам была тайной, краткой, но плодотворной. Чокан был поставлен в жесткие условия. Российский разведчик не мог вести открыто наблюдения и записи, ему ограничивали передвижение. Однако хладнокровие и феноменальная память сыграли известную роль. Чокан сделал сообщение о своем путешествии на заседании Русского географического общества, им были опубликованы «Дневники 1858-1859 гг.» и заметки «О состоянии Алтышара, или Шести восточных городов китайской провинции Нан-лу» («Записки ИРГО», кн. 3-я, 1861 г.). Сведения Валиханова по поводу казни Адольфа Шлагинтвейта попали в немецкую периодическую печать и были изложены в журнале Аrchiv für wissenschaftliche kunde von Russland herausgegeben von A. Ermann (1860 г.). Российское издание «Иллюстрация» (12 янв. 1861 г.) кратко сообщило, что «...череп покойного Шлагинтвейта, убитого во время его странствования, привезен из Яркенда одним английским офицером». Англичанам удалось обнаружить часть рукописи на немецком языке в объеме 131 страницы, датированной от 14 июня по 11 августа 1857 г.».
«Известно, что Чокан Валиханов был произведен в штабс-ротмистры, награжден орденом Св. Владимира и 500 рублями серебром: «В воздаяние отлично-усердной и ревностной службы состоящего по армейской кавалерии поручика султана Чокана Валиханова, оказанной им при исполнении возложенного на него осмотра некоторых из пограничных среднеазиатских владений, сопряженного с усиленными трудами, лишениями и опасностями...».
В Кашгаре было организовано Российское консульство, появилась возможность знакомства с Восточным Туркестаном изнутри. «Генконсулом был назначен Николай Федорович Петровский (1827-1908 гг.), личность весьма яркая и неординарная. В 1882 — 1903 годах все европейские экспедиции в Нагорную Азию останавливались в доме Петровского в Кашгаре, — сказано в очерке краеведа Проскурина. — Консул, его семья — жена и сын, также секретарь посольства Я.Я. Лютш и конвой из 45 семиреченских казаков составляли, по выражению путешественников, "очень милую небольшую колонию русских в Кашгаре".
Именно Петровскому принадлежит главная роль в раскрытии кашгарского преступления XIX века. В переписке с бароном Ф.Р. Остен-Сакеном, секретарем Русского географического общества, Николай Петровский делится желанием сохранить память о баварском альпинисте Адольфе Шлагинтвейте. В письме от 4 августа 1886 г. он пишет: «На днях я купил в Кашгаре термометр в футляре; на термометре прекрасной работы Ch. F. Geissler’a в Берлине и на медной дощечке значится Schlagintweit. Таким образом, старания мои разыскать остатки несчастного путешественника вознаграждаются. На днях на месте его убиения (которое я срисовал) буду ставить памятник, о чем уже сообщил китайским властям. Нельзя ли заказать в Петербурге доску (медную, мраморная не доедет, с приличною надписью), и не возьмете ли этот труд, а также редакцию надписи на себя. Крайне обяжете сим, полагаю, не только меня, но и родственников Шлагинтвейта. Розыски мои продолжаются. Главный убийца Шлагинтвейта — один из приближенных Валихана-тюря, не хотевший рассказать мне о происшествии, недавно умер; какой-то мальчик (вероятно, из его дома), прося никому не говорить, принес мне продать термометр. Я обещал ему хранить тайну и купить по дорогой цене все, что он принесет мне из вещей Шлагинтвейта».
Два года спустя Петровский сообщает своему визави: «Удалось мне наконец осилить упрямство китайцев по делу о памятнике Шлагинтвейту... Работы уже начаты, и через месяц или два все будет окончено и Вам донесено с фотографиями, мною самим отснятыми. Теперь как образец моей работы посылаю Вам: а) вид местности, где был убит Шлагинтвейт и где сооружается ему памятник; б) вид г. Кашгара с возвышенности на северной стороне».
В.Н. Проскурин приводит заметку «Из Кашгара» в 30-м номере журнала "Нивы" за 1889 г.: "Здесь поставлен памятник на месте казни Адольфа Шлагинтвейта. Памятник на берегу реки Кизыл украшают бронзовые доски от Баварского, Парижского и Санкт-Петербургского географических обществ. Вот только одна странность: путешественники, следующие маршрутом в Центральную Азию, подробно сфотографировали все памятники своим товарищам, погибшим в горах от вероломства проводников или от болезней. Но нет изображений ни православного кладбища Кашгара, ни территории усадьбы русской колонии, где Н. Ф. Петровский предполагал поставить всем общий памятник. Возможно, виной тому недавние события в Китае; т.н. культурная революция стерла с лица земли многие памятники материальной культуры».
Однако фотография памятника казни баварца Шлагинтвейта, как оказалось, была сделана немецким альпинистом Готфридом Мерцбахером. Этот альпинист был исследователем Центральной Азии, бытописателем Семиречья и достопримечательностей Верного (ныне Алматы). Он сделал фотографию пика Хан Тенгри, его именем названо небольшое озеро среди ледников и морен на Центральном Тянь-Шане.
