Замусоренная колыбель
Итак, о мусоре. Несмотря на дурно пахнущую суть, материя эта первостепенно значима для любого населенного пункта. А для крупного города, каким становилась в 196070-е годы Алма-Ата, тем более.
Мусор — проблема архиважная. Его количество неудержимо растет с каждым годом, угрожая не только среде обитания, но и самому облику нашей планеты. Огромные горы мусора обрамляют города-монстры XXI века, скапливаются вдоль дорог, размываются паводками и выносятся в моря-океаны.
Вездесущий пластик в изобилии находят и во льдах Арктики, и на дне Марианской впадины, и в плоти той рыбы, благодаря которой существует примерно четверть человечества. Если тенденция сохранится, то еще раньше, чем сбудутся мрачные предсказания о таянии ледников и опустынивании огромных территорий, Земля будет по уши укрыта слоем планетарного мусора, главным образом пластика.
Замусоренная колыбель — ожидаемая перспектива той самой технологической цивилизации, в которую завела человечество кривая тропинка общества потребления.
Переработка в каждом доме
Алма-Ата 60-х «мусорила» в десятки (а то и сотни!) раз сдержаннее нынешнего Алматы, и тому были свои причины. Как субъективные, так и объективные.
К субъективным можно отнести нарочитую бережливость жителей эпохи, в коллективном бессознательном которых навсегда засела ужасающая нищета, через которую прошли все советские поколения. Потому, прежде чем выбросить что-то на помойку, житель того времени тщательно выверял и взвешивал необходимость такого решительного действа. И чаще всего не решался расстаться с тем, что могло хоть как-то гипотетически «пригодиться в хозяйстве».
Все это «добро» в больших количествах хранилось во всевозможных сараях, подвалах, гаражах, чуланах и кладовках, присутствие которых являло собой характерную черту городской жизни в эпоху строительства коммунизма.
В кладовке у моего деда, к примеру, рядом с книгами и журналами стояла тяжеленная картонная коробка с болтами, гайками, пружинами, шпунтиками, шайбами, проволокой, подшипниками и всякими вовсе непонятными железяками. Большую часть содержимого этой волшебной коробки дед подбирал на улице.
Зачем ученому-историку, инвалиду войны нужно было все это добро в доме? На всякий случай! Вопросов это ни у кого не вызывало. (Может быть, правда, эта дедова страсть была вызвана воспоминаниями о том, что на излете своего детства он работал в слесарной мастерской в Чимкенте.)
И такие коробки были в те времена в каждом первом доме! Народ в массе оставался бережливым, потребление — вынужденно умеренным, так что все вещи, даже самые ветхие, никогда не выбрасывались. Чинились, латались, перешивались и получали вторую жизнь.
Благовоние под окнами
Но не все тогда «тащили в дом». Чтото, напротив, «выбрасывали в помойку». В основном пищевые отходы в тех домах, где не было уже никакой «домашней живности».
Для сбора мусора в каждой квартире обязательно существовало помойное ведро (обычное, оцинкованное), которое выносилось по мере заполнения и не очень часто. А рядом обязательно присутствовало еще одно такое же, предназначенное для мытья полов и хранения воды.
Мусор, состоявший, как я уже сказал, в основном из пищевых отходов, выбрасывался в ту пору не в железные контейнеры, а на помойку. Помойки эти располагались, как правило, где-то среди дворов. Наша, к примеру, представлявшая собой большой деревянный погребец из досок с распахивающимися дверцами, находилась в середине квартала рядом с сараями. А зачастую помойки были простыми мусорными ямами, в открытую благоухающими и жужжащими мухами под распахнутыми окнами многоквартирных домов.
Мусорщики-коммунальщики очищали их более-менее регулярно, но не всегда аккуратно, потому мусор часто лежал не только в отведенном месте, но и вокруг. Освобождались помойки с помощью обычных совковых лопат, посредством которых содержимое перекидывалось в кузов обычного самосвала.
Привычные мусоровозы со сменными железными контейнерами появились в Алма-Ате где-то на рубеже 70-х.
Экологически вынужденная эпоха
Мусора, повторюсь, было немного. Отношение к продуктам питания было очень рачительным и даже трепетным. Существовала целая отрасль домашней кулинарии, апеллирующая рецептами, с помощью которых из каких-то вчерашних остатков можно было сделать полноценный продукт питания. Никогда и ни при каких обстоятельствах в помойку не попадал хлеб. Хлеб в те годы еще не утратил своей первородной сакральности.
Мусора было немного, и накапливался он неторопливо. Оттого-то помойное ведро часто выносилось на помойку полупустым, дабы не плодить в квартире мух и тараканов.
В тот архаичный мусор никогда не попадали и бутылки с банками. Разве что в виде осколков. Дело в том, что вся стеклотара оставалась предметом многоразового использования.
Пустые бутылки из-под молока менялись в магазине на полные при следующей покупке, доплачивалась лишь стоимость самого молока. А бутылки из-под горячительно-прохладительного сдавались в пункты приема. Банки относились в чуланы и сараи до конца лета, когда по всей стране начиналась жаркая пора домашнего консервирования.
Не выбрасывалась и бумага, разве что какие-то мятые и грязные обрывки. Бумага тоже могла сгодиться в домашнем хозяйстве. В то время она являлась универсальным и популярным подручным материалом. Читатели старшего возраста наверняка помнят запах папье-маше, из которого детвора той эпохи строила макеты своих сказочных миров и «юрских парков».
Заверните мне это!
Кстати, мало кто из молодых пользователей пластика задумывается над тем, каким образом упаковывались в магазинах покупки в те времена, когда большая химия еще только осваивала его производство, а покупатели ходили с сетками-авоськами и кожаными хозяйственными сумками.
А вот так и упаковывались, в бумагу. Работа любой продавщицы (а это, особенно в продуктовых магазинах, была типично женская работа) автоматически предусматривала умение мастерски завернуть свой товар в лист специальной оберточной бумаги. И перевязать крупные покупки суровыми нитками так, чтобы было удобно нести.
«Девушка, заверните мне, пожалуйста...» — таким было стандартное обращение достоявшегося до прилавка покупателя. Все крупные магазины вроде ЦУМа обладали своей фирменной оберткой (вроде представленной на фото).
В бумагу заворачивали мужские костюмы и женские пальто, отрезы тканей и гвозди, взвешенное сливочное масло и конфеты, кусок мяса (кому повезет купить) и курицу, сахар и рис. В буфетах и на латках бумажными обрывками оборачивались пирожки и пирожные. Дети лакомились черешней и леденцами из бумажных кульков (в частной торговле часто шли в дело странички использованных школьных тетрадок).
А когда горожане шли на работу (в школу, институт или в турпоход), в газеты заворачивали «завтраки», которые предстояло съесть в обед (на привале). Из той же старой газеты можно было сделать воздушного змея или солнцезащитную шляпу. Не пробовали? Ну и, заканчивая тему — чем же заменяли туалетную бумагу в те времена, когда промышленность ее не производила? Правильно, той же самой продукцией киосков «Союз-Печать» и различной оберточной бумагой.
Умиротворяющее шарканье
Чистота в городе поддерживалась традиционно и характерно с помощью чиевых метел, которыми испокон веку пользовались алма-атинские дворники. Умиротворяющее шарканье жесткой соломы по асфальту ненавязчиво рассеивало ласковое течение ночи, мягко вторгаясь в морфическую полифонию диалога тополей и арыков. И это, если хотите, был такой своеобразный городской будильник, хорошо памятный всем горожанам старших поколений. Зашаркал дворник, пора вставать.
(И та гуманная замена метел на рычащие мотоциклетными моторами пылесосы в современном мегаполисе не торжество прогресса, а беда горожан!) Какая уж тут борьба за экологию, когда все улицы в синеве выхлопных газов от них?!
Насколько чистыми были улицы АлмаАты в 1960-е годы? Что можно сказать точно, мусор, который нерадивые горожане бросали на землю и мимо урн (урны те представляли собой тяжелые бетонные тубы без дна), в экологическом отношении был куда безвреднее для городской среды, нежели нынешний всеобъемлющий пластик.
Главными составляющими городского мусора тех лет являлись бумага, шелуха от семечек и окурки от папирос. Папиросы, которые тогда явно превалировали в пристрастиях курильщиков, выкуривались (в отличие от сигарет) до самого бумажного основания, так что сор от них также можно отнести к разряду безвредных бумажек.
Курили в те времена в основном брутальные мужики и угрюмые подростки. Встретить на улице нежную девушку с вызовом во взоре и сигаретой в зубах было практически невозможно. Главная страсть выросших в полудеревенской атмосфере алмаатинок была иной. Семечки. Семечки лузгали всегда, везде и без устали. Так что приличные места, например, пространство возле скамеек на бульварах, после ночных посиделок молодых утопали в шелухе по колено.