История 1: про первое великое переселение народов
«Арийская проблема» — один из наиболее чарующих и загадочных моментов истории человечества. И, быть может, судя по тому, что количество инсинуаций и измышлений в поисках решения во много раз превосходит число авторитетных научных работ, самый мутный. Но чего ждать, если поисками загадочной «прародины» увлечены не только штучные мужи ученые, но и многочисленные мужи не ученые, куда более азартные и увлеченные?
Многие исследователи (не все!) склоняются к тому, что великое расселение индоевропейцев началось из Южного Приуралья и прилегающих районов Сибири. О том свидетельствуют многочисленные археологические подтверждения, появившиеся в последние годы. Но все же откуда эти «арийцы» вышли уже сформировавшейся общностью, дабы разнести во все стороны словарный запас своего языка, доподлинно до сих пор так и не известно.
А вот о том, где они прошли, можно особо не гадать. Ответ — на картах (географических картах, разумеется).
Вглядеться попристальнее в нюансы евразийской географии достаточно для того, чтобы понять, что в своем движении на юг (в самые «арийские» страны Индию и Иран) «ариям» никак невозможно было минуть те просторы Глубинной Азии, на которых после них промелькнуло изрядное количество различных кочевых народов Великой Степи, малых и великих. И где в конечном итоге расселились казахи.
Весьма вероятны «арийские следы» в скоплениях петроглифов — тех наскальных знаков, которыми буквально испещрен юговосток республики. Вроде тех, к примеру, что характерны для «нижнего» яруса грандиозной «петротеки» (более 4000 изображений!) на вершинах гор Ешкиольмес в долине Коксу.
Речь в первую очередь о так называемых «космических колесницах арийцев», коих тут больше, чем в любом другом подобном святилище Семиречья. Некоторые из этих наскальных гравюр такие же черные, как покрытые «пустынным загаром» камни, на которых они иссечены, а оттого выглядят они ужасно древними в сравнении со «свежевыбитыми» конями древних тюрков и даже вычурными оленями саков. Местами колесницы настолько въелись в камень, что их сразу и не приметишь — нужно покрутиться, исхитриться и поймать такой солнечный луч, который высветит древние знаки из темных глубин скалы.
Большинство исследователей связывает изображения колесниц именно с продвижением древней группы народов (той самой «суперэтнической сущности»), условно называемых «ариями», «индоариями», «индоиранцами» или «индоевропейцами». В процессе этого таинственного движения они (не все, часть) побывали и в Семиречье.
В целом же это движение можно считать первым воистину великим «переселением народов», потоки которых достигли Северной Индии и Ирана, «расселись» на Кавказе и в Средней Азии, принесли свои языки в Европу и на Русскую равнину. Чтобы понять важность произошедшего, достаточно вспомнить, что сегодня к индоевропейской языковой семье относится чуть ли не половина человечества!
Индоевропейцев больше, чем даже китайцев!
История 2: как кустанайцы чуть не стали тогайцами
Кустанай (сейчас — Костанай) думали вначале строить не в одноименном урочище, а в другом, Урдабай-Тогай, что в девяти верстах. И быть бы нынче кустанайцам урдабайцами, да еще и тогайцами, ежели бы въедливый военный губернатор Тургайской области генерал Константинович не нашел климат первого гораздо менее приспособленным для здоровой жизни, нежели второго.
Было это не в очень далеком 1879 году. А первыми горожанами стали 1200 крестьян, поселенных «по вызову администрации».
Такой капитальный подход областного начальника к постройке стал неслучайным, ведь предстояло строить не просто рядовое поселение, а новый уездный город. Надо сказать, что строили тогда в этих местах по-военному быстро, и уже к 1 октября 1893 года, когда поселение официально возвели в статус города, оно имело все основания таким себя и считать. Здесь имелись церковь, постоялые дворы, бани, хлебозапасные магазины, были введены мещанское и общественное управление, открыты три одноклассных мужских и два женских училища, строились женская русско-киргизская прогимназия и первый в области соборный храм.
К этому времени в 1542 домах Кустаная обитало уже 16 136 жителей, среди которых мужчин (8982) было гораздо больше, чем женщин, и это, наверное, придавало и без того унылой жизни уездных чиновников дополнительную тоску. Куда можно было податься в свободное от службы время? В бесплатную народную читальню полистать вечно запаздывающие журналы из столицы? На образцовую заводскую конюшню (гордость города) полюбоваться племенными жеребцами?
Некоторое разнообразие вносили в монотонную жизнь регулярно происходящие тут ярмарки. Структура же местной промышленности долгие годы не менялась, ее основу составляли кожевенные, пивоваренные, горшечные, салотопные, кирпичные «заводы». К концу века на 102 кустанайских заводах работали аж 163 рабочих! Это больше, чем по полтора пролетария на предприятие!
История 3: про честную работницу торговли Феню Донцову
Слова «торговля» и «обман» если и не стали абсолютными синонимами, то всегда стояли рядом. Потому-то во все времена все покупатели так умилялись проявлением нестандартного отношения со стороны работников торговли. Даже для аскетичной партийной печати советского времени такие случаи считались достойным информационным поводом для публикаций.
Вот, например, «Казахстанская правда» от 9 августа 1936 года. Статья называлась «Честный поступок».
«Недавно продавщица Аягузского комсомольского магазина Феня Донцова, отпуская крупную партию товара одному покупателю, переполучила с него около пятисот рублей.
Только после того, как покупатель ушел, Феня сообразила, что произошло. У знакомых покупателя, находившихся в магазине, Донцова узнала его фамилию и адрес, а вечером после работы отнесла ему 500 рублей, извинившись за происшедшую ошибку».
Чего только ни случается в этой жизни!
Достать снимок героической продавщицы мне не удалось. Как и фото «комсомольского магазина» в Аягузе. Но вот то, как выглядел провинциальный магазин 30-х годов, наглядно показывает фото универмага в Илийске (ныне — на дне Капчагайского водохранилища).
История 4: про то, как казахстанцы массово полетели (в разные стороны)
Пятьдесят четыре рубля. Именно столько начал стоить билет от Алма-Аты до Москвы с 1 января 1963 года. Причем студентам предоставлялась еще и скидка 50 процентов. Если учесть, что повышенная стипендия отличникам выплачивалась в размере 50 рублей в месяц, то отличники могли мотаться в столицу нашей родины регулярно, а ударники (40 рублей) — несколько реже.
В те годы массового развития гражданской авиации в СССР пассажиры охотно пересаживались с поездов на самолеты. Но не только в Москву. Повсюду открылось много местных авиалиний, где стоимость билетов была сравнима с проездом в междугороднем автобусе. Если везло с погодой, то меньше чем за час из Алма-Аты можно было добраться до Баканаса, Чунджи или Кегеня.
Самолеты летали низко, медленно и тряско. Так что одним из приятных дополнений любого полета были леденцы «Взлетные», а неприятных — непременные гигиенические пакеты.
Но наших людей сложности не страшили. В 1962 году на самолетах в Казахстане летали 2 миллиона 200 тысяч человек, а в 1963-м — почти 3 миллиона!
Кстати, на направлении Алма-Ата — Москва обкатывались новые типы самолетов, конструируемых и выпускаемых в СССР. На ней впервые засветились и турбовинтовой «Ил 18», и сверхзвуковой «Ту 144».
Воздушный лайнер на фото 1936 года — это самолет «ПС 84», обслуживавший только что открывшееся направление Алма-Ата — Москва. В те годы полеты требовали от пассажиров недюжей выносливости и смелости. К примеру, самая протяженная авиалиния республики Алма-Ата — Кустанай предусматривала четыре промежуточные посадки: в Балхаше, Караганде, Целинограде и Атбасаре.