Непростой баланс
Каждое последующее поколение все глубже интегрирует в свою жизнь всевозможные гаджеты, заменяя web-средой реальное общество. Увы, далеко не всегда удается сохранить баланс между нахождением в виртуальным мире и активностью в реальном. А это может привести к очень серьезным последствиям. Такой тревожный сигнал послужил инфоповодом для проведения тематической конференции, прошедшей в Алматы на прошлой неделе. В рамках мероприятия эксперты обозначили наиболее опасные точки и указали на аспекты, над которыми нужно работать не столько детям, сколько взрослым.
Во вступительном слове модератор встречи озвучил неутешительную статистику по Казахстану. Так, по данным «Лаборатории Касперского» за 2024 год, почти треть (28 процентов) детей проводит с гаджетом все свободное время, 62 процента родителей не устанавливают родительский контроль на смартфоне, 20 процентов не считают нужным обсуждать безопасность в сети, 22 процента не обсуждают этику общения в сети, а 67 процентов родителей не отслеживают геолокацию ребенка. Эти цифры говорят о том, что многие пользователи с пренебрежением относятся как к цифровой гигиене, так и к потенциалу, заложенному в устройстве.
Руководитель Института семьи Казахстана и Центральной Азии Эльмира Валиева отмечает тот факт, что сегодня невозможно получить реальную картину по Казахстану о фактическом количестве людей, нуждающихся в лечении. Однозначно можно говорить только том, что их число растет, но насколько быстро — неизвестно.
— По данным Министерства здравоохранения РК, предполагаемое число людей, которые имеют игровую зависимость, составляет более 36 тысяч человек. Однако эта цифра сильно отличается от той, которую дает Минтуризма. Согласно их данным, предполагаемое число людей, которые страдают лудоманией (зависимость, характерная патологическим влечением больного к азартным и компьютерным играм.
— Прим. ред.), составляет около 450 тысяч человек. Столь большой разброс по одному показателю объясняется тем, что сегодня официально нельзя получить данные поставленных на учет людей, обладающих данной проблемой. На июль 2024 года в медучреждениях РК официально прошли лечение лишь 19 человек, — констатирует Валиева.
Другой важный момент, на который эксперт обращает внимание, связан со смещением центра приоритетов: зачастую родители слишком заняты работой, карьерой и решением материальных вопросов, оставляя мало времени на общение с детьми.
— Их забота выражается в стремлении обеспечить безопасность и комфорт, но при этом может не хватать тепла, поддержки и вовлеченности в эмоциональную жизнь ребенка. Оставшись без внимания, дети ищут поддержки в виртуальном мире.
Важно не только дать ребенку ресурсы для будущего, но и помочь ему развить эмпатию, доброту и человечность, которые формируются через внимание и совместные переживания. Когда дети не чувствуют эмоциональной близости с родителями, они могут замыкаться в себе или искать признания в других местах, что не всегда идет им на пользу, — заключила Валиева.
Действительно, не все современные родители могут признаться себе в том, что, прикрываясь работой, абстрагируются от главной родительской обязанности — воспитания ребенка. Баланс между работой и семейными ценностями — непростая задача, но именно он определяет, каким человеком вырастет ребенок и какие ценности он понесет дальше.
Трансформация сознания
В своем докладе руководитель программы по работе с игровой зависимостью в РК Александр Рущук сообщил, что сейчас лудомания стала значительно моложе. Причин этого множество, но к ключевым он относит разнообразие игр и их доступность, неудовлетворенность своей жизнью и дефицит здорового общения.
— Грань между азартными и компьютерными (телефонными) играми очень тонкая. Сейчас это одна история, поскольку в компьютерных играх практически везде есть азарт, есть нюансы, где вкладываются деньги.
В свою очередь увлечение азартными играми — это следствие того, что человек не удовлетворен своей жизнью. А вот почему он не удовлетворен, это уже повод для анализа.
В одном случае это может быть дефицит близости. Сейчас родители ограничиваются стандартным набором вопросов: «Как в школе?», «Сделал домашнее задание?», «Что будешь есть?». Нет контакта душ, когда родители интересуются личными переживаниями, увлечениями своего ребенка и т.д.
В другом случае речь может идти об отсутствии коммуникативных навыков и критического мышления, а это именно те навыки, которые помогают удовлетворять потребности. Мешают стыд, страх, вина и т.д.
«Накипание» эмоций приводит к тому, что человек ищет способ для высвобождения. Обычно это девиантное поведение. Казахстанскому обществу не хватает профилактики в данном направлении. У нас нет органа, который курировал бы эту профилактику, — сказал Рущук.
Эксперт также отметил, что невозможно сформировать единый портрет лудомана. Тут практически нет возрастных категорий или разделения по социальному статусу.
Рущук отметил, что в числе его пациентов есть люди, занимающие солидные должности, имеющие по два-три высших образования.
Сегодня вовлечение в виртуальную среду все чаще перерастает в игровую зависимость, а это уже не просто поведенческая проблема, а комплексное состояние, связанное с дисбалансом в работе мозга. В таких случаях нередко для восстановления необходимы психотерапия и даже медикаментозное лечение. Мозг подростка с игровой зависимостью в буквальном смысле трансформируется, изменения затрагивают функции главного органа человека. Об этом рассказала профессор кафедры «Коммуникативные навыки» КазНМУ Фатима Багиярова:
— Что происходит с ребенком, который подсел на гаджет? Мозг подростка с игровой зависимостью претерпевает значительные изменения, затрагивающие его структуру, функции и химию. Уменьшение объема серого вещества в префронтальной и инсулярной коре приводит к нарушениям самоконтроля, планирования и осознания собственных действий. Одновременно наблюдается гиперреактивность центра удовольствия, что делает игры основным источником радости и снижает интерес к другим видам активности. Человеку становится трудно принимать решение, планировать, контролировать и осознавать свои действия.
В числе функциональных изменений можно отметить снижение активности префронтальной коры, что вызывает импульсивность, неспособность остановиться в игре и игнорирование долгосрочных последствий.
Гиперреактивность дофаминовой системы усиливает привязанность к играм, подавляя чувствительность к реальным радостям.
В свою очередь дисбаланс нейромедиаторов проявляется в повышении дофамина, снижении серотонина и дефиците ГАМК (гамма аминомасляная кислота. — Прим. ред.), что усиливает тревожность, депрессию и эмоциональную нестабильность.
Эксперт подчеркивает, что мозг устроен таким образом, чтобы идти по пути наименьшего сопротивления. То есть когда он познакомился с компьютерными играми и узнал, что перечисленный список гормонов можно получать в статике у монитора, интерес ко всем активностям окружающего мира начал стремительно падать.
Смартфон — зло?
В корне неправильно было бы винить во всем происходящем технологии и родителей. Отчасти ответственность лежит и на Министерстве спорта, которое сегодня не способно создать достаточное количество секций, чтобы каждый ребенок мог заняться спортом, и на Министерстве образования, которое смотрит на все через весьма специфическую призму.
Педагог-психолог КГУ «Общеобразовательная школа No 4» Ирина Терентьева считает, что взрослые сами создали такую среду, в которой дети постоянно натыкаются на противоречия. Современные школа и система образования все больше погружаются в среду цифровизации: электронные дневники, интерактивные доски, различные веб-платформы и так далее стали неотъемлемой частью процесса обучения. Налицо полная легализация технических средств, но смартфоны рассматриваются исключительно как гаджет для развлечения, с чем эксперт не согласна.
— Телефон в руках детей — как дома, так и в школе — вызывает только отрицательные эмоции. В свою очередь я предлагаю иное решение: телефон нужно легализовать и реабилитировать. Дать ему оценку как учебному инструменту. Многие взрослые сегодня сильно погружены в смартфоны. Да, отчасти гаджет нужен для работы, но немало времени проходит и в пустом пролистывании соцсетей. При этом в руках детей взрослые видят гаджет исключительно как развлечение. Взрослые, не выпуская смартфон из рук и тем самым транслируя свою от него зависимость, пытаются учить детей, что нельзя проводить с гаджетами много времени. Мы должны четко понимать, что дети сначала копируют поведение взрослых и только потом слушают наставления, — говорит Терентьева.
Психолог подчеркивает, что в корне неправильно пытаться донести до детей, что смартфоном можно пользоваться только два часа в день, в то время как сами родители могут проводить в гаджетах часы напролет. Другое противоречие, на которое указала Терентьева, кроется в дистанционном обучении. С одной стороны, Минобразования допускает использование смартфона на протяжении пяти-шести часов. С другой — тут же дает рекомендацию, что более двух часов в сутки проводить со смартфоном нельзя. Де-факто у ребенка получается разрыв шаблонов. Cбалансированности нет и в этом вопросе.
В заключение эксперты вновь обратились к институту семьи, указав на один важный аспект. Данные опросов показывают, что по меньшей мере треть детей начинает пользоваться гаджетами еще с грудного возраста. Родители воспринимают гаджеты как инструмент, чтобы занять ребенка. Детям от двух-трех месяцев и до шести-восьми лет заменяют общение и игры с близкими на порцию телефонного допинга. Это приводит к тому, что дети дошкольного возраста имеют проблемы речевого развития, а в будущем — предрасположенность к лудомании.
Для улучшения ситуации крайне важно уделить время созданию школьных этических кодексов, которые будут регламентировать поведение детей в сети, а также проведению ряда превентивных мер, в рамках которых будущие родители должны знакомиться с теми последствиями, к которым может привести такое упрощение обязанностей.
В следующем выпуске мы расскажем о том, как выявить признаки зависимости и что делать тем, кто уже обрел игровую зависимость от виртуального мира.
