Непрезентабельное решение неразрешимой проблемы
Первые микрорайоны столицы Советского Казахстана в их первозданном виде выглядели непрезентабельно. Хотя эти невзрачные на вид панельные четырехэтажки, прозванные (уже задним числом) хрущебами, сделали свое дело, в одночасье решив для многих горожан казавшуюся неразрешимой жилищную проблему. Поругивая типовые квартиры с микроскопическими кухоньками, жители микрорайонов в душе гордились своим новым статусом владельцев жилья «со всеми удобствами».
Единственное, что сильно заботило многих старых горожан, привыкших к тенистой прохладе города-сада, — полное отсутствие тени рядом с их новыми жилищами. В часы полуденного зноя, когда безжалостное южное солнце лупило прямой наводкой сверху, эти новостройки представляли собой пейзаж почти безлюдный. Пенсионеры предпочитали отсиживаться внутри квартир, а что касается народа помоложе, так он вообще в это время отсутствовал — поголовно работал «в городе». Даже каникулирующие школьники предпочитали проводить время в более знакомых и тенистых местах столицы, откуда их вместе с родителями совсем недавно переселили сюда, на далекую западную окраину.
Зато вечерами все здесь преображалось и оживлялось. Выползали к подъездам старушки с табуреточками, расчерчивали классиками асфальт тротуаров девочки с бантами, пристраивались в беседках мужики с домино, молодежь лениво настраивала транзисторы и гитары на пустырях. Не видно было только женщин, чье присутствие, однако, легко угадывалось по возбуждающим ароматам, долетающим из раскрытых окошек многочисленных кухонь. Золотистыми алма-атинскими вечерами весь этот новострой преображался и погружался в человечную ауру одной большой деревни.
Люди иных миров
И тому были свои причины. Люди того времени вообще очень быстро сходились друг с другом, так что соседи по лестничной клетке зачастую становились ближе родственников с другого конца города. Многие к тому же знали друг друга и прежде — и в старой жизни были соседями и приятелями. Так что новое бытие тут, в заметном отрыве от всей прочей Алма-Аты, породило явление усиленной социализации и привело к еще более необыкновенному сплочению новоселов. Которые, правда, сами до конца не могли определиться со своим новым состоянием, не понимая, радоваться им или печалиться.
Надо вспомнить, что в те годы размеры города воспринимались совершенно не так, как ныне, в пору всеобщей автомобилизации и метро. Горожанам той эпохи микры и вправду казались какими-то иными мирами, расположенными где-то у черта на куличках. Несмотря на то, что общественный транспорт (автобусы и троллейбусы) начал курсировать с самого начала заселения и ходил по практически пустым улицам почти без задержек. Но эта самая пустота лишь усиливала восприятие оторванности и заброшенности тех первых жилмассивов, которые и привнесли в словарь алмаатинцев новое, доселе неизвестное им название. Микрорайоны.
Принуждение к счастью и тихие слезы старушек
Алма-Ата 1960–70-х годов была охвачена масштабной реконструкцией. Для этого существовало два определяющих условия — во-первых, столичный статус города и личные возможности всесильного члена Политбюро ЦК КПСС Д.А. Кунаева, а во-вторых, два достойных своего времени повода — 50-летие Октябрьской революции и 100-летие В.И. Ленина.
Специфика застройки центральной части города лишала крыши над головой сотни семей, обитавших в старых верненских домиках, которые беспощадно сносились для освобождения площадей под более достойные столицы Казахстана сооружения. Частного жилья в городе практически не существовало, так что власти особо не церемонились с компенсациями, предоставляя вместо них новую жилплощадь. В тех самых микрорайонах. Которые для тогдашних алмаатинцев, повторю, слыли районом неблизким. Только этим можно объяснить отсутствие повальной радости тех, кто лишался привычного угла в коммунальном полуподвале (с клопами-тараканами и удобствами на улице) и получал собственную квартиру со всеми благами для полноценного существования.
Вспоминаю тихонькую и кривенькую старушку, которая жила в покосившемся одноэтажном домишке на углу Шевченко и Пушкинской. Вечерами она выползала из дверей, садилась на корни березы и смотрела на прохожих, каждый из которых обязательно здоровался с этой безобидной и одинокой пенсионеркой. Когда появилось решение о сносе ее домика и переселении в микрорайоны, тихая старушка тихо плакала: «Куда ж я на старости лет в такую даль? Дали б хоть умереть нормально...».
Кварталы без имени
Первым алма-атинским микрорайонам не давали названий — только номера (от 1-го до 8-го). Строители и градоначальники тех времен вообще не циклились на топонимах. Для них главным было построить и сдать в срок жилье, отчитаться о выполнении планов. Так что характерной для тогдашней городской географии может считаться следующая цитата из справочника: «Микрорайон No 2 занимает площадь 31,4 гектара... Со стороны текстильного комбината он ограничен санитарно-защитной зоной и жилой улицей; со стороны реки Большой Алматинки — грузовой магистралью No 6; с запада — бульваром (магистраль No 7), южнее его проходит жилая улица».
Потому-то воспитанным на четкой квартальной логике старого центра горожанам было не так просто отыскать новоселов. Тем более что один микрорайон от другого ничего особым не отличался и не отгораживался. Весь массив воспринимался чем-то единым.
Но вот прошло всего несколько десятилетий — и все изменилось кардинально. Посаженные сразу после строительства деревья разрослись за это время так, что надежно укрыли от солнца жителей и еще более надежно их серые жилища от нескромных взглядов. И чем старше становились деревья, тем спокойнее и умиротвореннее текла жизнь под их разросшимися кронами.
«Жилые районы нашей столицы станут похожими на утопающие в зелени деревьев курортные городки» — так писали в 1963 году авторы книжицы «Алма-Ата сегодня и завтра» о тех самых микрорайонах на пустырях, строительство которых началось как раз в начале 60-х.
Сегодня про это предпочитают не вспоминать, но многие жители СССР в то время были всерьез нацелены на перспективу, что уже их поколение сможет дожить до коммунизма. И микрорайоны, застроенные новыми для своего времени крупноблочными домами, в условиях перманентной нехватки жилья казались достаточно прогрессивным решением. По крайней мере те, кто получил тут квартиры, очень скоро настолько прониклись своим положением, что полностью перестали маяться комплексом неполноценности.
Тем более что строительство новых микрорайонов, под которое был заточен мощный домостроительный комбинат (АДК), активно продолжалось на всех окраинах города, беспрестанно расширяя его границы и увеличивая площадь.
Наступая на сады
Пограничными вехами, отмечавшими городские окраины, к концу 1970-х считались аэропорт, станция «Алма-Ата-1», Северо-Западное кольцо и проспект Рыскулова — на севере, тихая улица Саина с небольшим выпирающим выступом строящегося микрорайона «Аксай» — на западе, проспект АльФараби, микрорайон «Казахфильм» и река Весновка — на юге, Малая Станица и микрорайон «Алтай» — на востоке.
Внутри периметра сплошной застройки не отмечалось — алмаатинцы и тут еще только привыкали к названиям новоявленных жилмассивов — «Алмагуль», «Дария», «Дорожник». Горожане, живущие в историческом центре, долго еще путались в их локациях. Хотя «номерные» микрорайоны, с которыми жители Алма-Аты успели свыкнуться за десятилетие их бытности, стали к тому времени полноправными частями города.
А что представляли собой в те годы пустыри за ближайшими околицами, на которые город столь неустанно наступал? Классическую сельскую местность с некоторой местной спецификой. Колхозы-совхозы, поля-огороды, мычащие по утрам и вечерам стада коров, утопающие в зелени деревьев домики, частоколы лесозащитных полос из пирамидальных тополей, овраги и балки с «нетронутой» природой, пыльные проселки, сады.
Именно сады оставались основным элементом ландшафта этих ближайших окрестностей. Сообразно ономастической заповеди это были почти сплошь яблоневые сады. Весной они наполняли окраины Алма-Аты (да и не только окраины!) тончайшим ароматом цветущих яблонь. Осенью из них до окон ближайших микрорайонов долетал эндемичный дух знаменитого апорта.
