— Вероника, вы так заинтриговали нас всех в социальных сетях тем, что же будет представлять собой ваш новый театральный адрес... Где он теперь обосновался и каким станет наполнение театра БАТА?
— Театр БАТА открывает третий сезон на долгожданной родной площадке. Два года мы существовали в этом городе без своего домика, без своей сцены, без своего пространства. Это сложно, потому что у нашего алматинского зрителя все еще сохранена привычка или представление о театре как о месте, куда он буквально пришел ногами. У нас сложно быть независимыми резидентами какой-нибудь площадки — театральное сознание зрителей совместит локацию и продукцию, которую увидела в нем, воедино. К примеру, вы были в лермонтовском театре и смотрели в нем «Счастливые поют» или «Зовите меня Джордж» и не осознаете, что это вовсе не продукция драматического русского театра Лермонтова.
Из этих соображений в конце прошлого сезона мы решили, что нам необходима своя площадка. Мы долго присматривали, что бы это могло быть, а это всегда непростой выбор для театра. В итоге нашли такое пространство, которое нам действительно интересно — машиностроительный завод имени Кирова. Если обращаться к мировой, европейской или российской практике, театр на заводе — очень типичная вещь. Что, как не завод с его электрическими и техническими мощностями и открытыми большими пространствами, может предложить для театра самые удобные локации. Но в Алматы я пока не видела, чтобы какой-то театр базировался на заводе, а мы решили войти в него всерьез и надолго. И этот гигант машиностроения оказался не случайным местом для меня самой. Здесь почти всю жизнь работали мой дедушка и мой отец, какое-то время — и мама с бабушкой, и в этом смысле он для меня представляет собой «намоленное» моим родом место силы. Первоначально хотелось присмотреть для БАТА цех, но выяснили, что его специфическое состояние не подходит для нашего театра. Тогда нам предложили посмотреть небольшое помещение в заводоуправлении. И знаете, что произошло?! Если бывает любовь с первого взгляда по отношению к пространству, то в этом случае она произошла. Это приблизительно 120 квадратов, в которых директор военного предприятия, его «голова» решал вопросы оборонной промышленности почти всего Советского Союза! И теперь этот центр стратегических решений превращается в наш театр. Из огромных окон бывшего кабинета директора завода открывается вид на улицу Байтурсынова, уходящую вверх, и город словно вырастает перед тобой, уходит ввысь своими огнями, становясь частью живой декорации.
— То есть пространство неожиданно стало очень символичным и близким для театра?
— Оказавшись в этом новом для нас территориальном измерении, мы поняли, что оно диктует очень много хорошего и вроде бы театрального, в то же время исключающего нарочитую театральность. В нем преобладают минимализм и определенная документальность, сложившиеся сами собой в слоган «Пространство художественного минимализма». Сейчас мы шутим, что театр бывает с колоннами, мраморными фойе, а здесь, хотя есть колонны и мраморная лестница, вокруг кипит иная жизнь, находятся какие-то компании, производственные зоны. И кажется немного странным, что театр появился среди всего этого урбанистического пейзажа. И в то же время это позволило нам разработать целый манифест практики повседневности. Мы хотим говорить сегодня о том, что театр должен стать такой же естественной практикой повседневности, как выпить кофе, завезти машину на СТО, почистить зубы. Это естественная практика психоэмоционального очищения, и она должна стать ежедневной. Такой манифест будет проявлен в пространстве театра, и все, что станет происходить в нем, адаптируется к этому новому пространству — Pushkinstandup, Ер Тостик-groove и создающаяся сейчас «Иранская конференция», которая откроет третий сезон БАТА.
— Почему выбор для открытия сезона пал на пьесу Ивана Вырыпаева «Иранская конференция»?
— Мы увидели фрагменты пьесы Вырыпаева в сети и когда ее прочли, поняли, что это именно то, о чем сегодня хочется говорить и размышлять. Театр БАТА — это очень взрослая команда, и темы, которые нам интересны сейчас, выходят за пределы горячего социального или маргинального искусства, они слишком серьезны, но это не значит, что «Иранская конференция» будет грустна или скучна. В спектакле очень много тонкого жонглирующего юмора. (В свободном доступе текста или сценария «Иранской конференции» вы пока не найдете, здесь сыграло роль везение — личное знакомство Вероники с Иваном Вырыпаевым. — Прим. автора.)
— В чем суть этой пьесы?
— «Иранская конференция» Ивана Вырыпаева — глубокий, острый и неожиданный текст, одна из самых ярких пьес в сегодняшнем пространстве актуального театра. Вырыпаев переворачивает с ног на голову все привычные представления о том, что такое сегодня диалог театра и зрителя, социума и личности, Востока и Запада, традиции и современности, формы и содержания. Перетасовывает, раскидывает по углам и опять собирает это в новой иерархии смыслов, образов и ценностей. Действие происходит в Дании, куда в Копенгагенский университет на конференцию по вопросам Ирана приглашают представителей мировой интеллектуальной элиты — востоковедов, теологов, политологов, военных журналистов, писателя, священника, знаменитого режиссера, иранскую поэтессу, лауреата Нобелевской премии. Им предстоит обсудить нарушение прав и свобод, ежедневные казни, пытки и военные конфликты на Ближнем Востоке. Но с самого начала разговор уходит совершенно в другую сторону, начинает быть очень личностным и сокровенным, поднимая тем самым глубочайшие морально-этические и философские пласты. В этих откровениях пересекаются совершенно разные позиции, и не знаешь, кто на самом деле прав. Позиции персонажей диаметрально противоположны. Выступает первый, и, кажется, что он прав. Но слушаешь второго, и он отражает свои мысли еще глубже. Перед нами стоит задача сделать так, чтобы наш театр никак не навязал зрителю свое ощущение, на чьей мы стороне. Нам интересно посмотреть, понаблюдать, кто же из представленных персонажей будет выигрывать сегодня, а кто завтра — среди зрительской аудитории. И диалог между актерами и зрителями, в зависимости от публики, должен выстраиваться совершенно по-разному. Это спектакль, в котором мы не просто играем какие-то роли, а проявляем позиции максимально честно и смотрим, как каждый из нас пытается определить свои позиции и как зритель реагирует на них.
— Пьесу «Иранская конференция» уже ставили в Москве и Питере. В чем состоит особенность постановки в Алматы?
— Вся пьеса очень-очень документальная, лишена большого количества декораций, отвлекающих предметов, в ней даже осветительные приборы почти бытовые, а контакт со зрителем настолько близкий, что невозможно будет остаться в стороне от происходящего. Особенность этой пьесы и большой вызов самим себе состоят в том, что спектакль написан для десяти актеров, а мы сыграем его вчетвером. Три роли у меня, три — у Дмитрия Дягилева, три роли берет на себя Кубанычбек Адылов, и в качестве модератора конференции выступит Вячеслав Евстафьев. И дело не в том, что мы не могли найти актеров в Алматы для этого спектакля, нам важно было найти тех, кто сможет поднять тему заданной Вырыпаевым конференции. В ней важно и наше личное переключение, как на шахматной доске — сейчас ты играешь на одном поле, переворачиваешь его — и ходишь фигурами с другой его стороны.
— Не хотите продолжить «конференцию» в обсуждениях со зрителем после просмотра спектакля?
— Это было бы интересно, но многое будет зависеть от того, кто придет на спектакль. Вся конференция происходит в режиме онлайн со зрителем, и важно увидеть, кто и как воспринимает чью-то сторону, как размышляет. Мы немного волнуемся перед первым показом, но, хочется верить, что те темы, которые сегодня волнуют и нас, и международную общественность, не оставят равнодушными и тех, кто придет на спектакль. Для думающих людей это будет живая площадка для размышлений.
