«Мне посчастливилось выжить в более чем пятидесяти гималайских экспедициях. Благодаря этому постепенно складывалось понимание глубинных изменений в высотном альпинизме. Пришло время сделать письма общим достоянием, история, рассказанная в них, больше не принадлежит лишь родным и близким».
Месснер с горечью отмечает: «Порядки и правила в Гималаях когда-то устанавливались богами. Однако эти представления о мироустройстве постепенно сходили на нет и окончательно исчезли с появлением наших историй о покорении вершин». Приключения сегодня и те приключения, что люди переживали раньше, — не одно и то же. «Раньше приходилось принимать в расчет законы природы, путешествия были полны опасностей и препятствий, на преодоление которых уходили немалые усилия, сейчас на смену пришли аттракционы для туристов, а желаемое выдается за действительное».
Его интересует история и жизнь горных народов, он создает музеи. Месснер огорчен тем, что раньше на тропах в Непале и Тибете звучали приветствия — «намастэ» и «таши делек». Потом носильщики стали ходить с маленькими радиоприемниками, сейчас они идут и сморят на экраны своих смартфонов. Мир уменьшился до размеров экрана...
Автор книги пишет в одном из писем к своей матери: «Опыт и инстинкты помогают выбирать путь, а сила, страсть и воля — идти по нему. Я считаю, что в горах, как и во многих других областях, нужно уподобиться искателю приключений и открыться неизвестному. Каждое восхождение — это приключение. Если в прошлом горные экспедиции были нацелены на повеление исследований и совершение открытий, то есть были научными, а приключения шли в довесок, то сейчас приключения стали самоцелью. Это исконное стремление, присущее, вероятно, каждому человеку».
Слова жажда, голод, холод, темнота на высоте соответствуют изначальным значениям. Райнхольд Месснер возвращался к простому образу жизни, который европейцы давно забыли. В Гималаях он осознал, что уклад жизни европейцев не является единственным. «Я привык обходиться без достижений технического прогресса и удобств, научился отделять важное от несущественного. Часто важным оказывался глоток воды или безопасное место для стоянки, равно как и возвращение к повседневной жизни».
Из базового лагеря под Манаслу Месснер писал в 1972 г., что с каждым шагом он чувствует себя в Гималаях все менее защищенным, и все сильнее ощущение бесконечности, и эти горы предстают в том виде, в каком они всегда были для человека — безмерно огромными. Трудности, связанные с восхождением, — не единственное, что делает восьмитысячник особенной горой. «Медлительными и безвольными нас делает разреженный воздух. Опасности, поджидающие на такой высоте, также не идут в сравнение с теми, что на более низких высотах. Размеры и чувство незащищенности сильно давят на психику. Ни признака цивилизации, ни следа человека. Кажется, что все вокруг такое, как в начале времен».
Когда миф о том, что на восьмитысячники нельзя взойти без маски, был развенчан, Месснер уже совершил немало восхождений в Альпах по скальным маршрутам без использования крючьев. В 1974 г. Месснер объединился с Петером Хабелером, двойка прошла стены Маттерхорна и Эйгера в Альпах в рекордное время. В 1975 г. Месснер совершил восхождение на Хидден-пик в Каракоруме, а в 1978 г. вместе с Хабелером он поднялся без использования кислорода на Джомолунгму по классическому маршруту.
Большие горы по большим стенам
Летом 1997 г., во время визита в Казахстан, Райнхольд Месснер общался под пиком Хан-Тенгри с Анатолием Букреевым. Вот что рассказывал альпинист Казбек Валиев: «Первый восходитель на все 14 восьмитысячников спросил, что будет после того, как Анатолий Букреев завершит программу восхождений на все 14 высочайших вершин мира? Он добавил, что сегодня это уже не самое высокое спортивное достижение и надо стремиться сделать свой, новый маршрут». Зимой 1997 г. Анатолий Букреев и Симонэ Моро отправились под Аннапурну с целью пройти маршрут по стене, но из-за высочайшей лавинной опасности изменили путь подъема. Но их все равно настигла лавина. Наши альпинисты прошли в Гималаях несколько новых маршрутов, открыв тем самым «Казахстанскую линию».
В своих письмах Месснер пишет: «Я задался целью пройти большие стены на восьмитысячниках. На невысоких все получилось: пройдены Аннапурна, Манаслу, Нанга-Парбат. На более высоких — Лхоцзе, Макалу, Эвересте — нет. Кто только ни пытался штурмовать юго-западную стену Эвереста: японцы, равных которым по части восхождений нет в мире, британцы, немцы, австрийцы... все впустую. Большая высота в сочетании с большими трудностями, повидимому, пока нам не по плечу».
В 1982 г. сборная СССР прошла маршрут по контрфорсу юго-западной стены Эвереста. Это была очень сильная команда. И напомню: год назад в Алматы приехала Мария Павлова из Франции. Она собирала материал для научной работы, темой которой выбрала экспедицию 1982 г., и спросила у представителя Федерации альпинизма Казахстана Казбека Валиева, как Советский Союз смог подготовить команду экстра-класса? «Советский альпинизм как явление вызывает много вопросов на Западе, — ответил Валиев. — В СССР большая часть населения была охвачена любительским спортом, а количество всегда переходит в качество». Действительно, тогда организовывались альпинистские курсы, учебные занятия, сборы и различные мероприятия для представителей самых разных сфер. Например, массовые альпиниады, в которых может участвовать каждый.
В 1982 г. Месснер писал, что после пяти месяцев, проведенных в Азии, Европа почти потеряла для него свою привлекательность: «Начинает возникать ощущение, что мой дом — Гималаи». Через год он написал: «Теперь окончательно убедился, что мне по силам подняться на все 14 восьмитысячников, раз уж справился с четырьмя за год. Для завершения проекта остается еще четыре».
Наконец восьмитысячники перестали быть для него загадкой. Когда сразу несколько альпинистских групп толпятся на одном маршруте, то о поиске маршрута, об уединении и свободе речь уже не идет. «Теряется именно то, что когда-то придавало особую прелесть экспедициям на восьмитысячники, когда ты один на один с природой».
Месснер о коммерческом альпинизме
Сегодня в Гималаях для чистых альпинистов осталось мало места. Месснер считает, что альпинизм превратился в массовый туризм. По мнению альпиниста Максута Жумаева, коммерческий альпинизм — это возможность многим людям увидеть то, что было делом избранных. Горовосходитель Ринат Хайбуллин полагает, что маршрутов для удовлетворения спортивных амбиций можно найти достаточно, а Месснер пишет, что независимых альпинистов выжили с Эвереста. «Любой отважившийся на восхождение по сложному маршруту без помощи шерпов навлечет на себя гнев тех, кто заявляет на гору свои права. Мир перевернулся: независимый альпинизм, считавшийся нормой, так что никому не приходило в голову отстаивать его существование, теперь стал восприниматься с недоверием из-за моральной стороны. И все потому, что члены альпинистских клубов и альпинисты любители переоценивают свои силы. Это позволяет туристическим компаниям завладеть бизнесом на охоте за приключениями и взять на себя все вопросы, связанные со страховкой, организацией, руководством и развлечениями. Даже интересно, сколько настоящих альпинистов вынуждены подчиниться диктату организаторов непрофессиональных восхождений».
Третий полюс
Британцы искали новую значимую географическую цель после того, как до Северного и Южного полюсов добрались представители других государств. Так Эверест стал третьим полюсом. Гора превратилась в магнит для туристов и в поле для научных исследований. Множество шерпов погибли на Эвересте. Месснер считает, что практика посылать их навстречу опасности с целью снизить собственные риски более чем сомнительна.
Он пишет о туристских компаниях: «Они продают своим клиентам мечту, которая с начала подъема становится ложью и заканчивается полным обманом. Без веревок и снаряжения, занесенного на склон сотнями шерпов, ни один турист не сунулся бы в базовый лагерь. Гора осталась бы нетронутой — такой, как была когда-то. Хиллари поднимался здесь впервые не для того, чтобы заложить на «своей» горе основу для массового туризма. Это туристические компании эксплуатируют рассказы о настоящих экспедициях на Эверест, используя увешанную веревками гору как приманку для якобы альпинистов — людей с большим эго».
Люди торопятся стать: самым молодым, самым старым покорителем Эвересте, туда идут безрукий, глухой, самый быстрый, первая женщина без маски, скайраннер, коллекционер восьмитысячников. Альпинизм кончается там, где начинается туризм, пишет Месснер. «Такого рода паразитирование, за которым не следят должным образом ни общественность, ни профессиональное сообщество, довело традиционный альпинизм до абсурда».
«Если я решаю обработать маршрут, то всегда только сам либо с товарищами. Никогда ни один из трудолюбивых шерпов не делал это за нас. Сегодня шерпы известны как великолепные альпинисты и опытные организаторы. Без них ничего бы не получилось на склонах восьмитысячников, и именно они готовят эти склоны к многочисленным любительским восхождениям. Сегодня на горе к услугам туристов спутниковые телефоны, стельки с подогревом, точный прогноз погоды, спасательный вертолет и допинговые препараты. И вся эта эверест-индустрия строится исключительно по законам маркетинга. Когда только общество осознает, что блиц-восхождения на Эверест, организованные по принципу конвейера, имеют лишь цену, но не ценность! Возможно, тогда станет понятно, почему я не разделяю всеобщего ажиотажа по этому поводу».
Очевидно, что в вопросе «казаться или быть» Райнхольд Месснер выбрал позицию «быть». Этого легендарного человека нам удалось встретить на тропе, ведущей под Эверест, в 2003 г., слушать его выступления на саммите, посвященном 50-летию первовосхождения на Эверест в Катманду.
