Повод для радости
Я не стану подробно останавливаться на блюдах, украшавших традиционный новогодний стол полвека назад. Тем более что уже как-то рассказывал о вожделенных яствах, частью сохранившихся в нашем праздничном меню, а частью оказавшихся в исторических анналах. Хотя обойтись без оливье, селедки под шубой или винегрета сегодня способны лишь отдельные прогрессисты (или ленивцы), что такое настоящий наполеон или жареный поросенок вспомнят немногие.
Несмотря на сложности приобретения продуктов, праздничные новогодние столы сроду не оставались пустыми. Да, и мясо, и консервированные шпроты, и колбасу, и сыр, и шоколадные конфеты, и апельсины (и многое другое) в Советском Союзе приходилось «доставать». И запасать в холодильниках и загашниках задолго до праздника (конфеты особенно тщательно оберегать от детей, а спиртное — от отцов!). Забавно, что черную икру, расфасованную в полу- и килограммовые железные банки (с севрюгой на крышке), еще в первой половине 1960-х можно было купить практически в каждом гастрономе! Однако во многом благодаря этому самому дефициту у жителей той эпохи не наблюдалось никакой въевшейся в душу и плоть перенасыщенности, которая, как ничто другое, убивает в человеке радость простого вкушения вкусной пищи и праздничного настроя. Новогодний стол все равно неизменно ломился от яств и напитков. И уже потому новогодний праздник так сильно отличался от будних дней!
Не хлебом едины
Но, как считали многие жители той эпохи, не хлебом едины! Праздник праздников, хотя и не мыслился на пустой желудок, редко когда проистекал безвыходно за столом перед телевизором.
И хотя по ощущениям Новый год и ныне во всей своей полноте сохранил присутствие волшебной радости в предвосхищении чего-то самого светлого, многие его детали, характерные для 70-х годов прошлого века, успели незаметно кануть в вечность.
Ну, во-первых, несмотря на гипертрофированную коммуникативность жителей той эпохи, отмечать Новый год в кафе-ресторанах было тогда не особо принято. Предприятия общепита работали в Союзе по жесткому расписанию, да их на всех и не хватало. Про такое благо нынешнего культурного времяпровождения, как ночные клубы, в Союзе вообще-то слыхивали, но они сочетались не с «нашей жизнью», а исключительно с «их нравами».
Случались, правда нечасто, совместные празднования коллег и соавторов (в стиле «Карнавальной ночи») в ведомственных клубах, немногочисленных «домах ученых» (и т.п. «писателей» и «артистов»), на турбазах и курортах, в пансионатах, домах отдыха (исключительно у плановых отдыхающих). Ну и, конечно, коллективные студенческие пирушки в общежитиях.
Прелести домашних вечеринок
Так что по большей части новогодние вечеринки оставались сугубо «частными» — собирались по домам, хотя иногда весьма солидными компаниями.
Бремя расходов и готовки не ложилось при таком варианте целиком на принимающую сторону. Стол собирали вскладчину, как правило, принося с собой загодя приготовленные закуски, салаты, торты, домашние консервы, закупленные напитки и недостающую посуду (все оргвопросы досконально обговаривались заранее). Горячее готовилось на месте, но хозяйке старались оказать посильную помощь в сервировке стола и кухонных вопросах все пришедшие женщины. Для этого многие приносили с собой свои фартуки.
Своеобразным ритуалом новогоднего застолья могла стать совместная лепка пельменей, про которые часто вспоминали уже ближе к утру. Но это локальные традиции.
А вот ограничиться при встрече Нового года одной лишь едой, особенно в молодежных компаниях, считалось признаком скудости и мещанства. А мещанства в те времена многие не переносили органически. Воспитание было такое.
Так что каждый праздник, назависимо от места встречи, становился еще и выплеском творческой энергии, сопровождался обязательным «капустником» и непременным «карнавалом». Ко всему этому готовились загодя — писали сценарий, заучивали роли, шили костюмы. По крайней мере, именно так водилось у молодых «строителей нового общества».
Радость не покупается?
Про казенных «аниматоров», ясное дело, слыхом тогда не слыхивали, а Деда Мороза со Снегурочкой старались «воспитать в своих коллективах».
Надо сказать, что и предшествовавшие новогодней ночи костюмированные утренники детей, и вечера-маскарады взрослых в те времена выглядели куда более изощренными в фантазиях и неожиданными в нарядах, нежели нынешние, плотно завязанные на костюмах казенной фабрикации made in China. Китай сам тогда ходил еще в единообразных робах и фрэнчах.
Что-то шилось специально, что-то перешивалось из старого, что-то варганилось из подручных средств, придумывалось на ходу. И этот предновогодний выплеск созидательной энергии создавал совершенно несопоставимое с нынешним предощущение праздника.
Конечно, по изобилию вариантов (особенно для малышей детсадовцев, где все девочки поголовно становились «снежинками», а мальчики, как полагалось, «зайчиками») тягаться с нынешним китайским производством, этим вездесущим проявлением славного общества потребления, наверное, невозможно, но по уровню радости то прошлое способно дать фору любому иному!
Запах праздника
Тот старый Новый год имел не только свой стиль, но и свой несравненный запах. Самым главным в его букете, конечно же, оставалась елка. В те времена это был не какой-то там пластиковый субститут, а самая настоящая лесная красавица с облетающими хвоинками и смолянистым дурманом, переполнявшим праздничной аурой игровую комнату в детском саду, зал в школе и каждый дом в Союзе.
Главная елка (страны, республики, области) ставилась на главной площади главного города. В Алма-Ате в 1960-х это была Старая площадь возле Дома правительства. Другие большие елки украшали площади перед театрами. А еще — на многочисленных катках, где юные граждане проводили в те годы изрядную часть своего каникулярного времени. Но вообще-то город, если сравнить с нынешним безумием, выглядел гораздо более аскетичным.
Главные украшения вообще-то находились не на улицах. Те же елки (натуральные) непременно наряжались во всех дворцах культуры, в фойе театров и кинотеатров, в актовых залах предприятий, в спортзалах всех школ и игровых комнатах детсадов.
Подлинные елки блистали и благоухали настоящей хвоей, и в каждой квартире искусственные эрзацы в самой лесной стране планеты почитались каким-то нонсенсом (хотя какие-то убогие попытки пластмассовой подмены и существовали). Запах распаренной хвои пронизывал дома изнутри, а добытые невероятными усилиями апельсины, малодоступные в любое другое время, разбавляли новогодний аромат тропической ноткой чего-то воистину сказочного и чудодейственного.
Бьют часы 12 раз (а потом еще и еще)
Новый год неизменно встречали за полноценным столом. Сигналом к откупорке заветной бутылки «Советского шампанского» был бой курантов на Спасской башне Кремля. Этот магический бой вместе с запахом разомлевшей еловой хвои и экзотическим ароматом апельсиновых корок, завораживающим мельканием гирлянд и звоном бокалов, обостренным предчувствием непременного чуда и шуршанием целлулоидного кулька (с подарком!), уверен, до сих пор будоражит память многих, переживших многое.
Сидеть перед телевизором до полного слипания очей, жевать оливье, очередной раз переживать наизусть заученные коллизии и шутки «Карнавальной ночи» (а позже — «Иронии судьбы»), смотреть «Огонек» и «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», вообще говоря, не возбранялось. Но это оставалось уделом и обыкновением в основном старших поколений.
После встречи Нового года осоловевшие и опьяневшие граждане выходили на улицы городов и весей. И эти массовые ночные гуляния также можно считать признаком праздника. Атмосфера царила соответствующая моменту — знакомые встречали знакомых, незнакомые приветствовали незнакомых, настроение царило приподнятое и мирное. При этом небеса украшали настоящие звезды — никаких петард и салютов еще не знали, разве что хлопушки и бенгальские огни.
В тех местах, где друзья и коллеги проживали компактно, существовал и такой сценарий празднования — отметить пришествие 1 января дома, в кругу семьи, а позже разойтись по своим компаниям. Младшие дети оставались дома с бабушками и телевизорами, старшие шли гулять на улицу, а совсем старшие отправлялись по друзьям-товарищам.
Кстати, про откупорку «заветного». В СССР в те годы полноценная встреча Нового года происходила дважды — по местному времени и «по-московски» (в Алма-Ате — в три часа ночи).
