История 1: про роль бачей в истории Туркестана
Бачизм составлял весьма заметное для сторонних наблюдателей явление противоестественной туркестанской жизни. Он глубоко проникал не только в бытовую жизнь местных оседлых народов (кочевники не принимали все эти «сартовские штучки»), но и становился временами значимым фактором истории.
Любопытен и характерен казус, приведенный историком П.П. Румянцевым: «В (...) 1862 году манап, рода Султу, Байтык послал своего сына Байсалу в Пишпек к Рахаматулле-беку в обучение, но Рахаматулла-бек сделал Байсалу своим «бачей». Весь род Султу был возмущен этим поступком. Решено было отмстить кокандцам за позор. Байтык, не показывая, что знает поступок Рахметуллы, пригласил его к себе в гости. Когда Рахметулла прибыл с небольшим конвоем, то киргизы напали на конвой, перебили его и убили самого бека. Боясь мести со стороны кокандцев за убийство Рахметуллы, киргизы рода Султу послали в укрепление Верное к начальнику края Колпаковскому посольство с изъявлением готовности перейти в русское подданство при условии взятия Пишпека. Колпаковский согласился на условие султинцев и выступил на Пишпек. После 10-дневной осады Пишпек был взят 10-го ноября 1862 года».
Занятно, что противоестественная приязнь кокандцев к мальчикам помогла Колпаковскому и ранее, во время знаменитой Узун-Агачской битвы. Вот обстоятельство, которое приводит другой наблюдатель (Пичугин), хотя не повлиявшее на исход сражения, но ускорившее поражение и облегчившее победу. Речь о деморализации кокандского военачальника Канаат-ша, в какой-то момент устранившегося от руководства своим воинством.
«Незначительное обстоятельство имело влияние на истощение его энергии: любимый бача (мальчик, заменяющий любовницу у зажиточных сартов) Канаат-Ша был убит, и коканский главнокомандующий, пораженный этой потерей, перестал распоряжаться. Атаки сартов тогда почти прекратились».
Бачизм, таким образом, был явлением не только субкультуры, но фактором политическим. Неудивительно, что среди знаковых фигур Внутренней Азии XIX века встречались и такие, чей карьерный рост проистекал по типичному ныне «голливудскому сценарию». Одним из персонажей, начавшим жизнь бачей и закончивший всевластным властелином, считается знаменитый СчастливецБадаулет — Якуб-бек, владыка Кашгарии. Весьма заметный противостоятель русскому влиянию в Туркестане.
Вот что сообщает источник: «Достигши юношеского возраста, Якуб начал посещать чай-ханэ, при чем обнаружил способность к пению; a так как он имел красивую наружность, то его стали называть Якубом-бачею. ... Один из пскентских жителей, Абдухалык, находившийся в услужении у кереучинского бека Ирназар-Беглярбега, рекомендовал Якуба в служители к минбаши Гадай-Баю. Обязанности Якуба состояли только в том, что он грел кумган и подавал чилим своему хозяину. От Гадай-Бая Якуб перешел на службу к Мухаммед-Кериму Кашке, беку ходжентскому, и исполнял те же услуги».
Любопытно, что беспокойную жизнь Бадаулета, по одной из легенд, также фатально укоротил (в 1877 году) обиженный бача, подсыпавший яда в яства своего благодетеля.
Как широко вообще-то бытовало в Туркестане это постыдное явление?
Терентьев писал: «Кто не знает, что бачебазство составляет обычное явление в Турции, Персии и в соседних с ними землях. Греки, армяне, грузины заимствовали этот обычай как моду. В одну категорию с Турцией и Персией надо поставить и всю Среднюю Азию с Хивой, Бухарой, Коканом, Кашгаром и русским Туркестаном».
Сегодня, когда в цивилизованном либеральном мире, где однополые не только могут легализовать и оформлять свои отношения, но и заводить «потомство», былое бачебазство могло бы превратиться в прогрессивную либеральную ценность. Если бы дожило до нашего времени.
В самом Туркестанском крае бачизм начал исчезать к началу XX века под напором мер российской администрации, которая считала пристрастие азиатов к мальчикам явлением ненормальным и пагубным и была последовательной в искоренении этого развратного элемента туземного быта. Про бачей в советской Средней Азии уже вспоминали только старики. Новая власть наконец-то эмансипировала женщину, вывела ее из затвора и сорвала с нее паранджу. Потребность в продажных мальчиках пропала.
История 2: как Российская империя выиграла войну с барантой
Надо сказать, что в XVIII веке та часть казахов, которая номинально приняла русское подданство, оставалась практически неподвластной правительству и недосягаемой для российских законов. В те годы борьба против баранты велась с помощью... другой баранты (барымты). В силу обстоятельств борьба эта принимала зачастую ярко выраженный межнациональный характер.
Вот что писал по этому поводу один из самых ранних исследователей казахов Яков Говердовский в своем фундаментальном труде «Обозрение киргиз-кайсакской степи, или описание страны и народа киргизкайсакского»: «Пограничное начальство к обузданию хищников и приведению вообще всех к покорности ввело репрессалии, или взаимные отмщения, известные под названием баранты. К сему преимущественно были допущены казаки уральские, заволжские калмыки и башкиры, обитающие в уральских горах, которые без того составляли из рода в род к киргизцам свою ненависть и претензии, а особливо от последних башкирских и калмыцких возмущений, когда нарочито для безопасности в новых в том краю заведений старались содержать сии народы во взаимных между собой раздорах. Подвигнутые таким образом партии, проходя в степи, нападали на первые встречавшиеся кочевья, хотя бы оные и не были виноваты».
Нужно сказать, что в те простодушные времена целью барантачей становились не одни только лошади и бараны. Нападавшие зачастую захватывали не только скот, но и прочее имущество, подворачивающееся по руку. А зачастую и его владельцев, которые ценились в самой Степи (особенно женщины) и выгодно сбывались в среднеазиатские ханства (особенно в Хиву).
Однако в дальнейшем, во второй половине XIX столетия, когда границы империи охватили всю казахскую степь, правила игры начали стремительно меняться. Старинный способ удовлетворения справедливости потерял актуальность и был объявлен вне закона. Постепенно, по мере вхождения в новое правовое поле, обычай все более и более выхолащивался и оставался лишь предметом степной удали (в лучшем случае) или криминального промысла (в худшем).
Менялся с этим не только взгляд на баранту, но и отношение к барантачам, которые из лихих батыров героического прошлого в глазах общества все более обращались в назойливых конокрадов, воришек-вымогателей. Изменения стали кардинальными и в конце концов дали свои плоды.
История 3: про аральскую рыбалку, выручившую жителей Поволжья
Самым знаменательным моментом аральского рыболовства в советской историографии стал один эпизод, имевший место в 1921 году, когда в развороченной Гражданской войной стране случился страшный недород и разразился катастрофический голод. Вот тогда-то, 7 октября, В.И. Ленин и обратился к рыбакам Арала с призывом помочь голодающим Поволжья.
Как обычно, вождь мирового пролетариата во всех бедах обвинял мировое буржуйство и надавил на пролетарскую сознательность масс: «Жертвуйте, дорогие товарищи, аральские ловцы и рабочие, щедрой рукой! Вы сделаете не только дело человеческой совести, но вы укрепите дело рабочей революции. Ибо вы всему миру покажите, а прежде всего всем трудящимся, что несокрушима мощь рабочего Советского государства, построенного на широчайшей помощи друг другу пролетариев самых отдаленных друг от друга мест».
Не знаю, что сыграло свою роль — классовое сознание, жалость к умирающим или какой-то неизвестный фактор (да и так ли уж важно это, коли было спасено несколько сотен человеческих жизней?), но аральцы не подкачали. Уже 25 декабря они отправили на Волгу 14 вагонов рыбы. Что в тот год позволило выжить множеству доведенных до крайности жителей Поволжья.
История 4: о том, сколько милиционеров охраняло покой алмаатинцев на заре советской власти
Во-первых, следует сказать, что (согласно переписи 1923 года) в Алма-Ате проживало всего 45 922 жителя. А вот (по данным 1924 года) на страже закона состояли в то время 50 человек, включая как оперативников и постовых, так и номенклатурных работников, числившихся на службе в Управлении Алма-Атинской городской милиции.
Если точнее, то 15 человек составлял комсостав, девять входили в категорию «прочих служащих», а охрану общественного порядка непосредственно осуществляли 26 милиционеров. Так что, грубо говоря, один сотрудник охранял покой более чем 1700 жителей.
Любопытен и национально-гендерный состав, сохраненный нам всезнающей статистикой. В милиции Алма-Аты служили: «казахов (киргиз) — 4, дунган — 2, таранчинцев — 4, туркменов — 1, чеченцев — 1, татар — 1, поляков — 1, русских — 32, из них 6 женщин».
Хотя некоторый перекос налицо, вряд ли подобным этническим разнообразием может похвалиться нынешняя наша милиция.
