История 1: как «Полтавская баталия» аукнулась «Великим бедствием» в Казахстане
Начало XVIII века в Европе прошло под грохот Северной войны, в которую были вовлечены с одной стороны Швеция, а с другой — Польша, Саксония и Дания, но главное — Россия. Потому-то войну эту считают «баталией», которую русский царь Петр I (ставший в конце концов Великим) вел со своим шведским коллегой по монаршему цеху королем Карлом XII (бесславно закончившим боевые действия, столь великолепно для него начавшиеся).
В 1709 году под Полтавой Петр Великий одержал окончательную победу, и Карл бежал к туркам. А по просторам Российской Империи рассеялось значительное количество плененных шведов. Несколько тысяч профессиональных военных, образованных и... готовых сотрудничать со своими победителями. Такие были тогда весьма востребованы, а особенно на перифериях империи. Петр вполне оценил попавших в его руки специалистов, которых и разослал в разные концы государства для помощи реформам и ремеслам.
Одним из таких «посланцев» был артиллерист, сержант Иоган Густав Ренат, вначале отправленный в далекий Тобольск, а оттуда вместе с военной экспедицией Бухгольца — еще дальше, в верховья Иртыша.
Рената, судя по всему, можно назвать одним из самых неудачливых из всех шведских сержантов. В 1715-м он попал в плен вторично, теперь уже к джунгарам.
«В 52 верстах, не доходя Ямышева, у Корякова Яра на Иртыше, транспорт, состоявший из военного конвоя, шведских пленных, желавших принять участие в экспедиции купцов и промышленников, всего около семисот человек, был окружен Калмыками и после упорного сопротивления, продолжавшегося целый день, взят в плен и проведен затем мимо отряда Бухгольца».
Таким образом, неожиданно для себя (и совершенно бесплатно) хантайши Цеван Рабдан обрел в лице искушенного во многих ремеслах европейца ценнейшего советника, который не только ведал всеми азами военного дела, но и имел многие другие познания. Он, между прочим, научил джунгаров плавить руду, чтобы лить пушки и ядра. И не только дал возможность степнякам использовать артиллерию в боях против соседей-супостатов (которых у Джунгарии было более чем), но и подготовил из них первых артиллеристов. Использовать пушки предполагалось в первую очередь в боях не с казахами, а с китайцами.
Ведь всего за пару лет до того как обрушить свою злобу на казахов («актабан шубырынды»), на грани существования находились сами ойраты. Угроза существованию Джунгарского ханства исходила от самого их последовательного врага Цинской империи, которой правил в те годы Канси — один из самых сильных и деятельных маньчжурских императоров (находившийся у власти 60 лет!). Все силы Джунгарии тогда были сосредоточены на восточном фронте, так что казахи еще в 1720 году свободно вторгались в пределы обескровленного ханства и приводили оттуда массу трофейного скота и многочисленных пленников. Положение было столь аховым, что в 1721 году Цэван Рабдан спешно запросился в российское подданство — только бы получить хоть какую-то помощь против китайцев.
Но, как часто случается в истории, джунгаров спасло не стороннее участие (Россия вообще-то не собиралась ввязываться в свару с цинами из-за беспокойных соседей, у нее проблем хватало и без того), а случай. Случай в лице самого богдыхана. Который взял, да и помер. А вместо него путем гнусного подлога с завещанием у постели умирающего на трон взошел его сын-антипод Юньчжэн, посвятивший свое недолгое царствование не продолжению отцовских дел, а дворцовым интригам. Маньчжурские войска были отозваны из Джунгарии, а у джунгаров таким образом оказались накоплены силы и развязаны руки для войны на Западе. И не только развязаны, но и хорошо вооружены теми самыми пушками, отливать и воевать которыми научил их пленный швед. У казахов такого оружия не было.
Может быть, именно благодаря этому победа джунгаров над казахами в 1723 году была столь стремительной и роковой, что стала символом главного исторического бедствия народа («актабан шубырынды»). По крайней мере, Мухамеджан Тынышпаев, выискивая корни трагедии, прямо писал: «Военному успеху калмыков способствовал сержант шведской артиллерии Иоган Густав Ренат».
История 2: как омский губернатор хотел обратить казахов в иудаизм
Роль всяких «немцев» в истории старого Казахстана вообще-то отличается крайностями. Так, Густав Христианович Гасфорт, бывший во времена Достоевского и Валиханова генерал-губернатором Западной Сибири, вообще слыл большим чудаком и оригиналом. Анекдоты про него передавались с каждой почтой по всему подвластному краю. А это была территория, по площади сравнимая со всей Европой: от Ледовитого океана до гор Тянь-Шаня.
Нужно сказать, что почву для анекдотов обильно унаваживал сам сибирский иерарх. Так вот, однажды, проникнувшись мнением А.И. Левшина и других исследователей о том, что у казахов нет тяги ни к какой религии, многомудрый Густав Христианович решил попробовать себя в качестве нового пророка. Для чего самолично изобрел для степняков новую веру. Которая, правда, при ближайшем рассмотрении оказалась сильно модернизированным иудаизмом — в стиле заветов, полученных Моисеем на Синае.
Из чего исходил в своем выборе «пророк Гасфорт», сказать трудно, но самому омскому губернатору «в своем отечестве» пришлось натерпеться изрядно. Когда из Петербурга вернули его скрижали с отказом и едкой припиской самого Николая I о том, что религии-де не сочиняются, как статьи законов, это тут же стало известно всем подчиненным. За исключением, быть может, самих казахов, продолжавших по своему обыкновению и далее верить в то, во что верили поколения их предков.
История 3: про станцию Аральское море
Железнодорожная станция IV класса возникла на северном берегу моря-озера при оконечности Сары-Чеганакского залива при строительстве Оренбург-Ташкентской магистрали, построенной между 1900 и 1905 годами. Источник 1916 года сообщает: «До постройки железной дороги северный берег Аральского моря был совершенно безлюден. С осуществлением Ташкентской дороги, которая подошла к самому морю, здесь образовался целый промышленный и ловецкий поселок, который уже и теперь является значительным центром рыбопромышленности и судоходства на Аральском море, и который в близком будущем превратится в город... В последние годы в Аральске построено из привозного леса более 30 парусных судов и барж, приспособленных к нуждам рыболовства, и устроено несколько пристаней и рыбопромысловых заведений. Судохозяевами являются следующие рыбопромышленные фирмы: «Бр. Макеевы», «Бр. Марковы», «Шапошников», «Тимофеев», «Красильников» и др., которые занимаются приемом рыбы (сазан, лещ, судак, жерех, усач, вобла и проч.) от ловцов, разделкой и посолкой, и отправкой в Европейскую Россию».
Неслучайно главным грузом, который сгружался на Аральском море, был лес (120 906 пудов), а в обратном направлении загружалась рыба (350 000 пудов). Уже тогда на станции появились «склады-рефрижераторы».
И еще один пассаж из 1916 года: «По побережью Аральского моря хорошие морские купания, которые несомненно привлекут сюда немало туркестанцев».
История 4: про то время, когда отдыхать ходили пешком
Да, нынешнему поколению отдыхающих, в массе не признающему свиданий с природой в отрыве от своего автомобиля, походного холодильника с пивом и прокопченного мангала в багажнике, тот способ, каким отдыхали их деды-прадеды, может показаться диковатым и где-то даже неприличным. Однако пешим ходом, бодрым маршем по бездорожью с веселой песней и тяжеленными рюкзаками за плечами, по маршрутам разной категории сложности массово ходили еще полвека назад,
Российское общество туристов (РОТ), возникшее еще в 1901 году, в 1930-м, уже в советской стране, получило новое название Всесоюзное добровольное общество пролетарского туризма и экскурсий (ОПТЭ). Оното и ведало активным массовым отдыхом трудящихся.
О популярности туризма в стране говорит то, что уже в 1931-м ячейка ОПТЭ появилась и в Алма-Ате. А вскоре стремительно разросшуюся организацию возглавил самый, пожалуй, известный казах-путешественник Алибий Джангильдин.
Тогда же в столице Казахстана появилась и первая турбаза «на 36 коек», а с 1936 года начал функционировать знаковый и всесоюзно известный «Горельник» (а на представленном здесь фото 1950-х — не менее известная турбаза «Иссык»). Из городов и сел каждое лето расходились в разные стороны группы, состоящие из счастливых и мускулисто-загорелых людей (бабушек и дедушек нынешних бледно-расплывшихся джипистов), ведомых странным первобытным девизом: «Изучи свой край, посмотри своими глазами на преобразования, что произошли за годы новой жизни, расскажи обо всем увиденном своим товарищам, зароди в их сердцах любовь к путешествиям».
