История 1: про то, как полагалось войти в юрту, чтобы не обидеть хозяина
В безбрежной степи юрта часто оставалась для номада единственным видимым ориентиром, точкой отсчета расстояний и центром целого района. Не говоря уже о ее космическом значении в качестве своеобразного микрокосма. Оттого в традиционной культуре с ней было связано такое множество правил, обрядов и запретов.
Человек воспитанный должен был спешиться позади юрты, привязать коня и лишь потом громко спросить: «Есть ли хозяева? Желаю поговорить». А коль гость подъезжал прямо к дверям, то его обычно спрашивали с насмешкой: «Ай-бай! Разве ты начальник?».
Интересно, что по обычному праву, если лошадь гостя лягнет хозяйского ребенка сзади юрты, за это доставалось ребенку. Если же такое случалось на передней стороне, у входа, то виноват был приезжий, который должен был уплатить штраф в одну четвертую стоимости своей лошади.
Верхом неприличия считалось проехать мимо юрты, не засвидетельствовав своего, пусть даже короткого, почтения хозяину. И уж совсем экстраординарным было подлететь к самому входу на полном скаку, не имея на то убедительного повода. На сегодняшних дорогах таких лихачей просто и емко называют козлами, а в прошлом им с укором бросали фразу: «Что случилось? Твой отец умер?».
История 2: о том, как верблюжатина спасала от душевных страданий
Альфред Брем, автор зоологического бестселлера «Жизнь животных», путешествовавший по востоку Казахстана, оставил любопытный разбор пристрастия казахов к мясу различных животных («Степные кочевники и их стада». Из путевых записок путешествия 1877 года): «Самым благородным мясом там считается мясо лошадей, в особенности кобылиц, самым плохим — мясо рогатого скота. Баранина занимает второе место после конины, верблюжье мясо признается целебным даже при душевных страданиях, козье употребляется преимущественно бедняком и, будучи предложено гостю, служит знаком недостаточного уважения к нему. В конской туше ценится всего выше крестец, в бараньей — грудина; величайшим лакомством признается внутренний жир молодых лошадей; он приготовляется в виде колбас, коптится и подается самым почетным гостям вместе с кумысом».
История 3: про поляка, возглавившего Казахстан
Первый Учредительный съезд, прошедший в Оренбурге в октябре 1920 года, избрал ЦИК Казахской АССР (из 76 человек), в который вошли тогда многие из тех, кто не затерялся в прошлом: А. Айтиев, А.Т. Джангильдин, С. Мендешев (избранный председателем), С. Сейфуллин и другие. А ЦИК на своем первом заседании образовал Совет народных комиссаров — первое правительство Казахской автономии. Председателем его стал В.А. Радус-Зенькович.
Сведения о первом руководителе советского Казахстана весьма скудны. Во всяком случае в популярных справочниках и сводах чего-то капитального о нем до обидного мало. Вот что удалось насобирать о его биографии (во многом благодаря очерку казахстанского историка Г.Ф. Дахшлейгера в сборнике «Борцы за советскую власть в Казахстане»).
Виктор Алексеевич Радус-Зенькович родился в 1877 году в семье ссыльного поляка (участника восстания 1863 года) в Архангельской губернии. Так что «революционные традиции» были у него в крови.
Несмотря на «трудное детство» и «нелегкую жизнь», он благополучно отучился в гимназии, а после поступил в Московский университет, окончив который мог бы стать хорошим врачом с приличным заработком и всеобщим уважением. Это если бы меньше читал Чернышевского и Добролюбова.
В 1898 году он примкнул к социал-демократам и начал ординарную жизнь «профессионального революционера», в которой участие в организации мятежей и распространение нелегальной революционной литературы перемежалось с перманентными арестами, побегами, эмиграцией, подпольной работой, «акциями», новыми арестами и так далее. В 1902 году в Женеве Радус-Зенькович попал в поле зрение Ленина. А в Туруханской ссылке, куда он угодил в 1907 году (и отбыл до самой революции), вполне мог пересечься со Сталиным. Во всяком случае к октябрю 1917 года он уже был «свой среди своих».
В Казахстане оказался во время Гражданской войны, когда руководил Поволжской трудармией, строившей знаменитую железную дорогу Александров Гай — Эмба. Строительство стояло на контроле у Ленина, а дорога должна была соединить Эмбенские нефтепромыслы с испытывающей «топливный голод» Россией. В строительстве, проходившем на фоне Гражданской войны, участвовали 12 тысяч человек, среди которых было множество казахов.
Дорогу тогда не достроили, красные освободили нефтеносные районы Грозного и Баку, но организаторские способности Радуса-Зеньковича были замечены. То, что именно он возглавил первое правительство Казахстана, имеет под собой некоторый фундамент. Еще 25 августа 1920 года он занял важнейший пост для успеха дальнейшего продвижения — был назначен председателем Кирвоенревкома.
Но в октябрьском Учредительном съезде он не был свадебным генералом. Многие документы, принятые делегатами, вышли из-под его пера. Съезд тот вряд ли протекал в условиях всеобщего единогласия, а отличался множеством позиций и бурными обсуждениями всех вопросах. И, как считается, именно Радус-Зенькович направлял процессы в нужное русло в соответствии с позицией центра и директивами, полученными по негласным каналам.
С его недолгим руководством Казахстаном связаны:
- Первые радиотрансляции из Оренбурга в другие города Казахстана.
- Первые совпартшколы, заточенные в том числе на обучение партийцев-казахов.
- Декларация о равноправии на территории КАССР русского и казахского языков и обязательного дублирования всех постановлений Советов на казахском.
- Декреты «О возвращении казахскому трудовому народу земель, изъятых царизмом», «Об отмене куна, калыма, запрещении многоженства и аменгерства».
Кстати, неоценимую роль сыграл он в разрешении административно-территориальных проблем и движений, множество которых опутывало и сотрясало в то время формировавшуюся КАССР. Так, в начале 1921 года появились сепаратистские настроения в Акмолинской, Уральской и Семипалатинской областях, направленные на их отделение от Казахстана. Тогда же решился важнейший вопрос о переходе казахских районов Туркестанской АССР в состав Казахстана.
Закладывая традицию, Радус-Зенькович совмещал в республике руководство правительством с руководством партии. Именно он инициировал и провел Первую краевую конференцию РКП(б), главной задачей которой стало преодоление раскола и растаскивания Казахстана по национальным принципам. Альтернативой этому, по мнению партии, могла стать только возведенная в основной принцип дружба народов. Для чего необходимым считалось «убрать с дороги все, что нас разъединяет, а не сплачивает».
Радус-Зенькович оставался у руля власти в Казахстане год, уже осенью 1921 года он был отозван в Москву. Где не возглавлял ничего масштабного, работал в апарате ЦКК (Центральная контрольная комиссия партии), создавал инспекцию труда, изредка посылался на всякие должности в регионы, участвовал в партийных съездах. А позже перешел на научную работу в Институт марксизма-ленинизма.
Отрешенный и отрешившийся от власти, В.А. Радус-Зенькович избежал судьбы многих соратников по партии и прожил длинную жизнь. Он умер в 1971 году в возрасте 94 лет. Бывал ли он когда-нибудь еще в Казахстане? Бывал, гостил, участвовал во всяких юбилейных торжествах и вспоминал о том изначалии, свидетелем и участником которого ему волею судьбы довелось стать.
История 4: как в Алма-Ате радовались ТЭЦ
Печное отопление придавало зимней Алма-Ате в середине прошлого века не только характерный взъерошенный облик, но и свой неповторимый дух. То, что наши печи топились саксаулом, хорошо определялось не только по запаху, но и по цвету сиреневого дыма. Правда, с повсеместным исчезновением саксаульников и переходу на каменный уголь все постепенно менялось.
Всякую зиму в морозный воздух над городом устремлялись столбы многочисленных «дымов», выпускаемых множеством труб над «верненскими домиками». Но не они определяли основной состав городского воздуха тех лет. В начале 1960-х каждая уважающая себя организация, а вместе с ними и большинство многоэтажных домов в Алма-Ате обзаводились собственными кочегарками. А это значит, что над центральной частью города в отопительный сезон коптили небо не только насколько тысяч труб частного сектора, но и несколько сотен разнокалиберных котельных. Их черный угольный дым начисто перебивал патриархальный дух — саксаульный аромат частников.
Кардинально положение дел стало меняться в 1961 году, когда Алма-Атинская ТЭЦ-1 начала, наконец, отвечать требованиям, заложенным в аббревиатуре, и давать столице не только электричество, но и тепло. Именно тогда появились в городе первые сети централизованного теплоснабжения, про износ которых мы до сих пор слышим перед каждым повышением тарифов.
Благодаря ТЭЦ-1 алма-атинский пейзаж освободился к 1981 году от 735 труб разных ведомственных кочегарок. Небо над городом, правда, не стало от этого девственно-чистым.
