История 1: о том, как кочевали казахи героических времен
Природа традиционного кочевого хозяйства казахов таилась в природе родной степи и особенностях хозяйствования. Обладатели самых больших на планете табунов и отар были обречены на вечное движение в поисках лучшего прокорма для своих стад. Читатели «просвещенной Европы» редко представляли себе глубинную суть процесса, для них казахи оставались вольными бродягами, легко меняющими место обитания из прихоти и по желанию. Против такого взгляда выступали все те, кто знал о быте казахов не понаслышке.
«Киргизы — подлинно кочевой народ, скитающийся круглый год по степям и разбивающий свои стоянки всегда там, где есть корм для его стад, — писал, к примеру, информированный исследователь XIX века Василий Радлов. — Не следует представлять себе эти перекочевки как беспорядочное блуждание по степи. Без определенного плана кочуют в тундрах и лесах Северной Сибири лишь охотничьи семьи... В отношении же такого народа, как киргизы, содержащего столь много скота, не может быть и речи о неплановых переездах».
По мнению Радлова, особенно важны в этом процессе зимние стоянки — кстау: «К зимним стоянкам предъявляется гораздо больше требований, чем к летним, к тому же последние легче найти, особенно в горных районах. И поэтому именно зимние стоянки определяют плотность расселения кочевников, от них зависит благополучие поголовья скота».
Перезимовав, кочевник начинал движение, которое, с перерывом на летнюю жизнь, на джайляу, могло занимать значительную часть года. Все зависело от расстояний между летними и зимними стоянками. И если в благоприятных местах предгорий Семиречья или приречных районах Прииртышья джайляу и кстау могли разделять всего два-три дня пути, то в иных условиях протяженность маршрутов превосходила тысячи километров.
Какими же были конкретные расстояния? Разными в разные моменты истории.
Исследователи допускают, что успешное кочевое скотоводство с огромными расстояниями кочевок, появившееся в период сложения казахского народа, было вызвано тем, что им достались огромные пастбищные угодья, практически обезлюдившие вследствие междоусобий чингизидов и борьбы Тимура с Тохтамышем. Об этом, в частности, пишут авторы историко-этнографического исследования «Казахи» (под редакцией акад. Козыбаева. Алматы, 1995):
«Закрепление за казахскими племенами и родами присырдарьинских районов привело к тому, что берега Средней и Нижней Сырдарьи стали вновь излюбленным местом зимовок части Старшего и Среднего, значительной группы Младшего жуза. Разгром Ермаком Сибирского ханства позволил казахам Сырдарьи и Устюрта освоить под летние пастбища районы Южной Сибири и Приуралья».
Войны расчистили степь от предшественников. Локальные границы перестали препятствовать свободному движению номадов с их табунами и отарами. Таким образом, сезонные «меридиональные» кочевки «золотого века» часто превращались в маленькие путешествия в тысячу километров.
Но затем, в XVII-XVIII веках, положение резко изменилось с появлением джунгаров, таких же кочевников, подорвавших монополию казахов на пользование прежними степными угодьями. А после исчезновения джунгаров Великая Степь стала ареной борьбы России, Китая и монархий Средней Азии. Все это привело к значительным сокращениям былой вольности и расстояний кочевок.
История 2: про бронзовый дар Железного Хромца
Бронзовые котлы-жертвенники сопровождали кочевую цивилизацию Великой Степи с ранних времен. Сакральность этого элемента жизни номадов, правда, постепенно размазалась утилитарностью.
Интересны наблюдения у тай-казана в Туркестане, сделанные в начале XX века, когда культ еще не был выхолощен современными представлениями о древности. Вот, в частности, что пишет французский этнограф Ш.-Е. Ужфальви де Мезе-Ковезд: «Посреди этого зала возвышается бронзовый котел, в котором готовили пищу для паломников, а в наши дни киргизы, у которых нет детей, приносят здесь в жертву баранов».
Что хотел показать своим даром пантюркистски настроенный Тамерлан — вдохновитель эпопеи всего строительства мавзолея? Кто знает. Во всяком случае нужно учитывать, что его жизнь большей частью прошла отнюдь не во дворцах Самарканда, а в различных юртах, и уж он-то хорошо представлял, чем можно тронуть душу кочевника. И то, что центральное место во всем этом начинании отводилось не праху Хазрета (как декларировалось), а именно специально изготовленному лучшими мастерами котлу, важному символу древнего «тенгрианства», говорит обо многом.
Знаменательно, что в мемориальном комплексе Ходжи Ахмеда котел-жертвенник стоит под голубым куполом-небом — своеобразным шаныраком храма. Не исключено, что в тех областях, откуда ислам начал свое победное шествие по миру, поклонение подобному фетишу восприняли бы как святотатство. Но Великая Степь могла иметь и «свою Мекку». И она ее получила.
Архаичный культ котла у казахов дошел практически до нашего времени. Мне вспоминается село Аккойлы, которое находится между Туркестаном и Чимкентом. Еще недавно тут, рядом с местной школой, мне показывали большой котел, подернутый легкой ржавчиной. Рассказывали, что во время голода, в 1930-е годы, он спас многих. В нем вскладчину варили на весь аул то, что удавалось насобирать среди сельчан.
Этот непрезентабельный, но уважаемый железный казан можно смело ставить в один ряд с изукрашенными бронзовыми треножниками из усуньских курганов.
История 3: про бунт токал в Ханской ставке
20-е — 30-е годы прошлого столетия принесли монументальный сдвиг в семейные отношения жителей народов СССР. В Казахстане то время выдалось особо нервным. С одной стороны, происходила коренная ломка традиций, веками определявших гендерные отношения в Степи и Туркестане — то самое «освобождение закрепощенной женщины Востока». С другой — крушился патриархальный быт вообще. Все это, понятно, сопровождалось нешуточными страстями и любопытными казусами, которые сами по себе ярчайшие свидетельства истории.
Вот характерный момент из нашей непосредственной истории.
После того как в Советском Союзе вышел закон об отмене калыма и многоженства, в мусульманских республиках начались юридические разбирательства весьма специфичного свойства. Вторые жены желали иметь не только официальные бумаги о свободе, но и уверенность в завтрашнем дне.
В феврале 1921 года в Урде (Ханская ставка) народный суд оказался буквально завален заявлениями, поступавшими от разгневанных токал. В разбирательствах тогда принимали участие такие пламенные борцы за права казашек, как Алма Уразбаева, Мубина Ниязова, Мария Полякова, Мадина Бегалиева. Это были подлинные пионерки феминизма в Казахстане!
Как вспоминала одна из первых коммунисток-казашек Мадина Бегалиева: «Недовольные вторые жены, насильно выданные замуж до революции, возбуждали дела о разводе. Очень много хлопот было о разделе имущества, некоторые мужья скрывали свое имущественное происхождение. Бывали и такие случаи, когда родственники уговаривали женщину взять обратно свое заявление из суда, угрожали ей».
История 4: где и у кого учился Мухтар Ауэзов
Изначально Мухтар Ауэзов (1897-1961) год проучился в медресе Семипалатинска. Дальше в его биографии были:
В 1907-1912 годы — 5-классное городское русское училище в Семипалатинске (обучался на земскую стипендию Чингизской волости).
Семипалатинская учительская семинария (1912-1919).
Среднеазиатский университет, вольнослушатель (1922).
Ленинградский государственный университет, факультет общественных наук (литературно-лингвистическое отделение), посещал лекции на Восточном факультете (1923-1928, с перерывами).
А кто учил классика казахской литературы?
В семинарии — В.И. Попов (русский язык и литература).
В университете — профессор В.В. Сиповский (русская литература), Ю.Г. Оксман (пушкинист), академик Л.В. Щерба (фонетика русского языка), будущие академики В.В. Виноградов и С.П. Обнорский (языковедение).
