Казалось бы, только вчера была окончена школа и началась, наконец, вожделенная взрослая жизнь, и чудилось, что впереди у тебя вечность, а выбор того, как ее провести, только за тобой. И вот... Между тобой и тем счастливо-растерянным мигом легла страшная и непреодолимая вечность, промеренная таким веским и трагическим юбилейным числом. 50. Пятьдесят. Полвека. Половина столетия...
И что? Все те, с кем ты еще так недавно получал долгожданный аттестат зрелости и так сладко мечтал о грядущей жизни, те пацаны и девочки, ставшие за десять лет сидения за одними партами роднее и ближе многих родственников, те, от которых так завораживающе благоухало юной энергией, — уже скучные пенсионеры, убеленные сединами и ограниченные реальными и мнимыми болячками и занудным осознанием своей ограниченности. Смириться?
Никогда! Смириться — значит пристроить себя в печальную очередь выбывающих. Конец, как ни крути, настанет. Других вариантов не просматривается. Но пусть он подождет тебя, а не наоборот.
Последний звонок
Есть моменты, весьма незначительные с позиций глобальной истории, но с точки зрения отдельного человека переполненные смыслом гораздо более многих «эпохальных событий». Один из таких в жизни практически любого нормального человека — школьный звонок. Чей надтреснутый голос десять лет (в наше время именно столько отводилось на овладение программой средней школы) трепал тебе нервы своим регулярным трезвоном. Всегда ожидаемым, но вечно неожиданным. Мне кажется, что звук его настолько въелся в память и душу, что я помню его голос во всех нюансах.
Школьный звонок... Особенно проникновенно он прозвучал для тебя впервые, когда испуганным первоклашкой ты «переступил порог». И с особым смыслом прозвенел для тебя на прощание. Разом оборвав все нити с общим прошлым и оставив каждого наедине со своей дальнейшей жизнью.
Последний звонок. Для меня и моих сверстников, с которыми мы оканчивали школу в 1975 году, он прозвенел ровно полвека назад.
Наша средняя школа No 21 находилась в поселке Алатау (ныне микрорайоне Алматы), административно входившем в то время в Талгарский район Алма-Атинской области. Несмотря на свою «среднесть», это была не совсем обычная школа. Она располагалась в научном городке казахстанских физиков, и тон в ней в то время задавали отпрыски молодых научных работников, признанных перспективными в Казахстане и собранных со всего Советского Союза в построенный здесь Институт ядерной физики (ИЯФ). Хотя рядом с нами учились мало чем отличные от нас дети рабочих СМУ-26, строивших институт и поселок, и окрестных колхозников (в досягаемой зоне располагался знаменитый алмаатинский Табаксовхоз, «СНК» — подсобное хозяйство Совета министров и село с красиво-патриотическим названием Красное поле).
Но планку уровня задирали запросы и интересы, которые культивировались и подпитывались в той удивительной среде физиков-лириков, которую можно считать одной из вершинных субкультур Советского Союза 1960-70-х годов. Это была общность, где будущее представало особенно осязаемым и реальным, где тайны мироздания постоянно мелькали в кухонных разговорах, где обитали истинно верующие, единственным божеством которых являлась наука, где люди, оставаясь жителями своей эпохи, примеряли себя в том коммунистическом завтра, к которому готовили страну. И всем этим наши родители заражали и заряжали нас, отпрысков.
А школа? Школа по определению должна была гасить преждевременные порывы, несоответствующие утвержденной программе. Но это не про нашу школу, где (теперь могу сказать это уверенно) воспитывались личности. Таков был внутренний запрос научного городка. И с ним вполне соглашались наши учителя, многие из которых считались высококлассными специалистами, способными не только нести положенное «доброе-вечное», но еще и примириться с вызовами «умников и умниц». Превращая весь процесс обучения в увлекательное действо по поиску себя. Достаточно сказать, что практически все мои одноклассники в тот же год стали студентами. И не только КазГУ, но и МГУ, ЛГУ, Физтеха. Полкласса поступили в вузы Ленинграда и Москвы. Но...
Но звонок уже звенит. Последний...
Ваш выход!
Наверное, он так бы и затерся в закоулках памяти, если бы волею обстоятельств ко мне ни попали негативы фотокружка, которым руководил папа моей одноклассницы Лены Жуковой Евгений Иосифович.
Оцифрованные снимки стали своеобразным катализатором, благодаря которому «проявилось» вдруг не только то, что было на пленках. Воскресли в памяти волнительные шаги по темному и пустому коридору, которым мы в отчаянном молчании шли тогда из своей аудитории в набитый одношкольниками, учителями и родителями спортзал. Встретивший нас бурными аплодисментами, легкой завистью и светлой печалью необратимости школьного бытия.
Родной зал, пропахший въевшимся физкультурным потом, перемешанным с ароматом весенних цветов. Зал, переполненный памятью: о тренировках и соревнованиях, баскетбольных и волейбольных баталиях, смотрах и конкурсах, пионерских линейках и школьных собраниях, детских утренниках и «взрослых» новогодних вечерах.
Впереди перед нами маячило самое, быть может, насыщенное лето жизни — выпускные экзамены в школе, выпускной вечер, массовый вылет из гнезда, вступительные экзамены в вузы, начало совсем другой жизни. Но подлинное прощание со школой прошло для нас именно в тот день. Когда мы, осознавая (хотя и не до конца) то, что теряем, и теряем навсегда, с какой-то неприсущей нам робостью вошли внутрь спортзала, чтобы последний раз услышать звонок, который определял в течение десяти лет ту жизнь, коей больше уже не будет никогда! Последний звонок...
10 «В» образца 1975-го
В то лето в нашей школе выпускались три класса. И все мы были коротко известны друг другу в силу постоянной пространственно-временной близости в течение минувшего десятилетия. Но ментально родственными для меня остались лишь соседи по партам из нашего математического класса с литерой «В».
10 «В» — это наш своеобразный пароль для пропуска в то прошлое, которое навек соединило и объединило всех нас общими воспоминаниями и переживаниями. И вечными шутками, смысл и соль которых не понятны посторонним, но вызывают неизменную бурю восторга у своих. Неслучайно я до сих пор помню всех своих одноклассников и поименно, и в лицо.
Правда, многие лица так навсегда и остались такими, какими были 50 лет назад. Все мы, 28 однокашников, разъехались в тот год по просторам Советского Союза поступать в вузы, и некоторых я уже никогда более не встречал. Хотя их судьбы все равно не остались для меня сплошными белыми пятнами.
Как сложились наши биографии? Тогда, в мае 1975-го, про это, конечно, не знал никто. Но ныне это уже не является большой тайной.
Наш Эдик Боос — доктор физматнаук и член-корреспондент Российской академии наук — возглавляет Институт ядерной физики при МГУ. Решает самые фундаментальные проблемы мироздания. Он, кстати, единственный из всех нас, большей частью детей физиков, кто до сих пор идет по стопам отцов.
О науке, вообще говоря, мечтало
большинство моих одноклассников, но время скорректировало мечты. На этом поприще добилась своего еще лишь Гуля Темиралиева, защитившая кандидатскую (ту еще, настоящую) по математике. Хотя разные физико-математические факультеты окончило все же большинство моих школьных товарищей. Еще один наш физик Малик Ерматов, как и Ваня Назаренко, долгое время работал в нашем ИЯФе. Сейчас они пенсионеры, один в
Астане, второй где-то за океаном.
Но не одной физикой един наш 10 «В»! Наша романтичная Катя Косяк ныне главный ветеринар Байконура, чуть ли не полковник российской армии. А где-то на Балканах в непрестанных размышлениях о превратностях бытия течет жизнь моего ближайшего школьного товарища Сергея Алексухина — выпускника Военно-медицинской академии, психотерапевта, единичного философа, почитателя Сартра, Пруста и Фолкнера, ценителя джаза, переосмыслителя античного наследия и неизменного оппортуниста любой власти.
Но есть еще один вечный друг Серега — Серега Возовиков. Он всегда где-то рядом. Наша общая гордость и наша незатухающая боль. Летчик-космонавт, так и не попавший на орбиту, нелепо и трагично погибший в июле 1993 года во время одной из последних предполетных тренировок...
Среди потерь и Верочка Маратканова, добрая застенчивая душа, тихо ушедшая в людоедские 90-е. Она страдала гипертонией, но наутро после кончины на столике рядом с ее кроватью нашли только таблетки аспирина — ничего другого она, сокращенный инженер упраздненной котельной, позволить себе не могла...
Я мог бы вспомнить каждого, но сделаю это в другой раз. После окончания школы наш 10 «В» собирался и виделся часто. На всех студенческих каникулах мы старались увидеться в родном поселке. А после непременно съезжались в отпуска. И обязательно отмечали все юбилеи, дни рождения и свадьбы (у нас три внутриклассных пары!) шумно и весело.
Ныне это все уже невозможно. Так далеко разбросала нас судьба по разным странам и континентам...
И если у кого-то из сегодняшних выпускников есть какие-то иллюзии насчет бесконечности грядущей жизни, поспешу их развеять. От последнего школьного звонка до первого звоночка из иных сфер время просквозит столь стремительно, что надтреснутый трезвон в ваших ушах толком и утихнуть не успеет!
Спешите жить!
