Чудесное спасение
«Дай Бог давать, не дай Бог брать», — всегда говорила бабушка Тамары Песековой, и эта формула была программой всей ее жизни. Ее бабушка Ксения Владимировна Вдовенко пережила ужасы войны, холод и голод, когда приходилось просить милостыню, чтобы хоть чем-то накормить детей. Курск — город воинской славы. Семья жила в пригороде Курска, а муж Ксении умер еще до войны. Она рассказывала внучке, как немцы выгнали всех жителей на дорогу и выбирали из толпы подростков, тыча ручищами им в темя. Кричащих матерей нещадно били прикладами, и те падали на землю как подкошенные. Детей построили в шеренгу и погнали к вокзалу, а дома подожгли. Фашисты умели оставлять после себя выжженную землю...
Под раскаты далеких взрывов пулеметных очередей поезд, стуча колесами, увозил советскую молодежь в черноту, в неизвестность, в преисподнюю. Одна девочка вдруг изловчилась и спрыгнула с поезда — так бывает, когда человек принимает решение в полном отчаянии. Пули догнали беглянку, она рухнула в снег и выпала из действительности, благодаря чему ее не добили.
Поезд, несущий в своем чреве молодую рабочую силу для Германии, давно ушел. Товарняк увез и сводную сестру раненой девочки. Очнувшись, она поняла, что лежит в поле, а ее кирзовые сапоги полны крови. На морозе кровь застыла. Это остановило кровотечение, но встать на ноги она не могла. Интуитивно девочка поползла на животе к дому. Ее могли растерзать волки, она могла нарваться на фашистов, но какие-то силы словно оберегали 14-летнюю курянку, и она добралась туда, где еще недавно были стены, крыша над головой, чай из самовара, мама, соседи, подружки.
Собрав на пепелищах то, что уцелело после пожаров, люди укрылись в лесу. Но мать девочки, с которой остался 12-летний сын, по малолетству бесполезный для Германии, все тянуло к разрушенному гнезду. Там, словно по зову души, она и нашла в руинах свою дочь, чьи сапоги стояли колом от застывшей крови. Забегая вперед, скажу, что ноги девочке спасли, а дочь второго мужа Ксении Федора, угнанная с другими юношами и девушками в Германию, смогла разыскать свою семью лишь в 60-х. На ненавистной чужбине она работала в семье. Когда пришли наши войска, девушка вернулась назад, но ее дальнейшая судьба не была безоблачной.
Тамара Песекова помнит, что второй муж бабушки Федор возник в ее жизни стихийно и уходил из Курска с документами ее умершего первого мужа. Однако без его помощи женщина не вынесла бы из пылающего города свою раненую дочь. Как он избежал службы, почему был не в строю — осталось загадкой. Тамара знает одно: его дочь Валю от первого брака угнали в Германию. Вместе с сыном своей второй жены Ксении он нес Лиду на плечах, когда наши солдаты сопровождали колонну беженцев все к тому же вокзалу. Их эвакуировали в Семипалатинск.
Я помню, как наша семья жила в старом двухэтажном доме в центре Алма-Аты — в большой квартире, где две комнаты занимали семьи эвакуированных. Кухня была крохотной, но там всегда было тепло и уютно. Когда мой дед — мастер спорта, снайпер и кавалерист — привез в 60-х телевизор, все соседи собирались в нашей комнате, «у Абдрахмановых», и все вместе смотрели кино. Анька, Гришка, Сережка, Катя, Мариванна, как звала их моя бабушка. И было совершенно все равно, кто какой национальности и кто откуда родом, потому что жили одной семьей, выручая друг друга и не запирая дверей. Однажды Мариванна закрыла широкой грудью дверь в нашу комнату, где я, оставшись одна, разливалась соловьем, лихо запевая бодрую «Катюшу»: «Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой...». И так спасла меня от цыган, которые ввалились с улицы. Ходили слухи, будто они крали детей и заставляли работать — развлекать публику на базарах и вокзалах.
Переписанная судьба
Всю войну Иосиф Войтюк служил в разведке на Западном фронте, неоднократно был ранен, а в легком засела пуля. В детстве Тамара Иосифовна слышала рассказы о погружениях в воду для определения координат каких-то вражеских объектов, и болезни ее отца были следствием этих погружений. Пулю не смогли вовремя удалить из его легкого. Поэтому он так и он воевал, превозмогая боль. Наши солдаты бились за родную землю и умели мобилизоваться. Когда в 45-м Иосифа с госпиталем эвакуировали в Алма-Ату, инкапсулированную пулю удалить уже и не пытались.
Тамара помнит, что ее отца часто вызывали в военкомат, и на праздники он получал знаки почета. У него было два ордена и несколько медалей. Иосиф много писал — и стихи, и заметки, литературные способности он развил в юные годы. Под грифом «совершенно секретно» хранили в семье тайну о дворянском происхождении Иосифа. Его отца, мать, брата и сестру убили, а мальчика Васю Войтюка спрятала у себя какая-то семья — ведь мир не без добрых людей. Чтобы спасти парня от гибели, ему переписали судьбу и выправили документы, дав имя Иосиф и прибавив два года. Почему Иосиф? Потому что так звали Сталина. Почему два года? Чтобы мог уйти на Финскую войну, где затеряются следы потомка дворянского рода. А когда Иосиф ушел на Великую Отечественную, ему приснился вещий сон. Его как-будто будил гномик.
— Что тебе надо? — спросил Василий.
— Я хочу передать тебе мамино благословение, — отвечал гном.
— Какое благословение?
— Мамино благословение.
— А где оно?
— Оно в твоем чемодане, с которым ты пошел на войну. У чемодана два дна, между ними найдешь благословение твоей матушки. Когда и как мать уложила в старый чемодан иконку Святителя Николая в золотом окладе, Иосиф не знал. Возможно, в смутные времена, предчувствуя скорый конец, женщина так сберегла икону, которая позднее сохранила жизнь ее сыну, и род не прервался. Важно то, что однажды он обнаружил лик Николая Чудотворца именно в том месте, на которое во сне ему указал лесной житель.
С этим чемоданчиком он мальчишкой уходил на Финскую, с ним же пошел на Великую Отечественную. Чемодан остался в ячейке в хозяйственной части, где хранились личные вещи военных. И в один из дней на спутанных тропах войны Иосиф случайно повстречал обоз, перевозивший эти вещи в другое место. Вспомнив вещий сон, он назвал номер ячейки, открыл свой чемоданчик и, вытряхнув из него содержимое, поддел ножом дно. Там лежала икона, с которой на него смотрел святой Николай. Иосиф спрятал икону на прежнее место и хранил ее до конца своих дней.
У Тамары с отцом была глубокая духовная связь, он рассказывал дочери много интересного. Говорил пионерке, а потом и комсомолке Тамаре, что икона — и это очевидно — спасала его, ведь из многих вылазок разведчиков, когда погибала группа, возвращался он один.
Тамара знала, что его бумаги — наградные листы, дневники, записи — мама прятала в старый сундук, но ничего не сохранилось. Почему? Потому что в семью со временем влился алчный человек. Жена Тамариного брата сожгла бумаги и продала награды.
После войны
В Семипалатинске к 17-летней Лидии привязался один офицер. Он оказался больным человеком, после контузии у него случались видения. Офицер был одержим Лидией, вынудил девушку выйти за него замуж. Она пошла на этот шаг, чтобы спасти от голода свою семью — ведь мама родила от Федора детей. Офицер бил и истязал молоденькую жену. Она заболела малярией, с высокой температурой ушла к матери и все ей рассказала. Опасаясь преследования и мести, быстро собрали пожитки и сели в первый же поезд. Он шел в Алма-Ату. Это было в 49-м.
Ксения и Федор устроились работать на товарную базу. Их вместе с детьми разместили в бараке, в тупике на улице Розовой. Лидия работала в госпитале, где лечился ее будущий муж. Тогда молодежь ходила на танцы, в госпиталях подранки-победители двигались под аккордеон. Иосиф «станцевался» с миловидной Лидочкой, они так грациозно скользили по обшарпанному деревянному полу, что уже не могли разнять сплетенных рук. Когда его выписали, он пришел со своим чемоданчиком и с зашитой в нем драгоценной иконой в барак, где жила семья Лидии. Молодые получили угол в том же бараке. К несчастью, их первый ребенок умер в десять месяцев. Тогда Иосиф сказал: «Мы должны выстроить свой собственный дом, чтобы наши дети не умирали во младенчестве, а жили в нормальных условиях».
Ксения Владимировна Вдовенко жила отдельно и в сорок лет оказалась беременной. Хотела избавиться, но благородный Иосиф настоял, чтобы она родила ребенка, которого выкормила грудью ее дочь Лидия, потерявшая свое дитя. Иосифу дали участок, и сначала он вырыл землянку, куда принесли новорожденную Тамару. Иосиф работал преподавателем в школе и оставался активным человеком, несмотря на проблемы со здоровьем. А Лидия была веселая, буквально искрилась жизнелюбием, хорошо пела, рисовала и никогда не говорила о войне.
Вскоре у Тамары появился брат, и отец проводил с детьми много времени, уча их уму-разуму. Дед Федор нашел свою первую семью. Они жили в Павлодарской области. Туда вскоре перебрались Федор с Ксенией и детьми. Спустя некоторое время Иосиф поехал их навестить. Увидел, как плохо они живут, и настоял, чтобы вернулись в АлмаАту. Построил для них на участке второй дом. Внучка Тамара забегала к бабушке, та накрывала на стол — это называлось «чайку попить». Когда Ксения Владимировна вспоминала, как выходили из оккупации, плакала. Она говорила: «Не так страшно умирать, как голодать и видеть, как голодают твои дети». «Не дай Бог брать, дай Бог давать», — учила она внучку и делилась с людьми последним.
Здоровье Иосифа ухудшалось, развилась сердечно-легочная недостаточность. Ему дали инвалидность, и в 47 лет он умер. Тамара помнит последний разговор с отцом. Он настаивал на том, что она должна лечить людей, говорил, что у нее есть к этому призвание. Наутро девочка ушла в школу с тяжелым предчувствием, а когда вернулась, увидела у дома машину скорой помощи. Она умоляла врача помочь, сделать хоть что-нибудь, но тот стоял с опущенными руками и сказал только, что медицина может не все.
«Раз медицина не спасла моего папу, я не стану врачом», — подумала Тамара. Она выбрала другую профессию, но всю жизнь ее «били по здоровью». Несколько операций, удаление органов... Наконец она поняла, что таким образом высшие силы ведут ее к выполнению предназначения — лечить людей. С тех пор уже много лет она это делает. Непросто все в этом мире, и все в этом мире неспроста.
