Несогласие с приговором
Увы, познакомился я с Колокольниковым слишком поздно. Был он в то время уже слепым и больным, инфаркты равнодушно полосовали его беспокойное сердце, долгие пребывания в больнице чередовались с мучительными выкарабкиваниями из костлявых лап и тщетными попытками вернуться к прежнему. Он всю свою жизнь был сильным человеком и не мог жить по-другому.
Понимая, что осталось немного, Колокольников не желал смириться и боролся с упорством, достойным восхищения. В минуты облегчения наговаривал на магнитофон воспоминания, печатал на машинке (вслепую!) «новеллы» по мотивам пережитого, приводил при помощи ближних в порядок свой уникальный архив. В один из таких моментов он и предложил мне написать книгу о его жизни. Я согласился, и мы начали работу. Начало это совпало с очередным ухудшением. Очередным и последним...
В те времена он несколько раз произносил выверенную и выстраданную фразу: «Когда здоровый играет больного — это комедия. Когда здоровый здорового — драма. Когда больной здорового — трагедия. В последнее время мне страшно надоело играть. Не люблю, чтобы меня жалели. Человека не надо жалеть. Беречь надо, а жалеть нет...».
Казачьи гены
Однако, несмотря ни на что, мы продолжали встречаться и работать. Я приходил к нему домой (они с супругой жили в небольшой квартирке на Космонавтов) или в больничную палату (он лечился в Совминовке) и доставал блокнот. Он говорил, а я слушал. И оба мы при этом испытывали благодарность друг к другу.
Первым по времени воспоминанием, запечатлевшимся в его цепкой памяти, стала взорванная отцом на Рождество хлопушка. И еще сочная зелень, в которой утопали горные «хутора», пьянящие запахи скошенных трав, густой гуд трудолюбивой пасеки. Тогда ему было года три-четыре, жили они в станице Софийской (ныне Талгар) в большом и просторном доме деда — станичного атамана Осипа Игнатьевича Козьмина (дровяного короля Верного).
Из той досоветской жизни осталось в памяти немногое. Но то, что запомнилось, застряло навсегда. К примеру, джигитовка казаков, которые летели на полном скаку с шашкой на «лозу», с пикой на «соломенную голову», скакали стоя на двух лошадях. Или стрельба на празднике. Или бутерброд с колбасой, который снаряжала ему матушка, аромат ее заполнял всю классную комнату и напрягал сотоварищей. Это уже когда в 1916-м пошел в школу. Не забылась и та строгая суровость, в которой воспитывали детей казаки: если и баловали, то вниманием, но не послаблениями в работе, к которой приучали сызмальства.
А потом та, прежняя, жизнь кончилась, неожиданно и сразу, и началась новая, иная, непохожая и непредсказуемая. Дед, прихватив нажитое золотишко, бежал в Синьцзян — там и сгинул. Отца к тому времени уже не было, и у матери на руках их осталось шестеро. Но эта удивительная женщина (закончившая верненскую женскую гимназию в одно время с обучавшимся рядом, в мужской, Михаилом Фрунзе) в те аховые времена, когда большевики ликвидировали приюты, привела в дом еще шестерых. И безропотно пошла работать, чтобы как-то прокормить всю эту ораву.
Евгений Михайлович считал, что все лучшее, что было в нем заложено, появилось благодаря матери. До последних ее дней, а прожила Анна Иосифовна почти 90 лет, она оставалась для него лучшим другом и первым советчиком.
Революция сломала веками складывающийся быт, разбросала семьи. Новая власть переиначила судьбы. Но она же дала выжившим шансы, которые вряд ли могла предоставить прежняя.
Жизнь на арене
Новая жизнь принесла осознание того, что прежним — слабеньким и болезненным — ребенком в ней долго не протянешь. Так Колокольников пришел в спорт. Рос он мальчиком болезненным и хлипким. Но с характером. Это помогло выжить.
В 1920 году мама работала кассиром в цирке. В то время в Верном (который еще только становился Алма-Атой) выступали акробаты Сосины, «итальянцы». Цирк гастролировал в городе постоянно где-то на месте нынешней поликлиники на улице Гоголя, у Городского сада (ныне Парк имени 28 гвардейцев-панфиловцев), а когда его поломали, циркачи раскинули шапито на базаре.
Братья Сосины почитались мастерами высокого класса. К примеру, Александр делал сальто через взвод солдат с обнаженными клинками или через двух слонов. (Слоны жили тут же, во дворе цирка, но после, по слухам, подохли по дороге в Семипалатинск.) Кроме того, оба брата были по совместительству еще и клоунами — традиционными Рыжим и Белым. Они-то и обучили Евгения кое-чему из цирковой акробатики — крутить сальто он выучился так мастерски, что сам выходил на арену, а иногда пользовался этим, чтобы заработать у любопытных солдат кусок хлеба.
Специальная гимнастика за два года позволила ему не только нагнать своих сверстником в росте-силе, но и выйти вперед. Волейбол, футбол (в отсутствие настоящих играли мячами из бычьих пузырей), лапта, баскетбол — таковы были игровые увлечения подростков 1920-х годов. Все это не миновало и Колокольникова.
Но болезни продолжали преследовать. В 17 лет врачи определили туберкулез. И вновь, как он думал, спасли упражнения и тренировки. Так что корни его преклонения перед возможностями физкультуры понять несложно. Именно ее он считал основой высоких достижений в спорте, иллюстрируя все собственной жизнью. Напомню, что имя Е.М. Колокольникова находится среди имен первых мастеров спорта и первых заслуженных мастеров спорта в Казахстане.
Спорт не только позволил уцелеть в ту пору, когда одна эпидемия привычно сменяла другую, равнодушно собирая жертвы и сиротя семьи, но и дал возможность совершить то, что определило во многом всю его дальнейшую жизнь. Потому, пропустив большой кусок биографии Евгения Михайловича, когда он был и пастухом, и строителем Турксиба, и землекопом, и землемером, и топографом, и пограничником, переместимся в год 1936-й, принесший ему всесоюзную известность.
В то время как наши прославленные асы Чкалов, Молоков, Леваневский, Коккинаки били рекорды высоты и дальности полетов, а в Испании бои с фашистами шли рядом с Мадридом, в то время как газеты промокали от гневной слюны трудящихся по поводу «предательства троцкистско-зиновьевского центра», а в Алма-Ате началась прокладка первой трамвайной линии, в то самое время Евгений Колокольников с товарищами приближался к цели, которая будоражила его несколько предыдущих лет, — к вершине легендарной горы Хан-Тенгри.
Хан-Тенгри
Если попытаться изобразить судьбу Колокольникова математически, то полученная кривая будет напоминать кардиограмму аритмически бьющегося сердца. Вереница взлетов и падений являлась обычной деталью его биографии. А вернее — череда вершин и пропастей, такая терминология подходит для характеристики его жизни куда больше. Ведь большинство знает Евгения Колокольникова как прославленного альпиниста, первого казахстанского «высотника», которому еще в 1936 году удалось покорить легендарную вершину ХанТенгри, имеющего на счету многочисленные «открытия» (первые восхождения) новых вершин Тянь-Шаня, руководство десятками высокогорных походов.
Позже, когда экспедиция Колокольникова 1936 года займет свое место в сборниках достижений советского альпинизма, о ней напишут: «Восхождение группы Колокольникова было первым крупным восхождением молодых альпинистских кадров. Опыта у участников группы было мало, организация восхождения оказалась недостаточно продуманной. Ухудшение погоды во время спуска грозило бы катастрофой. Но наряду с этим восхождение дало много ценного для дальнейшего совершенствования советской высотной тактики».
История покорения Хан-Тенгри — цепь драм и трагедий. В каждом успешном восхождении на нее есть и элемент случайности. И гибель уже в новые времена одного из сильнейших казахстанских альпинистов своей эпохи «гималайца» Валерия Хрищатого — лишнее тому подтверждение. Хан-Тенгри не признает регалий.
Во времена же, когда эту вершину штурмовали Колокольников и его товарищи, кроме как на веру в свои силы и оптимизм надеяться было не на что. Чего стоило одно снаряжение, с которым ходили они тогда, оно разнится с нынешним так же, как одежда пещерного человека с моделями от Диор.
Лучший знаток истории казахстанского альпинизма Эдуард Грудзинский, еще одна легенда нашего альпинизма, прямо писал: «Мало кто верил в 1936 году в успех дерзкой попытки плохо снаряженной группы Евгения Колокольникова покорить «Властелина неба». После многих дней нечеловеческой борьбы из одиннадцати, пришедших к подножию пика, трое смельчаков — Евгений Колокольников, Иван Тютюнников и Леонид Кибардин — вступили на высоту 6995 метров, став пионерами высотного альпинизма в Казахстане».
В числе тех, кто верил, конечно же, был сам Евгений Колокольников. Это уже после, в зрелости, он осознал степень удачи и фарта в состоятельности их бесшабашной попытки. А тогда...
(Продолжение следует.)
Андрей МИХАЙЛОВ — автор серии книг «Как мы жили в СССР». Фото из архива автора и книги «От Алатау до Эвереста» (Алма-Ата, «Онер», 1988).
