В конце концов, газета, в которой я числился литсотрудником, называлась не «Культурная жизнь Алма-Аты», а «Алма-Атинский обувщик». А потому даже при попустительстве такого симпатичного и благосклонного редактора, как незабвенная Света Литвинова, приходилось с головой погружаться в проблемы обувщиков. Тем более что проблем этих у них было выше крыши.
Впрочем, я особо не сопротивлялся. Ибо для меня самого это погружение явилось бесценным опытом постижения той жизни, с которой я в своем интеллигентском окружении не часто сталкивался по своей воле.
Чем жил флагман почившей легкой промышленности Казахстана? Думаю, это будет любопытно узнать (или вспомнить) и нынешнему читателю, любителю той истории, которая еще 40 лет назад была нашей реальностью.
Обопремся на документальные свидетельства. Полистаем номера «Обувщика».
Журналист вне игры
Финальные годы существования Советского Союза сопровождались фатальной пробуксовкой промпроизводства. Все вроде работало, заводы дымили, фабрики коптили, министерства планировали, рабочие давали (планы) и получали (зарплаты). Но все это сопровождалось таким натужным скрежетом, что все понимали: что-то фатально идет не так. Потому-то сверху регулярно спускались циркуляры, а снизу взмывали навстречу инициативы, направленные на выправление аховой ситуации с производительностью и эффективностью. Нервная тактическая суета (про изменение стратегии не помышляли) порождала массу всяких акций, глубинная суть которых вязла в их расплывчатой эффективности, позволяя, однако, руководству поставить очередную галочку, а коллективам отчитаться о выполнении.
К примеру, мероприятие с занятным названием «Деловая игра». На освещение в «филиалы» были брошены лучшие творческие силы «Алма-Атинского обувщика» в лице автора.
Вот вам затравка материала-отчета «Мероприятие провели» (номер за 198611-27): «Помните кинофильмы «Дублер начинает действовать»? Все руководство на месяц отправляют в профилакторий, а их места занимают дерзкие молодые специалисты — дублеры. Ну а дальше все как в настоящем кино — через месяц предприятие не только перевыполняет план, но и подвергается коренной реконструкции. В общем, молодые, до того коротавшие жизнь за преферансом, еще раз доказывают, что возраст — не помеха. В основу фильма положены реальные факты, но реальность в кино всегда несколько идеальна.
На минувшей неделе во втором и четвертом филиалах нашего объединения также была проведена подобная игра. Правда, границы ее охватывали лишь среднее звено управления — мастеров. На целую неделю места своих опытных товарищей заняли выдвиженцы из резерва. Для проверки их деловых качеств, организаторских способностей, умения работать в новом для себя амплуа на предприятии и была создана игровая ситуация.
А пока дублеры, надев красные повязки, хозяйничали на рабочих местах, освобожденные от своих обязанностей мастера пополняли знания в экономике, трудовом законодательстве, технологии производства...».
Однако тут-то все интересное и закончилось. Игра игрой, а план никто не отменял. А потому все лишь делали вид, что были заняты чем-то новаторски интересным. И это обыкновенное пережевывание подобных инициатив, спущенных сверху, весьма характерное для отношения исполнителей в ту равнодушно-сонную эпоху всеобщего разложения, похоже, удивляло только стороннего наблюдателя.
«Наблюдая за проведением мероприятия, я все время недоуменно соображал, почему его назвали игрой? Действительно, что за игра, единственным правилом которой является «как бы чего не вышло»? Ведь главной задачей играющих был не поиск выхода из каких-то оперативных экономических ситуаций (пусть бы даже и созданных искусственно на время игры), не решение человеческих задач с возглавленным коллективом. Главной задачей было выполнение обычного будничного плана...
Заметили ли в цехах начало и конец деловой игры? Если отбросить чисто внешнюю атрибутику (повязки, «молнии»), то нет. Дело в том, что администрация филиалов вряд ли долго ломала голову над кандидатами. В каждом цехе, у каждого мастера есть неофициальный заместитель из самых опытных рабочих, подменяющий шефа во время болезней, отпусков, командировок и т.п. Люди это все проверенные, надежные, тертые. Они-то на 90 процентов и стали дублерами.
Ознакомившись с ходом деловой игры в филиалах, могу с уверенностью констатировать: играть мы не умеем и не хотим... Таким путем не проводят мероприятия, а «спихивают» их. Ведь закончилась игра, а что изменилось? Открылись ли новые молодые ребята, способные к руководству? Получилось, что их и не искали...».
Одним словом, все дружно поиграли, а один человек взял да и все испортил...
Кто виноват и что делать?
Отношение к журналистам в то время было... двойственное. Ругательство «журналюга» еще не вошло в обиход. (Как и ироничный комплимент «дурналисточка».) Продажность в середине 1980-х еще не стала трендом, «таблоидность» оставалась элементом «их нравов», но профессиональный конформизм уже процветал и в СМИ. Корреспондентов в общем и целом пока еще уважали, хотя и опасались. Следовательно, с некоторой нервозностью ожидали появления свежего номера газеты с ожидаемым материалом. Потому как на критику, хотя и все с большим формализмом, вынуждены были реагировать. Обсуждать, обещать, отписывать ответ. Покуда печать оставалась «партийной», авторитет газеты в обществе продолжал оставаться на некоторой высоте.
Вот еще один характерный пример — материал под рубрикой «Интервью с отстающими» и выстраданным названием «Проблемы общие и частные» (номер за 1986-12-04):
«Веру Захаровну Иванову, начальника цеха No 9 второго филиала, я нашел у конвейера. И выполняла она работу отнюдь не соответствующую ее положению — помогала упаковывать готовую обувь в коробки. Здесь мы и начали беседу о проблемах цеха, вышедшего на десятимесячный рубеж с отставанием от плана на 36 тысяч пар. И одна из этих проблем была прямо передо мной — не от хорошей же жизни встал за конвейер начальник цеха.
— Кадровый вопрос у нас стоит на сегодняшний день наиболее остро. Конечно, это проблема всего нашего предприятия, но надо учитывать особое положение нашего цеха. Ведь мы — единственный цех с полным производственным циклом, от раскроя до готовой продукции. Это как бы целое предприятие в миниатюре. И ритмичная работа всего цеха в целом очень сильно зависит от работы его отдельных звеньев. Ну а о чем может идти речь, если закройщиков у нас, например, работает примерно вдвое меньше, чем необходимо? Или взять заготовщиков — вместо 24 человек по списку в эту смену работают 17 человек, остальные — кто на больничном, кто в декрете. А план-то дается из расчета на 30-35 человек — именно столько должно быть реально. Но это еще не все. Из тех заготовщиков, кто сейчас в цехе, только человек пять имеют хорошую квалификацию. Остальные же пришли совсем недавно. А ведь хорошим заготовщик считается как минимум после трех лет работы. Для цеха же, где модель меняется несколько раз в квартал, квалификация заготовщиков важна особенно — от их перестройки зависит оперативная работа всего цеха.
— Вера Захаровна, а как по-вашему, возможно ли скорейшее разрешение кадрового вопроса?
— Необходимо общежитие. Основной контингент надежных трудовых ресурсов — это приезжие. Выходит, что общежития у нас нет, за квартиру приходится платить по 4050 рублей, а зарплата у рабочих без навыков маленькая. У нас бывало, что девчонкам к концу месяца буквально нечем было заплатить за обед.
— Вера Захаровна, как-то раз, заглянув к вам в цех, я увидел здоровую кучу сапог, возвращенных из торговли. Даже мимолетного взгляда было достаточно, чтобы понять — модель вряд ли придется по вкусу покупательницам. Но между тем с конвейера продолжала сходить та же обувь. Неужели нельзя задержать выпуск заведомо возвратного товара?
— Это сделать практически невозможно. Приступая к запуску каждой новой модели, мы пишем техзаключение, в котором излагаем все наши претензии к данной обуви. Копии заключения отправляются главному инженеру, в производственный отдел, модельерам. Но, честно говоря, никакой реакции наши техзаключения не вызывают.
— А вашей вины в том, что обувь возвращается из торговли, разве нет?
— Конечно, мы признаем и свои недостатки, но они на фоне общих не столь уж вопиющи. По нашей вине может вернуться пусть пар сто. Возвращаются же целые партии. Но мы ведь говорим сегодня о том, что тормозит работу нашего цеха.
Вот, к примеру, еще одна не столь крупная, но важная проблема. Цех наш работает на втором этаже. Основной контингент работающих — женщины и подростки. Но у нас нет ни подъемника, ни транспортера. Вот и приходится самим затаскивать по лестнице сырье и носить готовую обувь на склад.
— А как вы считаете, может быть, такая система цеха с полным циклом производства просто неоправданна?
— Я считаю, что при такой системе работать лучше. Конечно, для меня, как для начальника цеха, это, может, и неудобно, но для производства в целом... Брак, к примеру, виден сразу, и его источник устраняется в цехе оперативно. К сожалению, из-за несоблюдения сетевого графика очень много времени у меня тратится на пустую беготню. Повторяю, дайте нам сырье, стабильный ассортимент и кадры — и за нами дело не станет».
Приведенные моменты могут показаться кому-то незначительными и местными, но именно перегруженность советской экономики 80-х годов подобными казусами и составляла характерную картину всеобщего разложения, приведшую в итоге к краху всей системы и развалу государства. Советский Союз уничтожили не Соединенные Штаты, а мы сами, своими руками и своим равнодушием...
(Продолжение следует.)
