История 1: про то, сколько жен на самом деле было у казахов в начале XX века
К прошлому столетию степное многоженство было уже скорее идеалом и признаком повышенного статуса, нежели порядком вещей. «Иметь желание» вовсе не означало автоматически «иметь возможность». И тут нужно сказать несколько слов о прозе, про которую почему-то не думают сегодняшние мечтатели о старой жизни.
О том, что появление в доме токал зачастую было вызвано вовсе не игривыми помыслами стареющего супруга, а скорее суровой необходимостью, писали весьма сведущие в данном вопросе исследователи. Например, известный ориенталист Василий Радлов: «Он (муж. — Авт.) редко пользуется своим правом на многоженство... Редко можно увидеть в одном доме двух или трех жен. В большинстве случаев многоженство встречается лишь тогда, когда старшая жена бездетна или по крайней мере не рожает сына, а это киргиз считает величайшим несчастьем».
И хотя наблюдателям, не столь компетентным в вопросах этнографии, вроде директора Ташкентской астрономо-метеорологической обсерватории Франца Шварца казалось, что у каждого казаха действительно проживает в юрте как минимум по паре жен, он также объяснял все это отнюдь не альковными пристрастиями женолюбцев, а куда более рациональными причинами: «Киргиз-кайсаки живут, как правило, в полигамии. Редко они довольствуются одной женщиной, они имеют, если они вообще женаты, по крайней мере, двух жен. Причина, очевидно, в том, что одна женщина была бы не в состоянии выполнять всевозможные домашние работы самостоятельно, особенно установку юрты, поскольку институт женской прислуги в Киргизии и Центральной Азии вообще неизвестен. Киргизский отец семейства посчитал бы неслыханным оскорблением, если бы он принимал участие в каких-либо домашних делах».
«По шариату, — пишет еще один известный исследователь наших южан Николай Гродеков, — в одно и то же время нельзя иметь более четырех жен. Адат не ограничивает числа жен... Муж, имеющий более четырех жен, живет как супруг только с четырьмя, взятыми позже всех. Остальные становятся суфи, воздержанными, и не живут по супружески...»
В последней строке — важное уточнение. В пылу мечтаний никто ныне отчего-то даже не пытается руководствоваться простой логикой популяционной демографии, одним из постулатов которой является всеобщее и всемерное равенство в численности полов.
Отношение может несколько колебаться у разных народов и в разные времена, но перекос выше 10 процентов говорит уже про внешнее вмешательство в процесс детотворения и гендерного равенства полов. Общество «перекашивает» либо в результате войн, выбивающих мужскую половину и, напротив, в былые времена усиливавших за счет пленниц женскую составляющую, либо вследствие традиций, потворствовавших умерщвлению новорожденных девочек (как в старой Индии, к примеру).
У казахов и прочих мусульман, живших на территории Казахстана в конце XIX — начале XX века, никаких таких причин уже не существовало. А это значит, что если у одного правоверного было три жены, то двум другим оставалось коротать жизнь наедине с собой.
Согласно данным переписи населения 1897 года, выясняется, что на 1000 женатых мужчин в Казахстане приходилась 1071 замужняя женщина. Соотношение несколько колебалось по областям. Так, в Семипалатинской оно составляло всего 1000:1045, зато в Семиреченской — 1000:1086. Таким образом, наличие у каждого правоверного не то что четырех, а даже и двух жен истине не соответствовало.
Как резонно отмечал в своей докторской диссертации один из исследователей традиционного брака у казахов Халел Аргынбаев: «Если учесть, что крупные баи имели по несколько жен, то число многоженцев значительно сократится».
Таким образом, реальная история выглядит куда более прозаичной, нежели история легендарная. Здесь я специально не касался тех сложностей, перипетий, коллизий, драм и трагедий, которые обычно сопровождали совместное проживание в рамках одной семьи единственного мужа и нескольких жен. Ведь речь в данном случае идет не о каких-нибудь забитых шариатом мусульманках оседлого Туркестана, а о гордых дочерях степей, вольному нраву которых могли позавидовать даже русские крестьянки своего времени.
Ну а мечтать... Конечно, приятно! И не вредно.
История 2: о значении события, произошедшего 26 августа 1920 года в Оренбурге
Декрет «Об образовании Автономной Киргизской Советской Социалистической Республики» появился 26 августа 1920 года. Именно этим декретом в состав республики включались земли бывших Семипалатинской, Акмолинской, Тургайской и Уральской губерний, Мангышлакский уезд, 4-я и 5-я Адаевские волости Красноводского уезда, Синеморская волость Астраханской губернии, Букеевская степь. А чуть позже, 22 сентября, ко всему этому была присоединена еще и Оренбургская губерния, столица которой и стала первой столицей республики.
Вот как оценивал те события самый авторитетный и плодотворный глава советского Казахстана Д.А. Кунаев («Советский Казахстан», А-Ата, 1970): «26 августа 1920 года был опубликован декрет «Об образовании Автономной Киргизской Советской Социалистической Республики» за подписями председателя ВЦИК М.И. Калинина и председателя СНК В.И. Ленина. Этот день вошел в историю как день рождения советского Казахстана. 4-12 октября того же года состоялся Учредительный съезд Советов республики».
Съезд проходил в Оренбурге — первой столице автономной республики (входившей тогда в состав РСФСР), в клубе имени Свердлова. Присутствовали 273 делегата со всего Казахстана и шестеро гостей — казахов Алтайской губернии. Всего же казахов среди делегатов было 128, 127 причислялись к «русским», а 18 — к «представителям иных национальностей». Подавляющее большинство (197 человек) представляло коммунистов. Что и неслучайно. Они победили.
Главным документом, принятым съездом, считают «Декларацию прав трудящихся Киргизской (Казахской) АССР», в которой и «определялись основные принципы казахского национального советского государства».
В заключении своей работы Съезд избрал ЦИК Казахской АССР (из 76 человек), в который вошли тогда и многие из тех, кто не затерялся в прошлом: А. Айтиев, А.Т. Джангильдин, С. Мендешев (избранный председателем), С. Сейфуллин и др. А ЦИК на своем первом заседании образовал Совет Народных Комиссаров — первое правительство Казахской автономии. Его председателем стал В.А. Радус-Зенькович.
История 3: про то, как Ташкент стал второй «фабрикой грез» в СССР (после Алма-Аты)
В те грозные времена, когда в АлмаАте на базе эвакуированного «Мосфильма» и «Ленфильма» была создана знаменитая Центральная объединенная киностудия (ЦОКС), Ташкент тоже не остался в стороне. Несколько именитых деятелей нашего кино, таких как Яков Протазанов и Михаил Ромм (он стал уполномоченным Министерства кинематографии в Узбекистане), вместе с частью производственной базы оказались в «хлебном городе». Но хлеба киношники и в Ташкенте даром не ели — фронту и оттуда помогали, как могли. (Правда, не боевыми киносборниками, как Алма-Ата, а фильмами-концертами с говорящими названиями «Мы победим!», «Подарок Родины» и пр.)
Снимались в Ташкенте и полнометражные кинофильмы. Популярны среди бойцов действующей армии были ленты Л. Лукова «Александр Пархоменко» (1942) и «Два бойца». М. Ромм снял фильм «Человек No 217» (1943). Но самый известный фильм тех лет создал самый именитый из «ташкентских» кинодеятелей Яков Александрович Протазанов (на фото) — режиссер, считавшийся патриархом советского кино. Еще в старой России он поставил 80 фильмов! Колоритная кинокомедия с говорящим названием «Насреддин в Бухаре» начала сниматься сразу по прибытии в Ташкент и в 1943-м уже была в прокате. Это была последняя работа мэтра. В 1945 году, вернувшись из эвакуации в Москву, он умер.
История 4: Талгар и Астана — что общего
Если в наше время все лучшее в нашем велосипедном спорте стало собираться в Астане, то полвека назад все оно пестовалось в Талгаре. Усилиями двух местных тренеров, носящих не только одну фамилию, но и одно имя Юриев Власовых. Именно в Талгаре под их руководством была воспитана целая плеяда чемпионов Казахстана: Анатолий Заметельский, Виктор Солянин, Валентина Дубинкина, Антонина Окунева, Александра Комеда, Татьяна Соловьевская.
Самым известным талгарским велосипедистом той поры был Владислав Кухарский — победитель Казахстанской многодневки 1966 года, член молодежной сборной СССР, кандидат в команду страны для участия в олимпиаде в Мехико, позже возглавивший Федерацию велоспорта Казахстана. А его земляк и товарищ по команде Владимир Жарков первым из казахстанцев взобрался на самый верх всесоюзного подиума и в составе сборной взял золото на знаменитой велогонке мира.
