Под крылом и крышей АХБК
Своих самых главных и верных слушательниц (и муз в какой-то степени) мы обнаружили в новеньком Дворце культуры АХБК. Алма-Атинский хлопчатобумажный комбинат, кто уже не ведает, слыл крупнейшим в СССР производителем тканей из хлопка, был настоящим текстильным флагманом со всем вытекающим «кондоминиумом»: общежитиями, профилакториями, амбулаториями, бесплатными путевками и огромным ДК. После того как сам флагман приватизировали, разграбили и забросили (покупать готовую продукцию в Турции, Кыргызстана и Китае сочли выгоднее, чем поддерживать свою легкую промышленность), Дворец культуры сохранился. Ныне в нем живет ТЮЗ имени Наталии Сац. Хотя это другая песня.
О поклонницах. Их обретение началось с нашей случайной встречи с одержимым (в наилучшем значении слова) человеком Гульнарой Медетовой.
Гульнара Медетова являлась любопытной и характерной личностью, ярким порождением той неординарной и неоднозначной «переломанной» эпохи. Выпускница Киргизского балетного училища, она приехала в Алма-Ату с мечтой основать... театр классического танца! Что и проделала, правда, без помощи и участия профессионалов (скорее — наоборот). Заинтересовав своей идеей вовсе не Министерство культуры, а руководство АХБК.
О моем тогдашнем восприятии «феномена Медетовой» дает представление найденный в дневниках 1985 года фрагмент. Хотя в нем и чувствуется некая литературная обработка впрок, он вполне искренен. А после я действительно опубликовал не только статью в «Казправде», но даже очерк в публицистическом сборнике «Зачем инженеру искусство?», выпущенном издательством «Казахстан».
Феноменальная Медетова
По горячим следам первой встречи я записал тогда: «Один из основных аргументов ее деятельности то, что Захаров свой «Каменный цветок» впервые поставил на любительской сцене.
Любительский балет. Это то самое искусство, рафинированное и изощренное, в котором исполнители готовятся к выходу на сцену с детских лет в течение десятилетия? Но вместе с тем он существует.
— Главное, в чем я вижу преимущество такого балета, — это его внутренняя осознанность исполнительницами. Основной упор я делаю на более высокий интеллект и обостренную, взрослую совесть девочек. Мы занимаемся два раза в день ежедневно, с шести-семи до девяти-десяти утром и с пяти до восьми вечером. Значит, по количеству «тренажа» мы вдвое опережаем профессиональных артистов. Мы не позволяем себе расслабляться ни на минуту, и это тоже работает на нас...
Сама Медетова — личность, и это чувствуется сразу. Откуда это в ней? Простая женщина, четверо детей, однокомнатная квартира, восемьдесят рублей зарплата (можно, конечно, где-то подрабатывать, как это делают в основном все организаторы самодеятельности, но тогда это будет уже халтура, а халтуры она не терпит). «Чокнутая!» — восклицают обычно люди недалекие. Нет! Преданная балету, увлеченная балетом, одержимая балетом! Так воспитана. Да и по-другому делать, что она делает, просто невозможно.
Всеми собственными качествами заражает она и своих учениц — балерин самодеятельного балета: ткачих, студенток, научных работниц. Это с какими любовью и ответственностью им надо относиться к своему, будем говорить, не основному делу, чтобы ежедневно приходить во Дворец культуры к шести утра и долгие часы мучительно тянуться у балетного станка, потом бежать на работу, а после трудового дня вновь являться на репетицию? При этом то, что в будущем их ожидают лавры, весьма абстрактно. У нас в республике, что греха таить, спектакли большого балета в академическом театре — и те зачастую проходят при полупустом зале. А тут самодеятельность. Слово-то какое, стоящее в смысловом ряду где-то между «развлечениями» и «халтурой».
А вместе с тем уровень профессиональной подготовленности балерин Медетовой через несколько лет работы мало чем уступает «настоящим». Есть в балете такой проверенный и старый тест на виртуозность — вращение танцовщицы в фуэте (проще говоря, «волчком»). Раньше считалось, что, сделав 32 вращения-фуэте, можно с полным основанием считаться балериной. В «Уршике» магической цифры 32 достигают многие. А Наташа Пацегон делает фуэте по особо сложной схеме 1-1-2.
Когда одна из газет, давая материал об ансамбле, связалась для консультации с перспективным балетмейстером, тот не поверил, заявив немного высокомерно, что, если есть такая виртуозка, он сразу возьмет ее в свой коллектив. Слова остались словами, но факт из материала был выброшен.
Медетова «дает шанс» всем. Правда, выдерживают очень немногие. Но зато те, кто остается, уже очень слабо представляют свою жизнь вне танца.
— Все они очень разные, к каждой нужен свой индивидуальный подход. Одной не хватает уверенности, ее нужно постоянно «подталкивать», а у другой энергии, наоборот, чересчур много, надо попридержать. Но и внутренний уровень, конечно, разный. Есть ткачихи и есть аспирантки. Я стараюсь всех их подвести к балету не извне, не через ноги, а изнутри, через сердце, разум, совесть. И в этом тоже видится гарантия успеха...».
Союз альтернативных талантов
Так вот, благодаря воле и настойчивости Гульнары Медетовой появился «Уршик», самодеятельный коллектив, куда набирались уже очень зрелые девочки (которым было от 17 до 23), на сознательность которых и делалась основная ставка. За пару лет они не только «вставали на пальцы», но и начинали крутить 32 фуэте! Вызывая тем самым обильное желчеизлияние у профессионалов.
Но танцем в «Уршике» все не ограничивалось, Медетова весьма жестко лепила из своих воспитанниц культурных людей. Заставляя, к примеру, заучивать огромные куски из классической русской поэзии.
Потому-то не случайно, что именно они, эти девочки, непризнанные балерины, стали самыми искренними поклонницами и ценительницами непризнанных поэтов. Они не только не пропускали встречи в кумысхане, но и верно болели за нас на выступлениях, а также совсем уж неформально участвовали во всяких совместных культпоходах и пикниках. Но и мы не оставляли их без внимания, обязательно присутствуя на концертах.
Среди «девочек Медетовой» уже в то время мелькали весьма приметные личности. Например, Флюра Шамшутдинова, позже, уже как Флюра Мусина, занявшая особое место в классическом искусстве Казахстана. Ее в этой сфере знают все. Как и она знает всех. Всех и все. Первый балетный критик с московским дипломом в Казахстане (позже она закончила ГИТИС), популярная телеведущая.
В те времена одухотворенная и утонченная Флюра (еще Шамшутдинова) только окончила биофак КазГУ и начинала «новую жизнь» — при искусстве. Именно у Гули Медетовой она кардинально меняла направление своей жизни и училась крутить 32 фуэте. Параллельно работая ассистентом режиссера сцены в оперном театре.
Эксперимент Медетовой закончился предсказуемо — как только ученицы почувствовали себя личностями, они тут же оставили своего учителя. Переросли?
Оживление в зале
Но нас, поэтичных завсегдатаев кумысханы на Байсеитовой, они не только слушали, но и вдохновляли. Породив в поэтичной среде такой непоэтичный жанр, как «литературные миниатюры», быстро творившиеся и вызывавшие по прочтении нешуточное «оживление в зале» (даже томно-сонные работницы общепита вытягивались из своих окошек и подсаживались к нашему столику). Вот для примера: «Признание (из газетного материала).
Широкое признание получили работы молодого, но даровитого театрального художника-костюмера М. Кольчугина.
— Мое творческое кредо, — сказал художник в беседе с нашим корреспондентом, — остросоциальные по своей драматической направленности костюмы современников. В недавно прошедшей на нашей сцене трагедии «Племсовхоз» мною выполнены костюмы директора совхоза, парторга, главного зоотехника, а также членов бюро райкома партии. Большой удачей для себя я считаю выполненный мною для спектакля костюм первого секретаря райкома...
— Ну а ваши творческие планы?
— Очень хочется поработать в новой музыкальной драме «Ассамблея ООН по палестинской проблеме». Страстно мечтаю выполнить костюм Генерального секретаря.
— А если оглянуться на пройденное, с чего начинался ваш творческий путь театрального художника?
— В спектакле «Начало», это было десять лет назад, мною были выполнены костюмы для Адама и Евы, для первого действия.
— До грехопадения?
— Точно!
...От образа прародителя Адама до секретаря райкома — таков творческий путь художника по костюмам М. Кольчугина. И это, похоже, только еще начало!».
(Продолжение следует.)
