История 1: про то, что не поделили две родственницы, наследницы Абылай хана
В середине XIX века в среде степных аристократов переплетались самые разные интересы и чаяния. Но «по разные стороны» оказывались не только мужчины. Весьма характерен момент, в котором сошлись и сцепились две непримиримые женские стихии, олицетворенные «султаншей Бопай», младшей сестрой неистового Кенесары Касымова, и Айганым, вдовой хана Вали.
Нужно сказать, что отношения между аристократами в Степи вообще редко бывали безоблачными. Несмотря на то, что все они считали себя чингизидами и являлись в какой-то степени родственниками. В данном случае коллизия возникла между потомками Абылай хана.
Когда в степи появился новый претендент на ханскую власть Кенесары, далеко не все родственники восприняли перспективу видеть его своим властителем. А одной из самых ярых и последовательных противниц была вдова последнего хана Средней орды Вали Айганым, которая вовсе не поддерживала поползновений Кенесары на верховную власть. И даже отправила воевать против мятежного султана своего сына Чингиза. (За что тот в 1834 году был награжден золотой медалью на Александровской ленте.)
Когда на выстроенную русскими военными строителями усадьбу «ханши Айганым» налетел отряд под командой лихой «султанши Бопай», это не стало особой неожиданностью. Усадьба в Сарымбете была сожжена и разграблена подчистую. Но позже восстановлена.
Об этом свидетельствует сохранившийся рисунок Чокана Валиханова, сделанный в 1853 году. Появившийся, скорее всего, тогда, когда юный выпускник Омского кадетского корпуса прибыл в Сарымбет со скорбной миссией — хоронить любимую бабушку, ту самую Айганым.
(Кстати, воинственная Бопай приходилась Чокану Валиханову теткой.)
История 2: как случайно познакомились и закономерно подружились Валиханов и Достоевский
Встреча Чокана Валиханова и Федора Достоевского произошла в результате невероятного стечения обстоятельств. Но дружба между ними была во многом предопределена их близкими взглядами и ясными устремлениями. Не случайно она стала, быть может, наиболее сильным и зримым воплощением той взаимной симпатии, которая и поныне прочно связывает два народа — русских и казахов.
Первая встреча Достоевского и Валиханова произошла в Омске в тот короткий период, когда Федор Михайлович был выпущен из острога («Мертвого дома»), но еще не отправлен в Семипалатинск. А Чокан Валиханов был тоже выпущен из Омского кадетского корпуса и наслаждался всеми радостями жизни молодого офицера, состоявшего в свите генерал-губернатора Гасфорта. Взаимная симпатия между ними разгорелась с первого взгляда.
В книге Павла Косенко «Иртыш и Нева» причины этого объясняются так: «Юного выпускника Омского кадетского корпуса, проглотившего за годы учебы десятки тысяч страниц, кроме любимых своих трудов по географии и описаний путешествий читавшего и русские журналы той поры «Современник» и «Отечественные записки», не мог не заинтересовать первый увиденный в жизни настоящий писатель. И для Достоевского даже в том нервно-возбужденном состоянии, в котором он тогда находился, оставшегося прирожденным «человековедом», открывателем мира, не могла пройти бесследно встреча с таким новым для него и неожиданным психологическим явлением, как личность молодого степняка, сразу же выделившегося среди своих сотоварищей умом, талантом, неудержимым стремлением к знаниям».
Симптоматично, что Достоевский и Валиханов являлись по существу людьми разных поколений. Валиханову едва минуло восемнадцать, а Достоевскому уже стукнуло тридцать два.
Укрепление дружеских отношений двух великих проистекало и позже: на фоне их случайных встреч в Семипалатинске, где Валиханов бывал эпизодически «по делам службы», а Достоевский жил постоянно: немного служил, немного писал, немного хандрил и, в конце концов, был произведен в прапорщики и женился на молодой вдове Марии Исаевой.
Как писал Алкей Маргулан: «Семипалатинску повезло, что его история связана с именами выдающихся личностей, такие гении, как Достоевский и Чокан Валиханов, на протяжении столетия рождаются один раз».
Чувства, которые питал Федор Михайлович к своему молодому другу, он выразил в своем знаменитом письме, написанном в те годы (14 декабря 1856 г.): «Вы пишете мне, что любите меня. А я вам объявляю без церемоний, что и я в вас влюбился. Я никогда и ни к кому, даже и не исключая родного брата, не чувствовал такого влечения, как к вам, и бог знает, как это сделалось. Тут можно многое сказать в объяснение, но чего вас хвалить! А вы, верно, и без доказательств верите моей искренности, дорогой мой Валихан, да если бы на эту тему написать 10 книг — ничего не напишешь: чувство и влечение — дело необъяснимое».
Сохранилось и письмо самого Чокана (от 5 декабря из Омска), которое так растравило душу Достоевского: «Мне так приятны эти немногие дни, проведенные с Вами в Семипалатинске, что теперь только о том и думаю, как бы еще побывать у Вас. Я не мастер писать о чувствах и расположении, но думаю, что это ни к чему. Вы, конечно, знаете, как я к Вам привязан и как я Вас люблю».
История 3: про первого казахского батыра, заслужившего мировое признание
Жизнь прославленного циркового борца, известного не только в Российской империи и Советском Союзе, но и далеко за их пределами, — предмет особой гордости Казахстана. Потому что Хаджи-Мукан Мунайтпасов был первым казахом, которого мир узнал за его спортивные подвиги. Его имя неизменно стояло рядом с именами таких прославленных русских богатырей, мастеров «французской борьбы», как Поддубный и Заикин. А это уже само по себе было признаком величайших высот в те годы.
Нужно вспомнить, что в эпоху, когда блистал Хаджи-Мукан, не проводилось еще никаких регулярных чемпионатов мира с узаконенными правилами. Основной ареной для борцов была цирковая. Потому спортсмену каждый раз приходилось биться по разным правилам и быть готовым ко всяческим каверзам соперника. Хаджи-Мукана можно считать универсальным бойцом, который был способен с одинаковым успехом бороться в «классике» и сражаться в «боях без правил».
Однако те «чемпионаты мира», которые проходили на цирковых аренах в начале прошлого века, по накалу страстей и уровню мастерства участников (и, конечно же, зрелищности) могли поспорить с любыми нынешними турнирами.
В 1909 году Хаджи-Мукан завоевал титул чемпиона мира в шведском Гетеборге. В 1911-м — золотую медаль в Варшаве. Кроме того, его хорошо запомнили жители Ближнего и Среднего Востока, Южной Америки, где он гастролировал в те годы, попутно расправляясь с сильнейшими тамошними борцами-бойцами.
История 4: как величайшая балерина XX века оказалась в Казнацтеатре Алма-Аты
Немногие театры мира могут похвалиться тем, что на их сценах работала (не гастролировала, работала!) сама Галина Уланова (на фото — в балете «Жизель»). А вот Театр оперы и балета имени Абая может.
Довоенная столица Казахстана строилась неспешно, так что здание Казнацтеатра — главного парадного зала Алма-Аты (и всего Казахстана) — строители сдали только в ноябре 1941 года. В то самое время, когда Киев был уже под фашистами, Ленинград — в Блокаде, а Москва отбивалась на самых ближних подступах.
Находящаяся в глубоком тылу столица Казахстана стала тогда еще и признанной столицей эвакуированной культуры СССР. Ни один другой город страны в те годы не мог похвастаться таким обилием знаменитостей и кумиров, свободно разгуливающих по улицам и толкающихся по базарам. Именно они подняли планку искусства Казахстана на уровень, сопоставимый с мировым.
Тогда же в Алма-Ате оказалась и Уланова, которая не только танцевала, но и возобновляла в театре классические балеты, помогала становлению хореографической школы.
Как вспоминала сама прима: «В АлмаАте — за тысячи верст от кровопролитных боев — сберегалось и лелеялось наше искусство».
