Советские студенческие стройотряды являлись плотью от плоти той системы и тех принципов, вспоминать о которых в хорошем обществе нынче если и принято, то только в негативном ключе. А иначе можно легко прослыть ретроградом и более того — реакционером и даже реваншистом. Словом, врагом всего прогрессивного и передового.
Между тем результатами «трудовых семестров» советских студентов в Казахстане пользуются до сих пор. Особенно в сельской глубинке, где дети до сих пор ходят в детские сады, школьники учатся в школах, семьи живут в домах, а коровы мычат и телятся в коровниках, которые когда-то появились благодаря труду участников ССО.
Универ — всем ребятам пример
Единственным университетом в Казахстане долгие годы оставался КазГУ имени Кирова в Алма-Ате (позже к нему присоединился еще один — Карагандинский). Так что, если кто-то говорил тогда: «Я учусь в универе», никаких дополнительных вопросов о том, в каком университете, не возникало. КазГУ был настоящим флагманом высшего образования республики. Уникальный и незаменимый. Оттого и желающих учиться на некоторых факультетах было в десять раз больше, чем факультеты принимали.
Но флагман был флагманом во всем. В том числе и в движении ССО.
Начало было положено в 1963 году, когда первый студенческий отряд из 60 комсомольцев-добровольцев университета выехал в Актюбинскую область. Тогда студенты-строители понастроили более чем на 100 000 рублей капитальных вложений. К 1982 году эти цифры возросли многократно.
Вот что писал на страницах «ЛС на СС» (в номере от 23 марта 1982 года) самый известный ректор КазГУ той эпохи Умирбек Джолдасбеков (он возглавлял вуз с 1970 по 1986 год): «Сейчас можно уверенно сказать, что студенческие строительные отряды вступили в пору своей зрелости. Движение обрело признанный авторитет и вес в хозяйственной жизни страны. За 19 лет своего существования университетский отряд вырос от 60 человек до 1500, объем основных капиталовложений возрос от 100 тысяч до 6 миллионов рублей. Как показывает деятельность ССО КазГУ, опыт организаторской работы помогает многим быстрее адаптироваться на производстве, в новом коллективе. Более трехсот руководителей студенческих отрядов КазГУ за последние 7-10 лет после окончания университета стали учеными, работают на руководящих должностях. Более 60 процентов выпускников университета — участников ССО — избрано на комсомольскую и партийную работу».
Кстати, возведение ультрасовременного университетского комплекса самого КазГуграда тоже не обошлось без участия собственных студентов. В состав интернационального отряда «Алатау» брали «лучших из лучших». В те годы в КазГУ обучалась масса кубинцев, составлявших весьма заметную часть среди бойцов, возводящих университетский городок. А еще рядом («плечом к плечу») работали немцы — студенты Лейпцигского университета имени Карла Маркса из ГДР. Понятно, что, собирая в одном месте столь разноязыкую братию, организаторы не думали замыкать ее на одном лишь строительстве. «День ГДР», «День Кубы», неделя «Юность обличает империализм» рассматривались как пропагандистские мероприятия. Но только не самими студентами, которые всегда с легкостью выходили за рамки любого официоза.
А еще «универовцы» шефствовали над одним из самых удаленных районов Алма-Атинской области Нарынкольским. Что предусматривало «наряду с направлением студенческого отряда на строительство в район постоянную связь комсомольских организаций в течение всего года, помощь в организации культурно-массовой и спортивной работы, совместное проведение субботников и воскресников, организацию досуга студентов и жителей района».
Участники ССО тем и отличались от всяких бригад бичей, «грачей» и рвачей, что не зацикливались на одной работе. Жили полноценно и интересно. И эта жизнь, прописанная, кстати, в уставе ССО, была по душе молодежи той эпохи.
Цветы в пустыне
Но движение ССО, несмотря на общие принципы и правила, оставалось очень разношерстным по условиям работы и возможностям отрядов. С одной стороны стояли такие показательные интернациональные отряды как «Алатау», сформированные из студентов самых престижных вузов Алма-Аты. Где празднично работали и весело отдыхали ухоженные и аккуратные «бойцы», заведомый резерв управленческих кадров и научных работников. А с другой?
Вот тут мне хочется вспомнить одну свою командировку и написанный по ее результатам материал, опубликованный в номере от 17 июля 1982 года (отряд назвали «Гульдер»).
«...Когда в Гурьевском областном штабе на карте дислокации отрядов я увидел одиноко воткнутый посредине пустыни флажок, то заинтересовался:
— Это наш «Гульдер-82» из культпросветучилища. Всего пятеро парней, остальные 35 — девушки.
— А что строят?
— Жилые дома на станции Коркол.
Девушки? В самом пекле!
Я понял, что побывать в этом пекле мне просто необходимо.
...Разъезд 462. Так называется это селение сейчас. Строительство станции еще в разгаре. С остальным миром «462-й» связывает проходящая здесь железная дорога Средняя Азия — Центр. Пока что люди живут в основном в глиняных мазанках, но вскоре все смогут въехать в 2-этажные дома из серого ракушечника. Предусмотрено строительство торгового центра, других предприятий, призванных обеспечить нормальную жизнь железнодорожников. Свой вклад в строительство внесут и бойцы студенческого строительного отряда «Гульдер-82».
Самое чудесное время в таких местах — часы перед восходом солнца. К рассвету, наконец, все остывает от накала предыдущего дня, на землю приходит недолгая прохлада. Над горизонтом ярко светит голубая Венера. А в лагере отряда раздаются звуки аккордеона. Таким образом, бойцов оповещают о том, что начался новый трудовой день. Раньше других в него включаются дежурные и повара. Самое простое у местных поваров — это выбор меню. На завтрак, обед и ужин — вермишель...
...Посмотрим на пробуждающийся лагерь. Правда, слово «лагерь» тут мало подходит — студенты занимают второй этаж еще недостроенного здания. Несмотря на незавершенность непобеленных комнат, в них чисто и как-то даже уютно — сразу можно определить, что живут девушки. Отряд работает всего третий день, и к раннему пробуждению еще не привыкли. Но встать раньше солнца — это значит сэкономить для работы больше прохладного времени. Зарядка, утренний туалет, завтрак. В 8 утра начинается работа.
...В 9.00 солнце начинает жарить вовсю. До перерыва еще далеко, и о времени лучше не задумываться — чем больше о нем думаешь, тем медленнее оно тянется. Но не думать не получается: слишком большое усилие затрачивается на каждую лопату с песком, носилки с раствором. В глазах темнеет, одежда насквозь пропитывается потом. Дежурные приносят огромную кастрюлю с чаем. Через три минуты кастрюля пустеет. Выпитая влага приносит короткое облегчение. Хорошо бы лечь, отдохнуть, но ведь потом будет еще невыносимее...
...Наконец обе стрелки часов лениво добираются до отметки 12. После обеда — отдых. Многие спят, усталость берет верх даже над духотой прокаленных насквозь помещений. А после отдыха наступает самое тяжелое — именно на эти предвечерние рабочие часы падает термический пик.
...Первое облегчение приходит с темнотой грядущей ночи. Казалось бы, после такого дня только спать. Но молодость есть молодость. Где-то звенит гитара, вторит ей домбра, раздается веселый смех. Заканчивается третий день работы отряда на строительстве железнодорожной станции Коркол. И уже можно назвать имена лучших. Это бригадир «мужской» бригады Жолдыгали Куспанов, бойцы: Айгуль Нугманова, Куляш Жаимова, Гуляй Баймурзиева...»
А вот то, что осталось в «блакнотесе» журналиста — это то, что я записывал по горячим следам (о-очень горячим!) в ожидании поезда: «Днем солнце до того прокаляет эти ракушечные домики, что они едва остывают к утру. Всю ночь стоит страшенная духота даже при открытых окнах. Вонь... Какой-то неприятный резкий запах преследует меня тут все время. Нравы тут простые. Помойки для удобства прямо под окнами. Чтоб далеко не ходить. Шарахнул ведро с помоями с балкона — и никаких мусоропроводов не надо. От этого мухотени кругом — бездна!
Отрядная докторша приехала два дня назад. Уже малость озверела. Кидается на всех, ругается грязно. Чего с ней будет через полтора месяца?
На станции валяются кирпичи из известняка. Ночью их облепила саранча. Ходит девочка и машет сумкой. Саранча рассыпается в лучах утреннего солнца как брызги воды.
По расписанию поезд на Гурьев должен быть час назад. Но от расписаний места эти так же далеки, как от поэзии...»
Предвижу, что данное послесловие может показаться кому-то неуместным. Но... Я не слагаю панегирик Советскому Союзу. Потому что самому СССР уже все равно, и у меня как у историка и мемуариста есть счастливая возможность писать про тогдашнюю жизнь без пафоса и злобы.
(Продолжение следует.)
