История 1: кавалеры предпочитают калмычек
Джунгары были самыми последовательными историческими врагами казахов. Такие же номады, в XVII — XVIII веках ойраты претендовали на все пространство Великой степи, не считаясь с тем, что вся ее западная часть была уже давно занята тюрками. Можно сказать, что казахи и монголы являлись системными геополитическими противниками. И, хотя взаимоотношения двух величайших степных народов Евразии нового времени знавали разное, в определенные времена они перетекали в непримиримую борьбу на полное взаимоуничтожение.
Но вот один любопытный момент истории, на который обращается мало внимания. Довольно значительная масса джунгаров обитала... в казахских аулах!
Вот что писал в 1750 году весьма сведущий в «степных делах» Петр Рычков («Краткое известие о татарах и о нынешнем состоянии тех народов, которые в Европе под именем татар разумеются»): «...В киргизкайсацких ордах хотя и городов нет, но пленников из разных народов, а больше из волжских калмык такое множество содержится, что их против киргиз-кайсаков за пятую или шестую часть почесть можно».
И один нюанс. Есть все основания предполагать, что основная часть пленников была... пленницами.
Вот, к примеру, что сообщает нам «Геродот казахского народа» Алексей Левшин: «Наружность киргизов ясно показывает смесь происхождения монголо-турецкого. Лица их не так плоски и широки, как у калмыков, но узкие черные глаза, малый рот, выдающиеся скулы, редкая, клочком на конце подбородка растущая борода отличают их от племен турецких и приближают к монгольским. Причины того заключаются: а) в смешении их с разными отраслями монгольского племени; б) в том, что сладостолюбивейшие из них предпочитают калмычек собственным женщинам, и что, быв прежде с одной стороны окруженными зюнгарами, а с другой — нынешними волжскими калмыками, они всегда старались похищать у них для себя жен. Последствия сего смешения еще явственнее в женском поле, нежели в мужском».
Другой источник («Вестник Европы» за 1876 год) подтверждает: «Автократический класс у киргизов любит жениться непременно на калмычках; купцы увозят их из пограничного Китая или из астраханской степи».
А вот авторитет, который всем авторитетам авторитет. Чокан Валиханов: «Кроме сластолюбия, заставляет киргиз предпочитать калмычек своим женщинам еще то, что будто бы через сие смешение родятся хорошие дети».
Кстати, как и у всех чингизидов «белой кости», у самого Чокана благородная монгольская составляющая присутствовала априори. Таким образом, никакого предубеждения против «чистоты кровей» в самосознании быть не могло. Скорее — напротив.
История 2: мания к прекрасному полу и случай с дикокаменными женщинами
Личная жизнь самого Чокана Валиханова всегда оставалась в тени его научной, военной и просветительской деятельности. От того она столь невзрачна и невразумительна и как-то фатально не вяжется с кипучей натурой «промелькнувшего метеора». У малосведущего, вообще-то, создается иллюзия, что Валиханов вовсе не интересовался женщинами. Но это не совсем верно. А вернее — совсем не верно. Чтобы осознать это, достаточно почитать воспоминания современников, а главное — полистать дневники и записки самого Валиханова.
Нет, Чокан, несмотря на все позднейшие попытки канонизации, был в отношении женщин глубоко нормальным и искренним мужчиной. И далеко не бесстрастным. Происхождение (казахский аристократ) наложилось в нем на воспитание (Омский кадетский корпус). И этим многое сказано.
Еще в первую свою поездку в Китай он досконально изучал особенности и нравы кульджинских «разрушительниц городов». Во время знаменитой «Кашгарской миссии», вообще-то, обзавелся законной «временной женой» (об этом я рассказывал ранее). А в «рекогносцировке» на Иссык-Куль не только записывал эпос киргизов, но и с упоением приударял за «дикокаменными женщинами», когда случалась такая возможность.
Вот, например, сочнейший фрагмент из «Дневника поездки на Иссык-Куль» (1856 года): «Я в припадке мании к прекрасному полу дикокаменной орды имел неосторожность через верх юрты заглянуть в индерун, откуда прежде смотрели на нас черные глаза, принадлежащие, по моим расчетам, непременно хорошенькой аяч. Я не обманулся. В юрте действительно сидели две молодые бабы недурные собой, но одна из них, к великому ужасу, удивлению или радости моей, не знаю, была во всей натуральной красе. Commederaison, что пойманная аяч устыдилась очень и очень, только не совсем. Не в порядке вещей было то, что она, оправившись от первого испуга, начала меня бранить и бранить страшно... Мне суждено было глотать камни, глазам предназначено искривиться, в довершение всех бедствий, долженствующих обрушиться прямо на мою голову, она назвала меня курносым казаком! (манка казак)».
Внимание, с которым романтичный офицер относился к слабому полу разных народов, отличалось неподдельным любопытством и неизменным вниманием. Любовь к флирту (и умение флиртовать) так и сквозит во многих его описаниях.
История 3: про бунт токал в Ханской ставке
После того как в Советском Союзе вышел закон об отмене калыма и многоженства, в мусульманских республиках начались юридические разбирательства весьма специфичного свойства. «Вторые жены» желали иметь не только официальные бумаги о свободе, но и уверенность в завтрашнем дне.
В феврале 1921 года в Урде (Ханская ставка) народный суд оказался буквально заваленным заявлениями токал. В разбирательствах принимали участие такие пламенные борцы за гендерные права женщин, как Алма Уразбаева, Мубина Ниязова, Мария Полякова, Мадина Бегалиева.
Как вспоминала одна из первых коммунисток-казашек Мадина Бегалиева (на фото): «Недовольные вторые жены, насильно выданные замуж до революции, возбуждали дела о разводе. Очень много хлопот было о разделе имущества, некоторые мужья скрывали свое имущественное происхождение. Бывали и такие случаи, когда родственники уговаривали женщину взять обратно свое заявление из суда, угрожали ей».
История 4: как расцвела наша Роза
В моей коллекции советских артефактов сохранился журнал «Кругозор» за 1977 год. Для тех, кто забыл, что такое «Кругозор» (и для тех, кто про него вообще не слыхивал в силу малого возраста), напоминаю.
Было в Советском Союзе периодическое издание, каждого выхода которого с нетерпением ожидали многочисленные меломаны. И не только читатели, но и слушатели. Дело в том, что внутренние страницы журнала представляли собой записанные на тонком синем пластике грампластинки. Перегнув «Кругозор», его можно было засунуть в проигрыватель и насладиться если не качеством звука, то хотя бы чувством обладания очередным шлягером.
Журнал со счастливым номером 7 (за 77 год!) впервые засветил миру имя 18-летней звездочки из Казахстана Розы Рымбаевой, добившейся лауреатства на состоявшемся годом ранее популярном конкурсе молодых исполнителей советской песни «Рига 76». (Симптоматично, что конкурс проходил в столице Латвийской ССР под характерным девизом «Корчагинцы 70-х годов».)
«Вкус, строгость, ясность в намерении и, следовательно, сценическом рисунке, убедительность — таковы ее достоинства. Кажется перед вами человек, имеющий определенный опыт работы. Но исполнительский стаж Рымбаевой всего два года. А до этого была средняя школа. Мать и отец — домохозяйка и рабочий — передали ей страстную любовь к песне. И она пела. С детства. Во всех коллективах художественной самодеятельности».
Так журнал писал. А пела в нем сама Роза. «Алию» и «Мелодию надежды».
