Неусидчивый романтик
Я шел в журналистику не для того, чтобы мельтешить на пресс-конференциях и писать про успехи комсомола. С самого начала у меня была эдакая магистральная заветная мечта — совмещать свое писательство с миропознанием, популяризировать научные достижения (науку я боготворил), изучать окружающий мир с помощью тех возможностей, которые предоставляла новая специальность. И знакомиться, и общаться с интересными людьми, в первую очередь, особыми, избранными, увлеченно работающими во имя прогресса.
Меня очень тянуло туда, где до меня никто из коллег не бывал. А это в том мобильном окружении таких же искателей было не всегда просто реализовать. Но мне помогала моя хроническая неусидчивость. К моменту прихода в «Ленсмену» у меня за плечами маячило участие в нескольких академических экспедициях, усеченные семестры геофака ЛГПИ имени Герцена, членство в Географическом обществе СССР, занятия туризмом-альпинизмом и даже служба в ВДВ.
Все это давало мне не только уверенность, но и темы для публикаций. Увлекательные, в первую очередь, для самого себя. Однако, если ты пишешь о том, что занимает и возбуждает тебя самого, что знаешь и понимаешь, будешь интересен и другим. Это убеждение я вынес из тех времен.
А теперь — обещанные выдержки.
1984-01-03 Кактус колючий, как елка
«...За сорок минут, что находились во владениях доброй феи, мы увидели столько, сколько довелось посмотреть разве что знаменитым путешественникам. Мы видели, как на берегу небольшого озера с резвящимися золотыми рыбками растет легендарный папирус, из которого древние египтяне делали свою бумагу. Как склоняются над журчащим водопадиком листья папайи — дынного дерева, как вызревают на кустах кофе, лимоны и бананы. Мы пробирались сквозь заросли пальмы, воздушные корни фикусов, чащу бамбука, похожую на воткнутые в землю лыжные палки. При помощи нашей доброй феи нам виртуозно удалось избежать соприкосновения с колючим стволом страшной сейбы. Говорят, сок этого дерева входит в состав знаменитых индейских ядов. Зато живые лавровые ветви сами стремились пасть на наши головы и украсить их венками. Тропический лес сменился субтропическим, а тот уступил место роще из кактусов.
...Но все кончается, даже в сказках, и когда настало время прощаться, то мы оба выразили полное желание навсегда остаться там, среди зелени и тепла вечного лета. Но добрая фея Лариса, сославшись на переполненное штатное расписание, с сожалением сказала, что это невозможно — все теплые места уже заняты...
И вот изо рта вновь повалил пар, сверху посыпался снег, а где-то на макушках деревьев загалдели вороны. Наша сказка завершилась...
Читатель уже давно догадался, что страна вечного лета — не что иное, как оранжерея Главного ботанического сада Академии наук Казахской ССР. Я скажу больше: добрая фея Лариса — вовсе не фея, а экскурсовод Лариса Сарычева. Но иногда, встречаясь с приятелем, мы вспоминаем: «Здорово было в сказке?!».
После десятилетий запустения Ботанический сад испытал ренессанс и ныне превратился в одно из любимых мест прогулок жителей города. Оранжерея... Увы, оранжерея этих десятилетий не пережила...
1984-02-10 Зимовка за облаками
«...Среди хаотического нагромождения камней морены ледника Туюксу, у подножия монументальной стены пика Молодежный, притулилось несколько разноцветных домиков. В производственном обиходе этот небольшой, не значащийся на картах населенный пункт называют Мореной. А для тех, которые внизу, в городе, это просто «верх» (Кто там у нас наверху? Когда поднимаетесь наверх?) Летом здесь людно. Сотрудники нескольких высокогорных экспедиций, студенты-практиканты, спортсмены, в том числе члены сборной страны по прыжкам с трамплина, альпинисты, туристы — компания пестрая и шумная. Но сезон кончается, и Морена пустеет. Вся, кроме двух «академических» домиков, стационаров Института географии и Института гидрогеологии, где остаются зимовщики.
...И тем явственнее проявляются на фоне этой стихии характеры людей, отчетливее проступает любая фальшь, яснее слышится каждая недосказанность. Какие черты отличают ребят, зимующих на морене ледника Туюксу? В первую очередь, бросается в глаза необыкновенная общительность, создающая атмосферу доброжелательной заинтересованности всех друг в друге, — без этого в обособленном коллективе жить и работать невозможно. Характер является тем фильтром, который задерживает и отсеивает всех, кто не соответствует психологическим нормам. Надо сказать, что были и такие, которые не смогли выдержать испытание горами. Тем более город со всеми удобствами и соблазнами рядом. Со слабыми тут расстаются без особых сожалений, горы — это не для всех, слишком уж быстро обнажают они все изъяны души.
Зато те, которые остаются, остаются, как правило, надолго, а если и меняют работу, то на такую же, горную. Вон старший лаборант Института географии Валерий Фомин. Пришел на станцию сразу после школы и работает уже почти десять лет. Был, правда, двухгодичный перерыв — армия. Валера заочно учится в КазГУ на географическом факультете и после окончания не собирается менять работу. Или Аушра Рявутайте. Она родом из Литвы, из Каунаса. После окончания Вильнюсского университета решила «хлебнуть романтики», поработать сезон в горах. С тех пор прошел год, пошел второй, а Аушра и не думает о возвращении. Вот так пленяют горы тех, кто понимает и чувствует их. Радик Абдрахманов хоть и ушел в «Селезащиту», часто захаживает в гости к товарищам...».
Морена была мне не чужой. За несколько лет до того я участвовал в гляциологической экспедиции Сектора географии, в ходе которой несколько недель «дозимовывал» в стационаре. Стационар Института географии, кстати говоря, работает доныне. И по крайней мере еще несколько лет назад там все так же трудилась Аушра. Та самая. Из Каунаса. Но она пришла работать уже после меня. А вот с Фоминым мы работали рядом и периодически пересекались в городе еще в 90-е. Радик... Смутно припоминаю (хочу ошибиться), он погиб спустя несколько лет. Замерз на подъеме к Морене.
1984-04-14 По «каменистым тропам» науки
«В детстве и юности Сашу Жданко отличало ненасытное увлечение природой. Его жизнь была заполнена до отказа походами, коллекционированием насекомых, фенологическими наблюдениями, фотографированием и рисованием животных, наблюдениями за бабочками и жуками. Наши совместные экскурсии в горы и в поле доставляли мне громадное удовольствие, ибо казалось, что нет такой букашки, всей «подноготной» которой он бы не ведал. Вот потому, когда в совете молодых ученых Института зоологии мне назвали знакомую фамилию друга детства, я обрадовался. Хотя и не виделись много лет — есть о чем вспомнить.
Сегодня Александр Жданко — молодой кандидат биологических наук, энтомолог, один из лучших специалистов республики по бабочкам. Совсем недавно он вернулся из Ленинграда, где окончил аспирантуру прославленного Института зоологии АН СССР. Тема его кандидатской диссертации — «Высшие чешуекрылые Казахстана» — тоже была посвящена бабочкам.
— Почему именно бабочки? Очень просто, — говорит Саша, — меня с детства тянуло ко всему красивому, совершенному, сам мир воспринимался художественно ярко. Ну а зная мое увлечение живой природой, можешь без труда вычислить точку пересечения того и другого — бабочки. Действительно, во всем нашем многообразном мире трудно найти что-либо более красивое. Если бы не энтомология — стал бы художником или фотографом...
Впрочем, тут Саша немного погрешил. Рисует он и так великолепно, а его слайды и фотографии о мире насекомых восхищают зрителей и вызывают зависть специалистов.
Что выделяет А. Жданко среди многих? Огромная увлеченность своим делом и адское, доходящее до дотошности, трудолюбие. В такой хорошо изученной группе насекомых, как дневные бабочки, ему удалось обнаружить три новых вида. Два из них лежали незамеченными в чужих коллекциях. Лежали, пока не попались на глаза Саше...
Но работу в пыльных лабораториях он воспринимает как вынужденную, хотя и необходимую, часть «производственного цикла». Обычное же его рабочее место — поле, полевые исследования. Сколько объездил за эти годы, сколько увидел, а все равно каждую весну неодолимо начинает тянуть в экспедицию. Наверное, нет такой дневной бабочки в регионе, которую Саша не подержал бы в руках. Меня, например, всегда поражала его способность на лету, едва завидя, выдать полное латинское название насекомого. А сколько труда скрыто за этой эрудированной легкостью!
— Ну а что дальше?
— Дальше?.. Опять бабочки. Хочу заняться огневками. Это огромная и малоизученная группа, в которую входит немало вредителей сельского хозяйства. Кроме этого, работаю над определителем дневных бабочек Казахстана, необходимость в котором возникла уже давно. А буквально на днях собираюсь в поле, в горы юга республики...».
С Александром Борисовичем Жданко мы не потерялись до сих пор. Он такой же непередаваемый романтик, оптимист и ценитель прекрасного. За эти годы открыл не только десятки новых видов, но и целые роды бабочек. Написал и иллюстрировал несколько книг и альбомов. И не только по насекомым, но и по птицам, и по природным резерватам РК. А еще он все так же страстно увлекается фотографией и регулярно проводит красивые фотовыставки. Жданко с полным правом можно отнести к лучшим знатокам природы Казахстана. Правда, из родного института его в свое время сократили...
(Продолжение следует.)
