История 1: Альфред Брем в Казахстане. Что он писал о казахах и что казахи рассказывали о нем
Весной 1876 года в казахских степях появился тот, кого тут совсем не ждали — знаменитый немецкий натуралист, автор мирового зоологического бестселлера «Жизнь животных» Альфред Брем.
Зачарованный (и очарованный) свободной жизнью степняков, он постоянно отвлекался от наблюдений за природой, переключая внимание на людей. О чем красноречиво свидетельствуют его записки. Быть может, не столь ценные научными сведениями, сколь яркими описаниями жизни казахов Семипалатинской и Семиреченской областей.
Вот лишь некоторые характерные пассажи Брема о казахах:
«Киргизы — настоящий народ наездников: без лошади их нельзя и представить себе; они вырастают вместе с жеребятами и живут каждый со своим конем неразлучно до самой его смерти».
«У киргизского охотника смелость соединяется с выносливостью. Он выказывает замечательную способность не только в езде, но и в искусстве подстерегать и выслеживать дичь».
«Много выше физического киргиз ценит умственный труд. Его подвижный и живой ум требует постоянной пищи; он любит не только легкие, но и серьезные развлечения всякого рода...»
«Легко понять, что у таких людей певцы и рассказчики пользуются большим уважением. В этом отношении все они равны между собой — богатые и бедные, знатные и простые, образованные и необразованные. Их звучный, хотя и жесткий язык... необыкновенно выразителен».
«Сознание силы и проворства, ловкости в верховой езде и охоте, поэтического дара и умственной подвижности вообще, чувство самостоятельности и свободы, какое вызывает широкая степь, сообщает внешности киргиза уверенность и достоинство. Поэтому на беспристрастного наблюдателя он производит благоприятное впечатление, в особенности когда узнаешь его ближе. Это испытал я сам, и такое же мнение высказывают русские, находившиеся в долголетних сношениях с киргизами».
У нас редко бывает возможность узнать противоположное мнение — что думают герои путевых очерков об авторах? Какими видят туземцы путешественников? В случае с Бремом пробел можно чуть подвосполнить, что и сделал Владимир Проскурин — известный казахстанский краевед, обосновавшийся в Германии. Ему слово: «В памяти жителей края немецкий охотник остался в прозвищах Улькын-немес (Большой немец) или Зор-мурын (Огромный нос). Брэм любил переводить «степные рапсодии» в собственном изложении, читал собравшимся вокруг аульчанам «Фауста...»
Нос Брема производил впечатление не только на аульчан. Вот характеристика, принадлежащая омскому краеведу того времени Ивану Словцову: «Здоровенный, лет сорока семи, немчура с прямыми, зачесанными назад, как у молодого дьячка, волосами, остриженными в кружок, и с огромным, необыкновенной величины носом; живой, энергичный, шутник и балагур...»
Дался всем этот нос!
Впрочем, на настроение самого натуралиста такие оценки никак не влияли. Очерки Альфреда Брема о казахстанских степях и их обитателях можно отнести к самым поэтичным произведениям жанра.
История 2: о том, почему без саксаула не было бы Турксиба
Если по справедливости, саксаулу давно пора поставить в Казахстане памятник на какой-нибудь главной площади, пусть даже не столичной. Потому что столько добра, сколько сделало это невзрачное деревцо, казахстанцы не получили ни от одного другого.
Это уже в наше время саксаул бездарно извели на шашлыки и пикники. Но еще полвека назад им отапливалась значительная часть жилого сектора (и не только частного). Во всяком случае, «саксаульную базу» помнят многие коренные алматинцы старшего возраста. Что говорить о трудных временах, когда саксаул оставался единственным топливом не только для людей, но и для фабрик-заводов, а также паровозов-пароходов?
Кстати, в первые годы функционирования Турксиба движение осуществлялось во многом именно на саксауловой тяге. Так что караваны верблюдов, подвозившие из глубины пустынь топливо для паровозов (на фото) были непременными атрибутами и залогом регулярного железнодорожного движения. И не только верблюды — одно время вглубь пустыни Моинкум уходила бойкая ветка узкоколейки, заточенной на бесперебойный подвоз саксаула.
История 3: о том, как власти в Алма-Ате с Богом спорили
На этом редком снимке 1937 года — узнаваемое для всех алматинцев место, сфотографированное с неузнаваемого ракурса. Знаменитый Кафедральный собор, гордость и символ старого Верного, сильно колол взгляд советским функционерам и прочим строителям новой жизни. Однако этому храму повезло больше, чем многим другим. Безбожная власть ограничилась простым изгнанием из стен Бога. Сброшенные колокола, расхищенная утварь, уничтоженный иконостас были заменены на кумачовые транспаранты, музейные коллекции и антенну радиостанции.
Однако спор с изгнанным Богом на том не закончился, и рядом с архитектурным шедевром Зенкова возникла наскоро сколоченная вышка для прыжков с парашютом. Такие сооружения украшали парки культуры и отдыха по всему Союзу, и, хотя прыжок с парашютом с вышки мало напоминал прыжок с самолета, считалось, что такие аттракционы способствуют воинской подготовке юношества в эпоху ОСОАВИХИМ.
Последняя подобная вышка в Алма-Ате существовала еще в 70-е годы прошлого века в Центральном парке имени Горького. А изображенная на фото, судя по скудости воспоминаний, красовалась недолго. В отличие от собора, который вновь вернулся к верующим и радует взоры до сих пор.
История 4: как Брежнев облетел Казахстан на «кукурузнике»
С именем Л.И. Брежнева связана целая эпоха в жизни старших поколений казахстанцев. И с нашей республикой всесильный генсек СССР был соединен вовсе не какими-то абстрактными иерархическими нитями, а своей судьбой и собственной жизнью.
Кто-то, может, уже подзабыл (а многие уже и не хотят знать), что, прежде чем взойти на самую макушку властного олимпа в Москве, Брежнев возглавлял партийную организацию Казахской ССР. А потом неоднократно приезжал в республику, которую искренне любил до конца жизни.
В Казахстан Леонид Ильич изначально прибыл (в феврале 1954 года) не для того, чтобы возглавить. Он был всего лишь вторым секретарем при новом назначенце на пост первого секретаря Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. (Еще одна любопытная личность, которая не интересна казахстанским историографам.) Однако шеф очень быстро освободил место, чем-то не угодив неугомонному Хрущеву. И Брежнев начал свой поступательный карьерный взлет, завершившийся пожизненным руководством Кремля.
В то время ничто еще не напоминало в этом энергичном функционере того героя анекдотов, которым сделает его позже зубоскальная эпоха застоя. А по-другому и быть не могло — в те годы Казахстан с его поднимаемой Целиной, грохочущим Семипалатинским полигоном и строящимся космодромом «Байконур» находился на острие текущих задач, стоявших перед Советским Союзом. Так что ни о каких почетных ссылках речи не шло.
Очень характерной чертой Леонида Ильича образца 1954-1956 годов была мобильность. Сверхмобильность! За два года он излетал на своем персональном самолете всю республику так, что борт No 1 совершил за это время 480 посадок в разных частях обширного края! И отнюдь не только на бетонных площадках аэродромов.
И если кто-то думает, что Брежнев летал только между крупными областными центрами на каком-то современном для своего времени лайнере, специально оборудованном для облегчения часов в воздухе, то может сильно удивиться, узнав, что флагманом его авиапарка был обыкновенный «АН-2», прославленный «кукурузник». Вся его перепланировка для перевозки первого лица заключалась в установке мягких кресел и раскладушки в хвосте. Что представлял собой полет в этом непритязательном и универсальном самолетике, может постичь до конца только тот, кто хоть раз почувствовал это на своей шкуре.
Почти пять сотен полетов Брежнева на «кукурузнике» говорят о многом! Ведь ничто не мешало ему просто пользоваться своим местом и спокойно руководить из одного кабинета.
