История, которая вспомнилась в связи с этим, очень характерна для той ушедшей журналистики. Она и могла случиться в обществе, которое не признавало расстояний между людьми и не создавало проблем статусного свойства.
Как я брал интервью у Натальи Варлей
Однажды я узнал, что в Алма-Ату приехала настоящая Наталья Варлей. Которая после «Кавказской пленницы» и «Вия» стала для СССР, как бы выразились сейчас, иконой стиля. Не ошибусь сильно, если заявлю, что значительная часть мужского населения страны попала в зону ее влияния, а многие кинозрители юного возраста были просто помешаны на ее обаянии. Не остался в стороне и автор этих строк, едва разменявший тогда свой третий десяток.
Так что, прознав про визит Варлей, я решил, что просто обязан встретиться с ней, чтобы взять интервью. Причем «интервью» в этой связке было вторично. «Так, ерунда, страховка». Благо солидные красные корочки с золотистым теснением «Пресса» открывали тогда множество дверей. Узнать, где остановилась звезда, мне, правда, не составило особого труда и без корочек. Я просто позвонил в «Бюро пропаганды кино» и, представившись корреспондентом «Ленсмены», попросил адрес заезжей звезды. И мне его дали. Вместе с телефоном.
Но, так как телефон, несмотря на настырные звонки, не брали, я решил отправиться на интервью без звонка.
И вот в одно прекрасное утро (часов этак в девять) я в начищенных ботинках с тщательно причесанной головой, со сверкающим ликом (над букетом гвоздик долго раздумывал, но взять не решился) и парой заготовленных впрок вопросов (как ей нравится Алма-Ата и что там в ее творческих планах) являюсь в гостиницу «Жетысу». В ту самую, счастливо сгоревшую в недавние времена, на Коммунистическом, бывшую «Казахстан», туда в те времена селили в основном интуристов. Прохожу мимо швейцара (корочки!), нахожу заветный номер и начинаю (не без робости) стучать в дверь.
Упорная тишина внутри лишает оптимизма. Но угасающий пыл возвращает проходящая мимо со стопкой чистого белья горничная:
— А вы громче стучите! Там она.
Стучу громче. Внутри раздается какойто не то стон, не то выговор. Стучу еще. Наконец дверь отворяется, и передо мной возникает предмет творческого вожделения и героиня будущего интервью. Маленькая женщина. Заспанная и нечесаная. С тусклым взором знакомых глаз. В халатике и тапочках. Словом, вовсе не та комсомолка, студентка, красавица. Не давая опомниться, тут же начинаю:
— Здравствуйте, Наталья Владимировна. Я — Андрей Михайлов из «Ленинской смены». Хочу взять у вас интервью.
— О, господи! Андрей Михайлов, да что же в такую рань-то? Недавно только уснула. Давайте позже. Извините.
И дверь тихо захлопнулось. Днем она улетела в Москву. Вот так я «брал интервью» у Натальи Варлей.
Легендарный Петрович
Однако у читателя может сложиться превратное впечатление, что начинающий автор откровенно балбесничал, используя свое служебное положение, или занимался скучными для себя темами в отделе студенческой молодежи. Вовсе нет. В то время я активно искал свою стезю и азартно участвовал в научно-познавательной полосе «Эврика». Такая выходила в «Ленсмене» еженедельно. Ее делал легендарный Петрович — Валерий Петрович Огнев.
В той «Ленсмене» он был «неизменным ответсеком» (ответственным секретарем). Но подобно всем Петрович на месте не сидел. Я после «Ленсмены» работал с ним в международной газете «Азия», а потом — еще и в издательстве «Онер». Последний раз мы пересекались с Петровичем в «Ковчеге» в самом конце прошлого века. После чего его образ стал как-то слабеть и выветриваться из памяти. Хотя периодически мы встречались на улице и радовались этой случайной встрече.
Но, как и у многих других «неизменных ответсеков», у Петровича была еще и сторона, не открытая для посторонних. В последнюю встречу наскоку где-то в нулевых он вдруг начал рассказывать (взахлеб, брызгая слюнями, как обычно) о своей работе над большой книгой... про Афанасия Фета. Несмотря на то, что такая широта интересов может считаться характерной чертой журналистов той эпохи (тут как-то сам собой вспомнился и Евгений Гусляров — еще один яркий ленсменовец той поры, выпустивший книгу о Пушкине), Петрович удивил.
После этого мы не встречались. Он навсегда ушел лет десять назад. И мне стало интересно узнать про то, завершил ли Петрович свой труд (труд жизни?). Порывшись в загашниках интернета, я обнаружил душевный некролог, написанный еще одной неувядающей ленсменовкой Галиной Галкиной: «Валерий Огнев был известен как лингвист, исследователь творчества Афанасия Фета и Александра Пушкина. Сам писал прекрасные стихи. Его масштабная монография о Фете вышла в США. Известно, что гонорар ему так и не выплатили, но автор остался удовлетворен тем, что помог американской аудитории открыть талант русского поэта.
Валерий Петрович Огнев был моим крестным отцом. Не забуду, как он подписал оригинал моего материала перед набором в типографии. Энергично ручкой начертал круги. Я была поражена. В редакции это называли «Колеса Огнева».
Удачно приголубленная американскими партнерами книга называлась «Пророк без Отечества».
А вот теплые слова ушедшему Петровичу еще одной сотрудницы той «Ленсмены» Людмилы Мананниковой: «До последнего дня он был как бы негласным объединителем «ленсменовцев». Помню, как хорошо мы отметили 60-летний юбилей Валеры, как все собрались, как душевно пообщались... Надо признаться, я не хранила в записной книжке телефонов «ленсменовцев». Когда мне нужно было кого-то отыскать, звонила Петровичу и была твердо уверена: он не подведет. Телефон найдется. Да, жаловался на здоровье. Да, практически не выходил из дома — только по утрам гулять с собакой. Подводили суставы. Но у кого в таком возрасте чего не бывает!.. Говорят, у него оторвался тромб. Ему было только 65. Мы, старые «ленсменовцы», пришедшие его проводить, — Федор Федорович Игнатов, Гуля Рахметова, Сережа Борисов, Вася Елисеев, Алексей Петровский, Юра Киринициянов, Эльмира Пашина — были потеряны и растеряны...»
А так он резюмировал себя сам в конце жизни: «Огнев Валерий Петрович, 1948 г. р., казахстанский журналист, работал ответственным секретарем ведущих газет и журналов. В 80-е годы публиковался в «Литературной газете», журналах «Октябрь» и «Звезда» с литературно-критическими статьями о художественной литературе, посвященной целинной теме в Казахстане. Поэт, критик, автор двух сборников стихов».
Признаться, вся его литературная деятельность прошла для меня незаметным фоном, о чем я теперь жалею. Для меня он навсегда остался лишь вечным «ответсеком».
Любопытно, что Петрович всегда считал меня своим учеником (представляя: «Михайлов — мой ученик!»). Я в этом его не разуверял, хотя это вряд ли соответствовало действительности. Вряд ли я чему-то у него научился. Однако именно он первым прочувствовал одно важное свойство, способствующее раскрытию потенциала. Чтобы получить от меня что-то достойное, мне нужно предоставить полную свободу в выборе тем и подаче материалов. В «Эврике» Петровича я впервые чувствовал себя собой.
А вместо сердца — пламенный мотор
Но к «Эврике» я вернусь позже. А пока мне хотелось бы задержаться на некоторых технических особенностях той журналистики, которой уже никогда не будет. Ну, к примеру, как работали, когда не существовало ни компьютеров, ни интернета?
Про компьютеры я уже рассказывал, цифровой набор заменяли обычные пишущие машинки. Механические и портативные, на которых стучали авторы, и большие электрические, имевшиеся в арсеналах секретарш и машинисток.
Что до интернета, то его весьма успешно занимали собственные мозги авторов и редакторов. Много помнить, стремиться еще больше узнать и понять, способность анализировать считались такими же важными свойствами хорошего журналиста, как и умение писать, образно выражать свои мысли, владеть всеми богатствами родного языка.
Информация? Информация собиралась. В том числе из книг, которые в те годы читало подавляющее число пишущих. Журналистика предполагала и посещение библиотеки. О чем свидетельствует сохранившаяся в моем архиве справка, подтверждающая связь сотрудника «Ленсмены» с величайшим книгохранилищем Казахстана. И смею уверить, что для меня дело не ограничилось доступом к книжным фондам. В Пушкинской библиотеке я провел изрядную часть юности. Чего и всем желаю!
(Продолжение следует.)
