Книга о Высоцком
— Расскажите, почему вы решили написать о нем.
— Во-первых, потому что, когда наши СМИ что-то публиковали о нем, материалы были весьма низкопробного характера. Я очень люблю его творчество, и поэтому мне всегда было неприятно читать перепечатки каких-то сплетен или легенд. Журналисты обычно не заморачивались поисками реальных фактов.
У нас, в Алматы, время от времени в Доме офицеров проходят квартирники, посвященные творчеству Владимира Семеновича. На них-то я и познакомился с Олегом Беловым, который проводил на этих квартирниках в промежутках между выступлениями бардов викторины. Он показывал газеты с публикациями о Высоцком и задавал вопросы о его жизни. Тот, кто правильно отвечал, получал приз. Олег является горячим поклонником творчества барда. Мы с ним пять лет подряд писали статьи о его творчестве два раза в год — на 25 января и 25 июля. Потом у меня накопилось 10 статей, и я решил сделать из них сборник. Причем идея эта пришла мне прямо на концерте, и я прямо там раздал эти книги. Когда начал углубляться в тему, буквально проваливаясь в пласты информации, то понял, что есть несколько тем: Высоцкий в Казахстане, Высоцкий в Алма-Ате, Высоцкий в Юго-Восточном Казахстане. Тогда я связался с «высоцковедами», в частности с Марком Цибульским. Есть книги, например, «Высоцкий в Калининграде», «Высоцкий в Одессе». И как патриот Алматы я подумал: «Почему бы не сделать подобную — «Высоцкий в Алма-Ате». У меня вышло 30 страниц формата А4 — это интервью с людьми, которые с ним встречались, и различные факты о нем.
Первоначально я думал, что напишу две-три статьи о нем, тема исчерпается, и все. По крайней мере, надеялся на то, что перестанут писать о нем глупости. Позже понял, какая это объемная исследовательская работа и что такая книга об Алма-Ате в творчестве и жизни Высоцкого имеет право на жизнь еще и потому, что в его жизни после посещения города произошли события, которые очень сильно изменили его судьбу. Здесь разные происшествия явились как бы уроком для него. Были обстоятельства и встречи с людьми, которые ему наглядно пояснили, что не все в жизни делается так, как ты хочешь. Да, ты молодой, горячий. Можешь и послать кого-то, разругаться, но жизнь все равно внесет свои коррективы. Он приехал из Алма-Аты каким-то мудрым, что ли... В его жизни стали происходить серьезные перемены.
— В какие годы Высоцкий приезжал в Алма-Ату?
— Первый раз он прибыл в Алма-Ату в январе 1963 года, когда принимал участие в съемках художественного фильма «Штрафной удар». Во второй раз — в мае того же года, в третий — в сентябре и октябре 1973-го с гастролями Театра на Таганке.
«Замурованный» на «Чимбулаке»
— Случались ли с ним в Алма-Ате какие-либо неприятные ситуации?
— Да, в бытовом плане. К тому же у него была очень сложная семейная ситуация. В 1963-м он был женат, ребенок, на подходе — второй, а материально обеспечить семью и с одним ребенком Высоцкому тогда было весьма непросто. При этом он хотел работать, чувствовал в себе потенциал. И вот он попал на кинохалтурку, которая называлась «Штрафной удар». Тешил надежду самореализации. Но ему сказали: «Сиди дома, не гуляй». А ведь его основные съемки должны были проходить в Москве на ипподроме, который находился на улице Беговой, то есть в нескольких сотнях метров от дома, где он тогда жил. Он находился в алма-атинских горах неделю-другую с какими-то малознакомыми ему людьми. С товарищами хотел выступить на местном телевидении, но там для них не нашлось формата. Тогда ведь было всего пять лет алматинскому телевидению. Не было рабочих кадров, сетки вещания. Но главное — не было передач, которые могли бы рассказать о том, как ребята из Москвы снимают в Алма-Ате фильм. Актерам тогда хотелось как-то засветиться, рассказать о себе и своей работе. Песен он тогда особенно не писал, их было мало.
— Но ведь какие-то все-таки были?
— Да, несколько блатных песен. И все слушатели думали, будто ему кто-то из уголовников подсказывал сюжет или рассказывал истории из жизни. А потом Высоцкий, мол, писал по этим подсказкам свои песни. На самом же деле было не совсем так. В частности, он здесь, в Казахстане, в гостинице написал песню «За меня невеста отрыдает честно». Ее можно отнести к категории блатных. Кстати, в ней любопытные строки: «Мне нельзя на волю, не имею права. Можно — лишь от двери до стены». Он чувствовал себя запертым и ассоциировал номер гостиницы с камерой.
— Почему у него возникли такие ассоциации?
— Все просто: он был холериком, очень активным человеком. Ему хотелось куда-то выйти, выплеснуться! А у него не было ни денег, ни возможностей. Вот он и ощущал себя запертым. Подобное состояние угнетало. При этом его отправили на горнолыжную базу «Чимбулак» (сейчас — «Шымбулак»). Там тогда стояли сборные финские домики. В них — только по две железные кровати, привинченные к полу, и больше ничего. И вот он написал в письме: «Это черная жуть в клеточку. Тут нет ни газет, ни сигарет, ни телефонов». Там он оказался без связи с миром. Он только что женился во второй раз. Ему хотелось посмотреть, как его дети растут, и его эта ситуация раздражала. Песня про невесту стала предтечей того состояния, которое охватило его на «Чимбулаке». В ней есть такие слова: «И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже, и нельзя мне солнце, и нельзя луну». Он как раз попал на курорт, когда там была ужасная непогода. Не было видно ни снега, ни солнца, ни луны, ни облаков. Выше ничего, кроме гор, не было, а ниже находилась Алма-Ата. Но дороги к столице занесло. Они обледенели, и он даже не мог в гостиницу спуститься, написать письмо...
Город вдохновил на новые сюжеты
— Еще какие-нибудь песни он потом написал?
— Еще одну — сразу после приезда из Алма-Аты. В ней есть такие строки: «Что вы там пьете? Мы вообще не пьем. Здесь — только снег при солнечной погоде. Ребята, напишите обо всем, а то здесь ничего не происходит». Это тоже песня, навеянная воспоминаниями о «Чимбулаке», когда он в своих шести письмах писал, что здесь ничего не происходит. Писал о снеге, скуке и о том, что хочет грызть занавески. На горнолыжной базе — сухой закон. Там спортсмены, им алкоголь запрещен. Актеры кое-как достали ящик «чекушек» — бутылочек по 0,25 литра, которые им привезли контрабандой.
Еще через три года он написал песню про то, как мужик из деревни съездил на ВДНХ и сходил в столице на балет. А Высоцкий в Алма-Ате как раз и ходил в наш театр на балет. Возможно, это его и вдохновило.
Когда Владимир Семенович находился в южной столице, он попросил отвести его на Зеленый базар, Никольский рынок и другие старые рынки.
— Хотел что-нибудь из продуктов приобрести?
— Нет, хотел послушать уличных певцов... Ведь тогда еще оставалась традиция городского романса, военной, вагонной лирики, и он надеялся услышать эти песни. После приезда из алма-атинской командировки он написал песню «Штрафные батальоны». Спрашивается, откуда 25-летний парень, который все время находился на каких-то подсъемках, на озвучке, мог обо всем этом знать? Давайте проведем линию. Алма-Ата — это тыловой центр. Это огромное количество покалеченных людей, которые не могли и не хотели возвращаться в таком виде домой, к своим невестам и женам, а многим просто некуда было возвращаться. Поэтому они и остались здесь. В Москве таких людей быстро «зачистили», еще до того, как он приехал в Алма-Ату. А детство свое он провел в восточногерманском городе Эберсвальде в ГДР, где служил его отец.
Ранее он не мог пересекаться с инвалидами войны, ведь большинство из них были определены в специальные дома инвалидов. А здесь он их встретил. Я сам в 2012 году видел на улице в Алматы бабушку-блокадницу. Она просила милостыню. Женщина рассказала мне много интересного о Ленинграде военных лет. И я уверен, что Высоцкий тоже встретил здесь немало фронтовиков. Видимо, после пережитых ими ужасов войны они уже ничего не боялись. Они пели какие-то песни и рассказывали о войне такие истории, которые властям были «крайне неприятны». И, думается, здесь же он услышал старинный городской романс «На Перовском на базаре». Он предложил художественному руководителю Театра на Таганке Юрию Любимову использовать его для спектакля. Это не белогвардейский, это обычный городской романс 25-30-х годов времен НЭПа. Спустя 10 лет Высоцкий привез этот романс в спектакле снова в Алма-Ату. Наблюдать такие творческие трансформации очень интересно.
— Какие-либо приятные моменты у него в Алма-Ате были?
— Да, он получил визу на выезд за рубеж в капиталистическую страну. Тогда советских граждан в капстраны не пускали. Или нужно было сначала посетить соцстрану, хорошо там себя показать, а уже потом могли предоставить визу к капиталистам. Дело в том, что Высоцкий в тот момент был женат на иностранке, и ему выдали визу на 45 дней. Его отпустили в надежде, что он там и останется. Ведь он в СССР был не нужен. Его травили в печати. Кинематограф для него также был закрыт. А он взял да и вернулся в СССР! И еще с багажом новых песен, стихов. Совершенно творчески настроенным. Этого не ожидали. До выезда он в Новокузнецке концертировал, и на него за незаконные доходы завели дело по линии ОБХСС. Устроитель концертов Войтенко отделался тогда штрафом в несколько сотен рублей, а главным виновником оказался Высоцкий. И вот директор театра Николай Лукьянович Дупак сделал так, чтобы азиатские гастроли совпали по времени с датой рассмотрения этого дела. Высоцкий, приехав в Алма-Ату, не давал здесь концертов, потому что этого было делать нельзя, находясь на гастролях с государственным театром. Артист пел только на шефских концертах и совершено бесплатно, потому что буквально завтра-послезавтра нужно было выезжать всем театром за рубеж.
Он уважать себя заставил...
— Что произошло дальше?
— На этих алма-атинских гастролях Высоцкий решил донести до руководства театра свои планы. Он хотел давать концерты и писать стихи ночью, а график репетиций с этим плохо согласовывался. Владимир Семенович тогда решил, что театр для него теперь не главное. Театр в нем нуждался больше, чем он в нем. Он выбрал для своеобразного откровения поселок Алатау в 18 километрах от АлмаАты, где у физиков-ядерщиков проходил шефский концерт. Там он исполнил в числе других песню о козле отпущения. В том контексте этот козел был не только мальчиком для битья, но и тем, кого отпустили за все границы: заповедника, страны, преграды дозволенного. В том исполнении были еще два куплета, которые он никогда больше не пел, потому что они предназначались исключительно для Дупака и Любимова. То есть в этой песне он эзоповым языком объяснил, что будет, если руководители театра не пойдут на его условия, намекая на то, что и труппу он может подбить на бунт против них. Эта песня была сюжетом-планом о том, как он видит свое дальнейшее сотрудничество с работодателями. Высоцкий сделал это изящно на нейтральной территории кафе-клуба физиков-ядерщиков. Дупак и Любимов вынуждены были согласиться, потому что подумали — мол, кто его знает, «какие там ему даны от лесного льва полномочия» и что он вообще может учудить или как отомстить, если ему не дадут возможности концертировать самостоятельно и участвовать в спектаклях, которые он сам выберет.
Ведь на кону стояла популярность всего театра. Зритель тогда шел в Таганку именно на Высоцкого. Поразмыслив и посовещавшись, Дупак и Любимов дали добро на вольницу для артиста и не проиграли. Эти новые условия он и обговорил как раз на алматинских гастролях!
