Этот непременный атрибут каждой нашей зимы неизменно появлялся и в нашем поселке Алатау под Алма-Атой (ныне это городской микрорайон) начиная с первых лет его существования (наш Научный городок рядом с Институтом ядерной физики ведет отсчет с 1957 года) и до самых 90-х.
Со своими коньками
Молодые специалисты-физики, не только свои, казахстанские, но и собранные в Алма-Ату со всего Союза, к новому месту жительства везли с собой очень немного. В основном предметы первой необходимости и книги — население того времени еще не было обременено излишеством вещей. Однако каждая семья обязательно приезжала со своими коньками. Поколение наших родителей, несмотря на перманентную трагичность судеб, уже не мыслило своей полноценности без мячей, лыж и коньков. Так оно было воспитано.
Потому-то поселок еще строился, а первые ледовые катки уже начали входить в обыкновение. Полноценная зима без них была немыслима. Хотя свою дислокацию наш лед менял постоянно, он так же постоянно появлялся с наступлением самых первых морозов.
В самом начале это был крохотный пятачок под первым уличным фонарем, возле детского садика, потом — большая площадка рядом с новенькой школой, далее — шикарное ледовое поле (затем — целых два поля!) возле проходной института и, наконец, стандартная хоккейная коробка за Домом культуры. В эпоху ледового расцвета в Алатау заливали даже не один, а целых два полноценных катка! А еще (был такой изыск) некоторые отцы устраивали для своих любимых чад маленькие ледяные каточки рядом с домами.
Впрочем, все поселковские катки также заливали не какие-то профессиональные заливальщики-варяги, а те же самые отцы-молодцы, которые, случалось, проводили на заливке большую часть ночи. А утром, как обычно, шли на работу — в лаборатории и мастерские.
Среди этих добровольных ледовых мастеров-альтруистов встречались истинные чародеи подготовки льда. Поле тщательно вычищалось специальной лопатой и затоплялось водой, вернее — горячей водой (благо центральное отопление появилось в поселке в середине 60-х), позволявшей достичь зеркальной поверхности.
И каким же наслаждением было выйти утром, еще в сумерках, самым первым на это девственное зеркало и начертать на нем свои самоуверенные «алефы»!
Продолжение карнавала
Наблюдения показывают, что детвора 1960-80-х в массе гораздо лучше стояла на коньках, нежели нынешняя. Тому было много причин, главные из которых — культ массового спорта в СССР и ежегодная заливка огромного количества официальных и неофициальных ледовых полей. Что и говорить, найти в те времена карапуза, который бы не умел кататься на коньках, это нужно было постараться. Не уметь этого считалось чем-то не только аномальным, но и постыдным.
Тут, наверное, уместно будет вспомнить, что в те годы, когда коммунальщики еще не ведали о бесконечной благодати массированного применения соли и песка в очистке вверенных территорий после снегопадов, а одинокие автомашины скорее привлекали внимание, нежели вызывали опасение, катками становились практически все улицы и тротуары. Во всяком случае, по укатанным до ледового состояния дорогам детвора начинала гонять раньше, чем заливался ближайший каток. В те годы промышленность специально выпускала такие, полузабытые ныне, коньки «Снегурки», заточенные именно под такой уезженный снег.
Неудивительно, что заметным зимним событием (и событием ожидаемым!) становился у нас в поселке традиционный новогодний праздник на катке. Обычно он был приурочен к зимним каникулам. Хотя готовился заранее. Разрабатывался сценарий, придумывались номера, создавались костюмы.
В один из воскресных дней все жители собирались у ледового поля. Дети — чтобы поучаствовать в представлении, а родители — чтобы порадоваться за детей.
Центром катка в это время становилась новогодняя елка. Настоящая, живая, разлапистая и смолистая, украшенная стеклянными игрушками, блестящей мишурой, цветными флажками и гирляндами мигающих лампочек. Она наполняла механическое нарезание кругов по полю каким-то сказочным очарованием и истинной новогодней радостью.
Движение на катке замирало глубоко за полночь. Нас, детей, сменяли наши родители, которые в такие моменты с вожделением и восторгом восполняли радости, недополученные в своем детстве...
Королевы «пятачков»
Зачинательницей массового фигурного катания в нашем поселке была Ирина Александровна Курагина-Бескровная. Это она кружилась по вечерам на том маленьком освещенном пятачке, наслаждаясь своим кружением и привлекая восторженные взоры зевак и прохожих. Я не знаю, откуда она вместе с семейством (ее муж — молодой физик Иван Михайлович Бескровный — вскоре возглавил лабораторию в нашем Институте ядерной физики) приехала в Казахстан. Но за ее плечами к тому времени были уже изрядная искушенность в фигурном катании и даже какие-то спортивные достижения. А главное, что являлось вообще-то характерным для людей той эпохи, присутствовало еще и жгучее желание поделиться своими умениями со всеми, кого это интересовало. А интересовало это, в первую очередь, школьников. Благодаря чему Курагина скоро обзавелась первыми учениками, а наш Научный городок — полноценными ледовыми площадками для тренировок и выступлений.
В секции фигурного катания в середине 1960-х занималось около сотни учащихся разных классов из нашей школы. Всего же в поселке тогда проживало что-то около двух — двух с половиной тысяч человек, а в школе учились 600-700 школяров. Так что каждый шестой-седьмой из нас занимался фигурным катанием!
И хотя секция проработала не очень долго (благодаря стараниям одного из директоров института, охладившего своими интригами творческий порыв молодых физиков, многие, в том числе Бескровные, предпочли искать себе работу в другом месте), мы еще долго ощущали на себе ее благотворное действие.
Марш энтузиастов
Вместе с Курагиной воспитанием юных фигуристов занималась еще одна молодая мама — Зоя Езерская, преподававшая хореографию. Днем они работали в своих лабораториях в институте, а вечерами и по выходным выходили тренировать поселковую ребятню. Никто их к этому не принуждал — сами вызвались, сами набрали группы и приступили к тренировкам, сами рулили процессом.
Наши тренеры работали бескорыстно. А если даже и получали что-то символическое от профсоюзов, это, уверен, являлось для них лишь второстепенным стимулом для деятельности. Слово «энтузиазм» было одним из столпов того общества, и его воспринимали как должное. В природе материя считалась первичной, но в обществе материальность не превалировала над мотивацией. Хотя денег до зарплаты нашим родителям хватало не всегда, любовь к деньгам считалась чем-то недостойным строителя светлого будущего.
Во всяком случае, никакой платы за тренировки с детей не требовали — на родительские деньги нам покупали только коньки и форму. Ну и мамы, как полагалось, сами шили своим чадам наряды для показательных выступлений и карнавалов.
Исходя из отношения становится понятным, почему любая спортивная секция тех времен запросто становилась еще и своеобразным клубом, функционально выходившим за узкие рамки спортивной целесообразности и формализма. Из каждого старались воспитать не только (и не столько!) спортсмена, сколько личность. Мне хорошо запомнились коллективные поездки в новенький Дворец спорта на выступления Ленинградского и Московского балетов на льду, частенько наезжавших в Алма-Ату. На такие мероприятия автобаза ИЯФ выделяла по два-три служебных автобуса.
А для самых продвинутых наших фигуристов периодически устраивались мастер-классы и встречи с настоящими чемпионами в фигурном катании, время от времени появлявшимися в Алма-Ате. И также абсолютно бесплатно.
Когда после отъезда обеих наставниц фигурное катание ушло в область преданий и в поселке наступила «эра хоккея», некоторые наши школьные форварды принципиально выходили на матчи в фигурных коньках. И показывали такой филигранный дриблинг, что приводили в восторг не только болельщиков, но и соперников по турнирам «Золотой шайбы».
