История 1: как Тараз внес вклад в просвещение Европы
Одним из величайших изобретений человечества была бумага. Точнее — изобретением не всего человечества, а его китайской составляющей. Неудивительно, что в те времена, когда полудикие европейцы еще не знали ничего, кроме дорогостоящего пергамента и экзотического папируса (а писали там лишь избранные грамотеи), в Китае весь средний класс поголовно владел грамотой и обменивался письмами, записками и расписками. (Скажу больше — туалетная бумага, без которой сегодня немыслим ни один американский морпех, несущий демократические ценности во все части света, широко применялась в Китае еще в эпоху Тан.)
Поворотным моментом в деле распространения бумаги по Земле считается битва народов, которая произошла в 751 году в районе Тараза. Баталия, в которой арабы одолели китайцев, принесла богатую военную добычу, в числе которой оказалось несколько бумажных дел мастеров. Вскоре через Самарканд, Багдад и Дамаск бумага распространилась на весь арабский мир, который тянулся в те времена от Персии до Испании. Оттуда бумажное производство проникло в Италию, Германию, Англию и Россию.
Впрочем, процесс распространения технологии был очень неспешным — Туманный Альбион зашуршал бумажками лишь в конце XV века, а Россия — на полстолетия позже. Как и ныне, тогдашняя Европа, пользуясь китайским, относилась к нему с подозрением — отцы церкви пытались даже представить бумагу как сатанинское изобретение. Впрочем, очень скоро зачинатель западного книгопечатания И. Гутенберг доказал, что дьявол живет вовсе не в бумаге, а в типографской краске.
История 2: баранта в тактике «степных войн»
В Туркестанских и степных войнах широко распространенным и своеобразным тактическим способом ведения позиционной и партизанской войны с обеих сторон всегда являлась баранта. В данном случае под этим понимался тайный угон табунов у супротивника. Ведь главной движущей силой воинства в Степи была конница. Лишить противника лошадей издревле полагалось важнейшей предпосылкой победы над утратившим возможность маневрировать врагом.
И в этом деле в рассматриваемый период преуспевали не одни только казахские джигиты, мастерски владевшие ремеслом, почитавшимся в степи методом восстановления справедливости и признаком удальства. Переимчивые и предприимчивые русские казаки не менее охотно участвовали в скотоугонных операциях, совершаемых как с тактическими, так и с карательными целями.
Главной целью всех подобных акций был увод не абы какого скота, а в первую очередь лошадей. Баранов и овец, если и брали, то, как правило, просто для того чтобы причинить вред. Их потом все равно съедали или теряли во время неминуемой погони либо из-за других трудностей в дороге.
И в этом «предпочтении» опять же просматриваются глубокие исторические корни явления. Лошадь для номада была всем. Недаром ведь степные кочевники превратились в воображении античных народов Средиземноморья в странные гибриды коней и людей — кентавров. Потому что по большому счету именно такой симбиоз человека с лошадью позволил номадам выжить, освоить безбрежные пространства Великой степи и породить великие кочевые цивилизации, периодически трясшие земной миропорядок.
Если бы не «иппологическая» составляющая, то у степняков вообще бы не было никаких шансов одержать хоть одну победу в столкновении с регулярными армиями оседлых соседей. Потому-то такой древностью веет от выверенного искусства баранты и так понятно желание всех супостатов лишить друг друга основного и единственного преимущества в степной войне. Крыльев...
Вот что писал про это один из ярких участников «Большой игры» Михаил Венюков в своих «Заметках о степных походах в Средней Азии» («Военный сборник», No 12, 1860): «Бывают случаи, впрочем, что и хорошо управляемые отряды, особенно небольшие, терпят неудачи, преимущественно состоящие в потере скота. (...) Бывали примеры, что большие отряды, вполне обеспеченные своею числительностью, от потери военного дела становились в очень трудное положение от того, что их табуны лошадей и верблюдов были отгоняемы хищниками. Энергические начальники предпринимали немедленно погоню за неприятелем и обыкновенно возвращали потерянное, иногда даже с лихвою.
...В этом случае немалую пользу нашим отрядам могут принести киргизы, при них находящиеся. Поручая им от времени до времени совершать частные нападения на табуны неприятеля, можно иногда скорее достигнуть цели, чем добиваясь открытого боя».
Нужно признать, что обращения за помощью к казахам в случае таких «осложнений» считались порядком вещей. И те практически никогда не отказывались подсобить. Даже если и не симпатизировали русским. Потому как в случае с такой «легитимной барантой» они могли решать и решали свои локальные проблемы. Обиженные в чем-то когда-то противной стороной и готовые к отмщению отыскивались без труда.
История 3: столица Аральского моря
Промышленный вылов рыбы на Арале особенно вырос с проведением Оренбургско-Ташкентской железнодорожной магистрали, построенной в 1905 году и надежно связавшей Туркестан с Центральной Россией. Там, где железная дорога коснулась берега Аральского моря, возникла новая мощнейшая рыболовная база Аральск.
«Построенный на бесплодном песчаном берегу залива Сары-Чеганак, представляющего здесь прекрасную стоянку для судов, Аральск имеет оригинальный вид. Ни садов, ни отдельных деревьев нет и в помине. Дома частью обычного русского типа из дерева, привозимого из Оренбурга, частью глинобитные... Этот город теперь насчитывает несколько тысяч жителей и делает миллионные обороты».
Таким увидел тот Аральск известный ташкентский зоолог Николай Алексеевич Зарудный. Населенный выходцами из всех областей империи (даже Прибалтики!), главный город и порт степного моря представлял собой весьма значительное для этих мест поселение со всеми атрибутами регионального центра: церковью, школой, «добропорядочными магазинами», почтовым отделением. И множеством «нелегальных пивных и кабаков», благодаря которым аральцы вполне обоснованно считали, «что в их городе выпивается больше, чем в Казалинске».
Но что особенно привлекло наблюдательный взгляд натуралиста, так это промыслы К.В. Березницкого. Еще бы! Ведь там «работала немалая партия астраханских и донских резалок, преимущественно девиц.
Это было красиво. Движение, говор, смех, песни, шутки. Одежда своеобразная: разноцветные платки (иногда открытые прически), ленты, кофточки, не лишенные кокетства короткие юбки, длинные чулки при туфлях; у большинства панталоны, частью даже с незатейливыми кружевами...»
Ну просто Париж какой-то!
А вот что сообщал читателям знаменитый «Путеводитель по Туркестану и железным дорогам Средне-Азиатской и Ташкентской», выходивший многими изданиями в Ташкенте под редакцией графа Дмитриева-Мамонова в начале прошлого века: «В последние годы в Аральске построено из привозного леса более 30 парусных судов и барж, приспособленных к нуждам рыболовства, и устроено несколько пристаней и рыбопромысловых заведений. Судохозяевами являются следующие рыбопромышленные фирмы: Бр. Мокеевы, бр. Марковы, Шапошников, Тимофеев, Красильников и др., которые занимаются приемом рыбы (сазан, лещ, судак, шип, жерех, усач, вобла и проч.) от ловцов, разделкой, посолкой и отправкой в Европейскую Россию... При станции проектирован к сооружению склад-рефрижератор для предварительного охлаждения грузов».
История 4: про Пашу, которая в какой-то степени и наша!
Имя Паши Ангелиной вряд ли что-то скажет современному юношеству. Но для старших поколений ее личность знакова столь же, сколь персоны Стаханова, Чкалова и Карацюпы (с собакой). Организатор первой женской тракторной бригады в СССР, Прасковья Ангелина дважды становилась Героиней Социалистического Труда и трижды получала орден Ленина, являлась неизменным депутатом Верховного Совета и непременным делегатом всех съездов партии. Ей и ее примеру посвящались кинофильмы, и о ней слагались песни. Вспомним культовую пырьевскую ленту 1939 года «Трактористы» с Мариной Ладыниной в главной роли и знаменитой песней «А ну-ка, девушки!».
Когда в 1938 году Ангелина обратилась с призывом: «Сто тысяч подруг на трактор!», то в трактористки пошли 200 000 советских девушек!
Но какое отношение имеет героиня к Казахстану? Самое что ни на есть прямое. Эвакуированная в нашу республику в самом начале войны, прославленная трактористка несколько лет руководила женской тракторной бригадой в Буденовском МТС в Западно-Казахстанской области.
«В далеком казахском ауле Теректы нас приняли как родных братьев и сестер», — с теплом вспоминала она позже в своей книге с поэтичным названием «Люди колхозных полей».
