История 1: про вклад Тараса Шевченко в озеленение Мангышлака
Система правосудия Российской империи регулярно снабжала казахские степи светилами литературы мировой величины. Семипалатинск на несколько лет приютил солдата Федора Достоевского, а арало-каспийский регион стал второй родиной для другого солдата — Тараса Шевченко. Великий Кобзарь вначале участвовал в знаменитой экспедиции Бутакова (1848-1849) по синему Аральскому морю, а затем, в 1850-м, оказался на службе в отдаленной мангышлакской крепости Новопетровской, где пробыл до самого освобождения в августе 1857 года.
Тарас Григорьевич был не только гениальным литератором и даровитым художником — талантливые люди, как правило, талантливы во многом. В их руках даже самая простая палка может чудесным образом превратиться в волшебный моисеев жезл.
«В 1850 году, когда меня препровожали из Орской крепости в Новопетровское укрепление — это было в октябре месяце, в Гурьев-городке я на улице поднял свежую вербовую палку, и привез ее в укрепление, и на гарнизонном огороде воткнул в землю, да и забыл про нее, весною уже огородник напомнил мне, сказавши, что моя палка растет...»
Так, собственно, и началось озеленение Мангыстау.
В годы советской власти, которая весьма почтительно относилась к узникам старого режима, сад Шевченко превратился в предмет культа и место паломничества. В 1948 году тогдашний директор мемориального музея Сатангул Таджеев рассказывал экскурсантам: «Сад был заложен на полудесятине земли. До Октябрьской революции он возрос всего до трех десятин. Только в годы советской власти, сохраняя эту живую память о великом украинском певце, наш народ и увеличил сад, и любовно ухаживает за ним...»
Действительно, в 1925 году вышло постановление Совнаркома КазАССР «Об охране сада Шевченко в Форт-Александровске». В 1939-м Новопетровское — ФортАлександровское было переименовано в Форт-Шевченко. Однако еще ранее, во времена «проклятого царизма», в 1901 году, тут была основана база плодовых и лесных деревьев имени все того же опального и ссыльного кобзаря.
Что до культовой вербы, выросшей из случайного посоха Тараса Григорьевича, она, увы, отшелестела положенное природой и высохла уже в новое время.
История 2: о золотой лихорадке в Казахстане
Издревле у казахов существовали легенды о чудесных кладах, открывающихся счастливцам. Золотой казан, золотой сайгак, золотой самородок величиной с конскую голову. Рассказы об этом заставляли сверкать глаза представителей многих поколений степняков.
Нужно сказать, что все эти полусказочные истории имели вполне материальное подкрепление — в древних курганах саков и усуней было в свое время захоронено столько золотых украшений, что грабители и кладоискатели пытали удачу, раскапывая погребения на протяжении двух тысячелетий.
Последняя крупная находка — знаменитый «Золотой человек» — была найдена археологами в одном из курганов Иссыка уже в новые времена.
Обилие древнего золота говорит о древности золотодобычи в регионе. О былых «золотых лихорадках» эпохи чуди, или ранних тюрков, мы можем только догадываться. А вот о событиях, происходивших на золотоносных речках Алтая синхронно с аналогами Аляски, Калифорнии и Восточной Сибири, известно больше. Хотя и тут, прежде чем перед глазами блеснет истина, предстоит промыть тонны песка из выдуманных историй, рассказов бывалых и умолчаний настоящих старателей. Речь ведь о золоте.
Известно, что в Российской империи на прииски и россыпи нынешнего казахстанского Алтая приходилось 15 процентов добываемого золота. Его в глубинах горной тайги мыли и дерзкие одиночки, и целые артели старателей. Однако главную долю вожделенного драгметалла все же получали крупные золотопромышленные компании, такие как Маркакульское, Западно-Сибирское и Восточно-Сибирское товарищества или Акжальское и Российское акционерные общества.
Неслучайно Усть-Каменогорск в прошлом имел классический облик «города старателей».
История 3: Павел Бажов. Кому — сказочник, а кому — сотрудник ЧК
Оригинальнейший русский писатель Павел Петрович Бажов (1878-1950) знаком нам по фотографиям, с которых смотрит длиннобородый мудрый патриарх. Таким он стал, однако, лишь тогда, когда в 40-е годы обессмертил свое имя незабвенными уральскими сказами про Данилу-мастера и Хозяйку Медной горы. Но бородатым патриархом Бажов был не всегда. Вот, к примеру, фото 1929 года, на котором он вместе с сотрудниками «Уральской областной крестьянской газеты» — приобнял другого нашего маститого литератора Ивана Шухова.
Но не все знают, что какое-то время этот безбородый коммунист работал во властных структурах на территории Казахстана. Так, в Усть-Каменогорске, куда он проник (под фамилией Бахеев) еще в 1919 году, в качестве подпольщика Бажов возглавлял уездный комитет ВКП(б). А заодно — редакцию газеты «Советская власть»
Вот что вспоминал про обстановку и нелитературную деятельность Бажова в то время еще один в будущем известный писатель, живший тогда в Усть-Каменогорске, Николай Анов: «Павел Петрович с первых дней становится особоуполномоченным губернской ЧК и ведет борьбу с остатками белых банд. И только с наступлением сравнительного затишья он отдается любимому делу народного просвещения.
Бывший учитель русского языка, оказавшись в Казахстане, ужаснулся, когда увидел, в каком плачевном состоянии находятся национальные школы. Казахских детей должны учить казахские учителя! Это казалось для него естественным законом».
Что до внимания Павла Петровича к народному образованию, то оно неслучайно. Он сам в 1889 году окончил Пермскую духовную семинарию и учительствовал еще при старой власти.
В Усть-Каменогорске Бажов успел поучаствовать в руководстве местным отделом народного образования. Уже в 1920 году выпускники организованных им педагогических курсов начали свою нелегкую деятельность на ниве просвещения. Среди них было 87 учителей-казахов. В городе, кстати, впервые проявилась его литературная деятельность.
В 1921 году Бажов перебрался в Семипалатинск, где возглавил местные профсоюзы. А вскоре «выбыл» из Казахстана на родной Урал. Его именем, кстати, была названа улица в Усть-Каменогорске.
История 4: лес, который шумел на месте космодрома Байконур
Вообще-то, когда в 1955 году на Байконур пришли первые строители, тут почти ничего не было. Это, кстати, и явилось одним из главных аргументов для строительства советского космодрома именно в этих пустынных местах.
«Самым подходящим местом я считаю район Аральского моря. Кругом пустыни, территории заселены чрезвычайно мало, для народного хозяйства ущерб минимальный, да и к экватору поближе».
Таковы были аргументы Сергея Королева на совещании в Кремле в конце 1954 года. А вот — из воспоминаний одного из руководителей строительства Ильи Гуровича: «Теплым солнечным днем я вышел из вагона на перрон маленькой железнодорожной станции. Несколько деревьев около здания небольшого вокзала, невысокая водонапорная башня, три кирпичных здания в один-два этажа, пара десятков мазанок и бескрайняя пустыня вокруг».
Добавлю, что водонапорная башня, здание вокзала и кирпичные здания были возведены еще при прокладке Оренбургско-Ташкентской железной дороги в самом начале XX века. Строителей космодрома взволновало и удивило, что на станции продолжала исправно работать маленькая насосная станция для заправки паровозов, которую с 1913 года обслуживал один и тот же механик! А еще больше поразила первопроходцев сосна, найденная неподалеку в пустыне. Откуда тут, в царстве саксаула, было взяться сосновому стволу в полметра диаметром и 10 метров длиной?
«Дерево казалось свежеповаленным, — вспоминает еще один строитель Байконура Левон Арзанов. — Как же мы изумились, когда, попробовав приподнять его, поняли, что это не под силу не только одному, но и всем вместе. Дерево было окаменевшее. Весило оно около 7-8 тонн».
