Так выпьем за кибернетику!
Правда, тогда уже существовала такая «наука будущего», как кибернетика. Про которую в стране знали отнюдь не только из культового советского фильма «Кавказская пленница». За кибернетику, следуя героям картины, обязательно пили во многих молодежных компаниях. А вот на одноименные факультеты поступали только самые бесстрашные школьные отличницы. И все знали, что именно за кибернетикой будущее.
Кибернетика — производное от древнегреческого слова κυβερνητική («искусство управления»). Сиречь «наука об общих закономерностях получения, хранения, преобразования и передачи информации в сложных управляющих системах, будь то машины, живые организмы или общество».
Факультеты с таким названием открывались в самых престижных вузах страны, и конкурс на них из года в год оставался стабильно высоким. Кому в те годы не хотелось оказаться на острие научно-технического прогресса, быть на полшага впереди всех и управлять процессами, приближающими будущее?
Основанием для явления революционной науки стало появление больших электронных вычислительных машин (ЭВМ), прообразов современных суперкомпьютеров, буревестников прогресса не только в методах управления экономикой, но и в фундаментальных научных исследованиях.
Вычислительные фабрики
Процесс, как говаривал один незабвенный делатель прогресса, пошел. Но зачался он гораздо раньше, чем появились электронные вычислительные машины-монстры типа БЭСМ, «Минск» и ЕС. Еще раньше в послевоенной стране начали возникать загадочные заведения, которые назывались «фабриками счета». 1-я Московская фабрика механизированного счета управления «Союзмашучет» ЦСУ СССР» появилась в столице нашей родины первой и заняла четырехэтажное здание на Кирпичной улице.
Гордостью «фабрик» были большие механические агрегаты — счетно-записывающие автоматы-табуляторы типа Т-2, Т-4м или даже Т-5. Это чудо техники позволяло не только считывать информацию с перфокарты, но и выводить данные на печать, производя 70 000 сложений в час. Как восторженно писали в те времена, «за таким табулятором едва угнались бы 100 счетоводов со счетами».
Механические табуляторы канули в прошлое тотчас, как только на вахту заступили сменщики — большие электронные вычислительные машины. На смену архаичным «фабрикам счета» в 1960-е в СССР пришли передовые вычислительные центры (ВЦ). И столица Казахстана не оставалась на обочине прогресса. Первый ВЦ в Алма-Ате открылся еще в 1968 году под крышей мощнейшего ведомства тех лет — Минавтодора. Здесь, правда, считали не только для себя, но и для всех жаждущих — предприятие было хозрасчетным. Счет вели такие передовые ЭВМ той эпохи, как ЕС-1022 и ЕС-1020.
Но настоящим прорывом в сфере «большого счета» стали 1970-е, когда в Алма-Ате появилось 40 вычислительных центров, оснащенных ЭВМ второго и третьего поколений — М-220, «Минск-32», «Урал-11» и, конечно же, БЭСМ.
Большими электронно-счетными машинами обладали в Казахстане многие академические институты. К примеру, в Институте математики и механики работала БЭСМ-3м, а в самом крупном вычислительном центре Академии наук, в Институте физики высоких энергий, — две БЭСМ-4 и одна БЭСМ-6.
Личное участие
Так случилось, что, несмотря на совершенное отсутствие математических способностей, автору этих строк пришлось вдоволь помаяться не только с изучением высшей математики, но еще и пройти курс вычислительной техники. И даже получить соответствующий диплом, подтверждающий квалификацию «машиниста-оператора ЭВМ». А все дело в том, что единственная школа в научном городке казахстанских физиков (поселок Алатау) имела математический уклон. Так что особых возможностей для привередливого выбора у обладателей иных уклонов попросту не было.
Курс вычислительной техники хотя и считался факультативным, был вполне обязательным. Так что в 9-м и 10-м классах все мои соклассники поголовно зубрили теорию (языки программирования «Фортран» и «Алгол») и усваивали азы практической работы по данному предмету.
Практика проходила в Вычислительном центре Института физики высоких энергий (ИФВЭ), где работали многие наши родители. Вычислительный центр ИФВЭ был в те годы, возможно, лучшим в республике. Потому что располагал двумя БЭСМ-4 и одной БЭСМ-6, считавшейся флагманом советской вычислительной техники и надеждой кибернетики. Эта полупроводниковая гордость высоких технологий СССР занимала три внушительные комнаты и имела производительность в один миллион операций в секунду (что было всего в три раза меньше американских аналогов!).
Ныне такими показателями обладает любой карманный калькулятор, а у современных суперкомпьютеров эта цифра измеряется триллионами! Так что, если даже мы засадим за счеты все человечество, то в данном случае ничего никому не покажем. А куда подевались гордые дипломированные кибернетики, закончившие престижные вузы в 70-е — 80-е годы? Они, скорее всего, уже давно на пенсии...
Крапленая колода перфокарт
Стремительная скорость научно-технического прогресса, за которым большинство из нас более уже и не пытается поспевать, это та данность, в которой мы ныне живем. Наиболее осязаемо эта скорость проявляется в стремительном исчезновении предметов и вещей, которые на памяти живущих совсем недавно считались признаком и мерилом этого самого прогресса.
Взять, хотя бы перфокарты, без которых в 60-е — 70-е годы прошлого века не мыслилась полноценная работа ни одной продвинутой электронной вычислительной машины. Многие ли из самых продвинутых пользователей современности знают про этот универсальный носитель, с помощью которого еще вчера происходил диалог человека с компьютером?
С теми электронно-вычислительными монстрами нельзя было общаться напрямую, так, как это происходит у пользователя с ноутбуком. Для того чтобы задать машине вопрос (и получить ответ), существовали специальные языки программирования — «Фортран» и «Алгол». А также те самые бумажные перфокарты, с помощью которых осуществлялся ввод команд. На перфокартах же хранилась и информация. (В этом отношении они были полноценным связующим звеном между бумажной и цифровой эпохами.)
Посмотреть, как выглядела неиспользованная перфокарта, можно на фото. Использованная (по прямому назначению!) была вся продырявлена — проперфарирована. То есть заполнена информацией. Информация на перфокартах напоминала своеобразную карточную колоду (к тому же крапленую), смысл которой менялся в зависимости от растасовки. Всего же на одну карту вмещалась фраза не более чем в несколько десятков слов. Сложно? А кто обещал, что будет легко? Человек только учился разговаривать с машинами.
Однако для нас, новоиспекаемых «операторов-программистов ЭВМ» и прочих причастных к науке будущего, значение перфокарт в жизни было гораздо шире утилитарного общения с железом. Вот что сохранилось в памяти участников процесса об этих карточках из тонкого бежевого картона.
— Перфокарта! Ввод данных! К ней прилагались лезвие бритвы, шаблон, раскрашенный цветными карандашами, ну и знание кодов.
— Мы из этих карточек, потерявший всякий смысл в 80-е, делали домашнюю книжную картотеку. Технологию почерпнули из журнала «Наука и жизнь». Пробиваешь две дырочки в нужных местах и используешь две спицы. Круто было!
— А еще из них получались хорошие стаканчики для рассады и подручные материалы для производства игральных карт — помню один мой товарищ сделал даже в эротическом варианте!
— Не только карты — карточки для изучения английских слов были хорошие.
— У них была тысяча применений — наш товарищ рисовал тушью прекрасные открытки, стихи на таких карточках сами придумывались, список дел, картотеки, домики, пасьянсы, закладки, визитки и т.д.
В общем, в сумочке пачечка перфокарт водилась всегда!!! Детишкам даже домики строили и клеили.
— Перфокарты — это суперотличное приспособление для всего! Любовь к перфокартам у нас в крови! Само ощущение, когда держишь ее в руках, незабываемо! Это почти наш символ времени!!!
Вот такой ушедший символ совсем недавно отбурлившего времени.
