Некоторые интернет-пользователи посчитали слова Жанбыршина о женщинах неэтичными и заявили, что они нарушают 14-ю статью Конституции Республики Казахстан, согласно которой никто не может подвергаться дискриминации по признаку пола.
Сам Едил Жанбыршин не согласился, что его высказывания дискриминируют женщин и являются нарушением Конституции. Azattyq 14 января опубликовал видео с ответом депутата: Жанбыршин считает, что «нужно сохранять свои традиции»: «При каком мужчине станет говорить женщина? У нас есть такое, хоть и не прописано в Конституции. Это было сказано, чтобы не допускать провокаций, успокоить народ и решить проблему мирным путем. Поэтому я не считаю, что нарушил конституционные права человека».
Партия Nur Otan не отреагировала на неоднозначные заявления депутата, но они определенно привлекли внимание общественности к его личности.
На бумаге — хорошо, по факту — не очень?
По мнению общественников, подобные высказывания компрометируют и без того шаткое положение женской половины Казахстана в определенных сферах. К примеру, на том же политическом поприще, где разрыв между количеством мужчин и женщин и занимаемыми ими должностями имеет существенное неравенство в пользу мужчин.
Если рассматривать состав госслужащих, то, согласно данным Бюро национальной статистики Агентства по стратегическому планированию и реформам РК, доля женщин на государственной службе составляет 55 процентов. Однако такой высокий показатель держится за счет женщин на административной службе, но не на политической. При этом даже на административных должностях управленческие позиции занимает крайне мало женщин — лишь 4,1 процента. А если сравнивать с предыдущими годами, то среди политических госслужащих доля женщин в 2018 году была на уровне 9,3 процента, а в 2019-м и вовсе упала до 7,5 процента.
Доля женщин в маслихатах, органах местной власти также небольшая. Так, например, в 2019 году из более чем трех тысяч представителей маслихатов лишь 700 были женщинами (22 процента). При этом есть значительная разница в представленности между регионами. К 2016 году только три области (Костанайская, Павлодарская и Северо-Казахстанская) приблизились к 30-процентному порогу, в то время как Туркестанская область достигла лишь пяти процентов.
Несмотря на это, определенный прогресс в предоставлении равных прав и возможностей для женщин в стране существует. Так, Казахстан ратифицировал одну из основных международных конвенций «О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин», а в 2009 году Правительство приняло Закон «О государственных гарантиях равных прав и возможностей мужчин и женщин». Почему же в стране, ратифицировавшей все конвенции ООН, где прописано гендерное равенство, по факту дела с ним обстоят иначе? Быть может, дело в несовершенстве законов? По мнению общественников, дело точно не в законах: на законодательном уровне созданы все необходимые условия для равноправия, однако на уровне исполнителей дела обстоят гораздо хуже.
Сексизм и гендерные стереотипы по факту остаются нерешенными проблемами, из-за чего женщины-политики часто становятся объектами критики. Стоит отметить, что это касается не только Казахстана или стран СНГ, но и прогрессивных европейских стран, казалось бы, свободных от гендерных предрассудков, где на бытовом уровне нет-нет, да и проскальзывают провокационные цитаты...
Шутки за 200
Резкие и зачастую оскорбительные высказывания Дональда Трампа в отношении женщин уже ни для кого не являются секретом. Одно из громких заявлений бывшего президента США было в отношении телеведущей Меган Келли.
На дебатах кандидатов-республиканцев, проходящих во время избирательной кампании, Трамп заявил, что Келли задает ему острые вопросы, потому что у нее «кровь сочится из глаз, а может быть, еще откудато». Эту реплику американского миллиардера истолковали как намек на менструацию, после чего в США разгорелся настоящий скандал. СМИ по очереди публиковали другие свидетельства пренебрежительного отношения Трампа к женщинам.
После публикации видео политик заявил, что разговор носил шуточный характер, однако позже все же извинился за свои высказывания и признал, что сказал «глупые вещи». Проблема, однако, состоит в том, что это далеко не единственная оскорбительная фраза, которую произносил бывший президент. Так, например, в 2016 году в своем Twitter Трамп писал: «Если Хиллари Клинтон не может удовлетворить своего мужа, что заставляет ее думать, что она может удовлетворить Америку?». А в 2013-м политик, комментируя случаи сексуального насилия в армии, заявил, что этого следовало ожидать в связи с совместной военной службой мужчин и женщин.
Годами ранее Виктор Янукович, занимая пост президента Украины, рассказывал на Всемирном экономической форуме в Давосе о различных способах «включить» украинскую экономику. Он считал украинских женщин дополнительным аргументом в пользу привлекательности страны. За год до этого, в 2010 году, во время президентских выборов Янукович отказался от теледебатов со своей оппоненткой Юлией Тимошенко, предложив ей «показывать свои прихоти на кухне».
В 2018-м российский лидер Владимир Путин стал объектом критики немецких журналистов после того, как на встрече с канцлером Германии Ангелой Меркель он подарил ей букет цветов. Издание Bild посчитало этот шаг осознанным проявлением сексизма. По мнению комментатора, «цветы нужны были, чтобы напомнить Меркель, что она женщина». Однако руководитель протокола Первого Президента России Владимир Шевченко позже рассказал журналистам, что такой жест соответствует протокольной практике главы государства: «Вне зависимости от того, рабочая это встреча или нет, но женщине полагается подарить букет цветов. Канцлер приехала в резиденцию, и Президент, естественно, встретил ее с цветами».
В 2014 году турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган, выступая на женской конференции в Стамбуле, заявил, что женщины не равны мужчинам, «потому что это противоречит законам природы». Он также сказал, что феминистки не понимают важности материнства в исламе: «Наша религия дала женщинам призвание материнства, феминистки не могут этого понять».
Если дискриминировать, то с «позитивом»?
Любые уверения, что равенство на политическом поприще в Казахстане давно уже есть, разбиваются о сухие цифры официальной статистики, не говоря уже о том, что многие социологи ставят под сомнение официальную картину как сильно приукрашенную.
Ситуация с гендерным неравенством в казахстанской политике сигнализирует об одном — женщинам закрыт доступ к власти. Поэтому, по мнению казахстанских политологов, решением проблемы могли бы стать гендерные квоты в высший законодательный орган — парламент. По мнению некоторых из них, подобный шаг можно расценивать как «позитивную» дискриминацию.
Впервые этот термин использовал Джон Кеннеди в президентском указе 1961 года. Он требовал принять «позитивные меры», чтобы людей принимали на работу вне зависимости от расы, вероисповедания, цвета кожи и национальности.
Если говорить об отечественных сегодняшних примерах, то квоты при поступлении в вуз для сельской молодежи в Казахстане — пример такой политики. Так, процент квоты для сельчан составляет 30 процентов. То есть треть от общего числа грантов должны получать только представители села. Но это работает только для специальностей, которые важны в развитии сельской местности.
Если рассматривать центральный вопрос этого материала, то помимо всего прочего в Казахстане уже работает 30-процентная квота для женщин и молодежи в избирательных списках политических партий. Это означает, что политические партии, которые хотят участвовать в выборах в парламент, должны представить в списках кандидатов не менее трети женщин и молодежи. Но, несмотря на то, что гендерное квотирование доказало свою эффективность как инструмент усиления роли женщин в политике, казахстанский дизайн системы квотирования вряд ли поможет достичь усиления гендерного равенства в политической жизни страны...
Политика или семейное дело?
Даже при поверхностном изучении создается впечатление, что гендерная квота в Казахстане введена лишь для формального соблюдения международных стандартов и соглашений. Еще до принятия квоты, в 2020 году, в нижней палате парламента страны было 27,1 процента депутатов-женщин. Если бы система квотирования позволила закрепить представленность женщин на уровне 30 процентов в Мажилисе, это уже было бы хорошим достижением. Однако реформа в принятом виде вызывает некоторые вопросы.
В первую очередь квота предполагает представленность не только женщин, но и молодых людей. Это означает, что пропорция женщин в парламентских списках полностью зависит от самих партий, и вполне может оказаться так, что квоты будут заполнены молодыми людьми, среди которых женщин окажется совсем мало.
Во-вторых, квота распространяется лишь на партийные списки, что в системе с закрытыми избирательными списками (как в Казахстане) позволяет партиям распределять мандаты по своему усмотрению после оглашения итогов выборов. Отсутствие какого-либо механизма контроля или санкций за несоблюдение квоты не позволяет рассчитывать на то, что партии действительно сохранят депутатские кресла за женщинами. Так, по итогам последних выборов в Мажилис от депутатов Народной партии Казахстана лишь 20 процентов были женщины, а у партии «Ак жол» этот показатель еще ниже (17 процентов), несмотря на то, что в партийных списках обе партии придерживались квоты.
Более того, опыт Киргизии и Армении показывает, что даже если женщины и доходят до парламента, это еще не означает, что они получают возможность принимать участие в политических процессах. Распространены случаи, когда через некоторое время после выборов женщины-депутаты по разным причинам покидали парламент, а на их место снова приходили мужчины. Более того, партии зачастую продвигали на квотированные места жен, сестер, дочерей мужчин-политиков, которые выступали в роли рупора для своих родственников, а не продвигали свою политическую повестку.
И хотя в соответствии с Законом РК «О государственной службе» государственный служащий не может занимать государственную должность, находящуюся в непосредственной подчиненности должности, занимаемой его близкими родственниками, а также иметь в непосредственном подчинении близких родственников, супруга (супругу) и (или) свойственников, этот закон нередко игнорируется.
Исходя из этого стоит задуматься не только о количестве женщин в Мажилисе, но и о качестве тех решений, которые впоследствии будут приняты людьми, оказавшимися у власти лишь для того, чтобы «улучшить» статистику. И дело не в гендере, ведь если рассмотреть нынешнюю картину, то неожиданных и спорных решений хватает и у властвующих сейчас мужчин-политиков.
