— Жомарт Серикович, какие самые сложные задачи приходилось решать вашим спасателям нынешней зимой?
— Работа спасателей всегда сопряжена с моральными и физическими нагрузками. И потому определить, какие задачи сложнее, какие — легче, довольно трудно. Разве что, если говорить о зиме, получается, что у нас население попросту пренебрегает предупреждениями штормового характера — выдвигаются в дорогу, а потом срочно начинает набирать номер «112». Почему-то все они уверены, что спасатели — люди железные и стихия им нипочем. Наши спасатели, конечно же, всегда выезжают на помощь, какая бы погода ни разыгралась, и при этом всегда рискуют своей жизнью. Но сложнее всего, как ни странно, оказываются моменты общения с застрявшими от непогоды, которые отказываются оставлять свои транспортные средства, особенно дальнобойщики, отвечающие за грузы в своих длинномерах. С одной стороны, их можно понять — они материально ответственные, с другой — непонятна беспечность владельцев машин легковых, которые выезжают по своим делам, невзирая ни на какие морозы и метели. Приходится вместе с ними ждать эвакуатора либо, если позволяет погода, привлекать работающие дорожные службы, чтобы ускорить процесс.
— Где прошедшей зимой подобные явления наблюдались чаще всего?
— Самым проблемным для нас оказался участок Ушарал — Достык, расположенный в Алматинской области. Он вообще славится, я бы сказал, аномальной погодой — настолько там сильный ветер, который с легкостью сносит машины с дороги. И потому там, стоит только разыграться малейшей непогоде, приходится закрывать трассу. А поскольку эта дорога трансграничная — она ведет в Китай, на ней почти постоянно очень много автомобилей скапливается. Сейчас, с наступлением весны, погодные условия там немного должны улучшиться, однако об осторожности забывать все равно не следует. Кроме того, вспоминается зима прошлого года, когда из-за выпавших осадков парализовало сразу пять регионов, даже из столицы невозможно было куда-либо выехать, не говоря об участках, подобных Ушаралу. И при этом не совсем понятна порой бывает реакция населения. Например, если мы говорим о скоплении 500 автомобилей, это значит, что они стоят на пропускных пунктах и ожидают возможности проезда, но никак не скапливаются на дорогах. Хотя именно об этом чаще всего почему-то пишут в социальных сетях. Мы столкнулись нынешней зимой даже с таким случаем, когда дорожные службы намеренно перегораживали альтернативные дороги, однако находились «добровольцы», которые, невзирая ни на какие погодные условия, пытались их расчистить и пустить свои автомобили в объезд. Это говорит о несознательности наших граждан, которой очень трудно противостоять, может быть, даже сложнее, чем сопротивляться стихии. Потому что с ней мы знаем, как бороться, как себя вести и что предпринять, чтобы минимизировать риски, тогда как безответственность граждан, рискующих не только своей жизнью, зачастую понять просто невозможно — за исключением экстренных случаев.
— О каких технических новшествах вы можете рассказать, которые способствовали бы более быстрой и оперативной помощи, которую оказывают службы чрезвычайного реагирования?
— Безусловно, материально-техническое оснащение играет одну из главных ролей в обеспечении нами безопасности населения. Как, например, получение нами четырех вертолетов в конце 2020 года — двух вертолетов Ми-8, которые собрали в Алматы на 405-м заводе (это первая сборка таких бортов. — Прим. авт.), а также Н-145 (санавиация) и Н-130 (этот борт предназначен для лесной авиации). Все четыре машины полностью оборудованы специальным снаряжением, предназначенным для ликвидации последствий аварий ЧС, а также медицинскими модулями. Сейчас идет процесс передачи всех четырех вертолетов в наше ведомство. Кроме того, у нас в наличии более трех тысяч специализированных и многофункциональных единиц техники — автолестницы, автоцистерны с лестницами, у которых установлены насосы, могущие подавать компрессионную пену до 450 метров в высоту. А также на вооружении для поисковых водолазных работ есть глубинные сканеры — это специализированная видеокамера, обследующая дно вместо водолазов, ее возможности — до 100 метров глубины. Скажем так, это некий подводный дрон, очень удобный в применении для наших спасателей. Есть у нас и воздушные беспилотники, которые мы используем также для поисковых работ, но уже не под водой, разумеется, а высоко в горах или в труднодоступной местности.
— С какими основными проблемами, в том числе бюрократического характера, приходится сталкиваться сотрудникам служб ЧС в своей работе? Как вы с ними справляетесь?
— В соответствии с Законом «О гражданской защите», во-первых, функции зашиты закреплены за местными исполнительными органами. Аким того или иного региона является начальником гражданской обороны на подведомственной ему территории. Поэтому официально при объявлении ЧС мы обычно затруднений не испытываем, у нас действуют упрощенные порядки для оперативности проводимых мероприятий, от которых зависит жизнь людей.
Что же касается предупреждений ЧС, то за предыдущее десятилетие у нас больше всего волнений и тревог вызывают паводковые ситуации по весне. Хотя в 2017 году была разработана Дорожная карта по противодействию этой стихии, и с тех пор нами было выполнено в этом плане более 400 мероприятий, в том числе укрепление береговых линий, строительство многочисленных дамб и даже очистка арыков, водопропускных труб и сооружений. Кстати, это весьма важное направление, которое влияет на то, будет ли смыта трасса паводковыми водами или благодаря водопропускным трубам все пройдет благополучно. Все это мы проводили совместно с Водным хозяйством Казахстана, местными исполнительными органами, и сегодня утверждена новая Дорожная карта до 2025 года, где действие противопаводковых мероприятий пролонгировано.
— Какие регионы самые недисциплинированные в отношении предупреждений ЧС? Как вы решаете эту проблему?
— Это зависит от характера стихии, да и от людей — везде есть положительные и отрицательные моменты. Например, западные регионы республики менее подвержены природным ЧС, у них преобладают техногенные ситуации чрезвычайного характера. Что касается паводков, то ежегодно у нас от них страдает Центральный Казахстан, восточные и северные регионы — там больше снега, воды.
Да и зимой там больше проблемных ситуаций — не только из-за погодных условий, но и по причине недисциплинированных водителей, которые, повторю, невзирая ни на какие предупреждения ЧС, отправляются в путь и попадают в снежные заносы. В лучшем случае они скапливаются на блок-постах.
А еще хотелось бы упомянуть о рыбаках, которые и зимой, и летом игнорируют всяческие предупреждения — касается ли это хрупкого льда, ухудшающихся погодных условий или иных природных катаклизмов. Нашим спасателям приходится очень туго — мало того, что приходится работать под водой, это к тому же происходит в зимних условиях, что значительно ограничивает время пребывания водолаза под водой для проведения им поисковых работ. Не стоит сбрасывать со счетов и психоэмоциональную нагрузку, когда спасателям приходится вытаскивать мертвые тела. В горах зимой ко всем капризам природы добавляется лавинная опасность.
— Расскажите о взаимодействии вашего ведомства с подразделениями служб ЧС других стран и организаций.
— У нашего ведомства заключено 34 международных соглашения со всеми странами Прикаспийского региона, СНГ, ШОС плюс — с Францией, Монголией, Афганистаном и Иорданией. Также работаем мы с профильными структурными подразделениями ООН, Международной организацией гражданской обороны, Азиатским центром снижения стихийных бедствий. Кроме того, в Алматы открыт Центр по ЧС и снижению риска стихийных бедствий, который работает у нас на общей платформе с Кыргызстаном.
В рамках взаимодействия проводят также космический мониторинг с российскими коллегами — в пожароопасный период, во время паводков, у нас идет с ними трансграничный взаимообмен космическими снимками обнаружения проблемных очагов. Проводим мы ежедневный обмен информацией по возможным ЧС с Кыргызстаном, по возможным проблемам, касающимся трансграничных рек, — с КНР.
— Спасатели спасают людей. А кто помогает самим спасателям справляться со стрессом после тяжелых вызовов?
— В нашей структуре МЧС РК для этого существует собственная психологическая служба, основной задачей которой является оказание экстренной психологической помощи не только населению во время ЧС, но и для сопровождения, скажем так, личного состава. То есть после проведения спасательных операций во время ЧС наши спасатели проходят обязательную реабилитацию — вместе с психологами обсуждают подробно все детали, что случилось в ходе той или иной операции. При этом психологи выясняют, как тяжелые моменты были ими пережиты, попутно корректируя их психоэмоциональное состояние. Ведут у нас работу и с новичками, которые еще только поступили на службу в ряды ЧС, но пока лишь готовятся к своим рейдам. Поэтому психологи заранее настраивают их на нужное восприятие ситуаций, которые могут возникнуть, на правильное реагирование на ту же смерть людей, большую высоту, обгоревшие трупы или утопленников. И на самое, пожалуй, тяжелое — на гибель детей и общение с родителями, которые их потеряли.
— Поделитесь, пожалуйста, парой-тройкой самых запомнившихся случаев из вашей практики? Что было самым тяжелым? Что самым радостным?
— Я окончил Кокчетавский технический институт, поступив в него в 18 лет, с тех пор, а прошло уже без малого 20 лет, работаю в органах гражданской защиты. После выпуска меня направили служить в город Сатпаев в Карагандинской области, там я пробыл начальником караула в течение трех лет. И самый тяжелый случай, я помню, произошел во время моего второго года службы. Я к тому времени уже стал старшим лейтенантом, многое повидал, но вот впервые пришлось столкнуться с гибелью ребенка.
Нас вызвали тогда в соседний с городом поселок, мы прибыли на место, обнаружили задымленную квартиру — виной всему был крутящийся вхолостую барабан стиральной машины, с которым, как выяснилось, играли дети. Однако погиб — задохнулся угарным газом — двухлетний ребенок. Я до сих пор помню, как его обнаружили на кровати...
Но бывают и другие случаи, которые, наоборот, доставляют радость от моей работы. Однажды летом нам поступил вызов — на третьем этаже горящей квартиры в Сатпаеве трое детей кричали с балкона, прося прохожих о помощи. Мы прибыли на место очень быстро, нам удалось их всех спасти, а потом еще и щенка, который забился под кровать во время пожара. И это радует меня, так же, как и моих товарищей, которым доводилось выносить из огня, кроме людей, домашних питомцев.
