Рассказывает доктор физико-математических наук, профессор, заведующий лабораторией Астрофизического института имени В.Г. Фесенкова Виктор Германович Тейфель.
Все решило затмение
— Полное солнечное затмение — довольно редкое явление, и к этому событию сюда готовились приехать несколько экспедиций из разных обсерваторий Советского Союза, прежде всего из Пулковской (Ленинград) и из Москвы. Подготовку вели заблаговременно. Руководил организацией этих экспедиций московский академик Василий Григорьевич Фесенков. Но, поскольку началась война, эти экспедиции хотя и состоялись, но в меньшем объеме. Фактически это была уже эвакуация, поскольку в Ленинграде начиналась блокада, из Москвы многие учреждения эвакуировали. Алма-Ата стала местом эвакуации для очень многих. Как мы знаем, и киностудия «Мосфильм» была здесь, и другие. Среди приехавших сюда астрономов был и Гавриил Адрианович Тихов, пулковский астрофизик, член-корреспондент АН СССР, который начинал свою научную деятельность еще до революции.
Все понимали, как важно наблюдать такое редкое явление, и, несмотря на военное время, были выделены средства правительством республики. Настолько было велико уважение к науке. Сейчас такого отношения к науке, увы, нет, и к астрономии в том числе... Конечно, были определенные трудности материального плана, комфорт практически отсутствовал. Например, Тихов со своими сотрудниками разместился на территории алматинской гидрометеослужбы. Она и сейчас там находится, выше проспекта Абая, на углу улицы Сейфулина.
Там была оранжерея, которую называли «траншеей», потому что она была выкопана в земле — в половину человеческого роста, а сверху была закрыта стеклянной крышей. Вот там и приютили членов экспедиции Тихова. Они жили в оранжерее, поскольку она была почти без растений. Помещение большое, но зимой там было не очень-то уютно.
И когда я уже был аспирантом у Тихова, мы в этой оранжерее тоже ночевали временами, когда оставались после наблюдений. Иногда кто-то там жил. Это такое историческое место, можно сказать.
А Фесенков с его сотрудниками облюбовал Каменское плато, тогда там были только сады. И на этом плато было решено организовать наблюдение за затмением. И надо сказать, что эти наблюдения оказались очень удачными.
Тихов привез с собой два астрономических инструмента. Один — так называемый Бредихинский астрограф. Это телескоп, с которым соединена фотокамера с большим объективом. Именно с этим астрографом, используя сам телескоп как гид для наведения на нужный объект, можно было получать фотографии звездного неба.
Второй прибор — четверной коронограф. Это практически четыре фотокамеры длиннофокусных, соединенных вместе, каждая закрывалась светофильтром определенного цвета, и таким образом можно было одновременно получить четыре снимка солнечной короны во время затмения в разных лучах. С этим коронографом Тихов и вел наблюдения солнечного затмения.
Вот так и начинались астрономические наблюдения в Казахстане. А уже по окончании войны и Фесенков, и Тихов решили остаться в Алма-Ате, которая еще не была мегаполисом и условия для наблюдения были достаточно хорошие. Тихову построили жилой дом на территории, примыкающей к метеоплощадке. Он посадил там сад, много различных деревьев, и там же была построена башня для бредихинского астрографа, с которого потом, где-то с 1955 года, аспиранты проводили свои первые астрономические наблюдения.
Часть своего дома Тихов отдал под лабораторию. Потом еще одно помещение было построено для этого. А поначалу мы, его аспиранты, сидели в таких бывших сарайчиках. Тихов по этому поводу шутил — вот, смотрите, здесь раньше жили куры, а теперь сидят мои аспиранты!
Работали мы не за страх, а за совесть. И в отличие от сегодняшнего дня у нас была полная свобода творчества — Тихов нам не диктовал, что наблюдать, мы сами выбирали себе и темы исследований, и объекты. Работали так, что за день даже парой слов не обменивались, настолько были увлечены. Тогда ведь компьютеров не было, и все вычисления приходилось проводить вручную — в тетрадке, на арифмометре, вычерчивать графики на миллиметровой бумаге. Нужно было готовить пластины для съемки, потом их проявлять. По ночам посменно вели различного рода наблюдения. Потом получили еще один телескоп, менисковый, 20-сантиметровый, на котором уже выполняли разные работы — и фотометрические, и спектральные.
Есть ли жизнь на Марсе?
Сам Тихов интересовался проблемой жизни на других планетах. Он и в Пулково занимался исследованием звезд и планет, у него огромное количество работ было. Наша академия даже издала его пятитомник. Тогда считали, что на Марсе возможна растительная жизнь — космических исследований со спутников еще не было, а на поверхности планеты наблюдались пятна, которые меняли цвет и форму. Еще в 1877 году итальянский астроном Скиапарелли обнаружил на Марсе длинные полосы, которые он назвал каналами. В то время это было воспринято как открытие искусственных сооружений для ирригации. В 50-е годы о марсианах уже говорили только в шутку, но, что может существовать растительность, еще надеялись. Хотя было известно, что условия там достаточно суровые. Тем не менее Тихов считал, что растения, меняя свои оптические свойства, могут приспосабливаться и к такому суровому климату. Поэтому для выполнения таких исследований создали сектор астроботаники при президиуме Академии наук Казахской ССР под руководством Тихова. Это уже было официальное научное учреждение, в котором работали и астрономы, и ботаники, и физики. Был основательный коллектив, который занимался как астрономическими, так и экспериментальными спектральными исследованиями земных растений. Снаряжались высокогорные экспедиции, чтобы делать наблюдения. Было опубликовано немало трудов сектора астроботаники, и работа шла до 60-го года, до смерти Тихова. После его ухода уже некому было убеждать в необходимости таких исследований.
Тихов выпустил книгу «Астробиология», ставшую очень популярной, и сам термин, появившийся впервые в мире, был воспринят всей мировой наукой. И сейчас астробиология существует в мире в целом ряде научных институтов, проводят исследования, направленные на поиски жизни во Вселенной и в Солнечной системе хотя бы в виде микроорганизмов, в том числе на Марсе. Есть проекты по поиску жизни и на других планетах и спутниках. Кроме того, обнаруживают огромное количество экзопланет, на некоторых из них может быть жизнь. Поэтому направление «астробиология» входит сейчас в Международный астрономический союз. К сожалению, у нас астробиологические исследования прекратились к началу 60-х годов.
После смерти Тихова нас, астрономов, принял к себе В.Г. Фесенков в Астрофизический институт. Сначала это был институт астрономии и физики, потом астрофизический институт отделился, и на Каменском плато построили астрофизическую обсерваторию. На этом же месте возвели и здание самого института, причем по проекту известного архитектора Щусева (так же, как и здание Академии наук). Щусев тогда занимался и восстановлением Пулковской обсерватории, и наше здание немного похоже на здание в Пулково.
Три обсерватории
Астрофизический институт оснащался уже современным оборудованием. Еще Тихов при жизни заказал 70-сантиметровый телескоп АЗТ-8, который был изготовлен в Ленинграде, на ЛОМО. Правда, пришел телескоп уже после его смерти. Также наш институт получил 50-сантиметровый менисковый телескоп системы Максутова, который как и АЗТ-8, жив и работает до сих пор. Но одним из первых был немецкий телескоп фирмы «Херц», 50-сантиметровый, изготовленный в начале ХХ века. Он был получен из Потсдамской обсерватории по репарации.
Он тоже до сих пор находится в работоспособном состоянии, хотя сейчас его используют как экскурсионный прибор.
Впоследствии появился еще хромосферно-фотосферный телескоп, который позволял фотографировать Солнце через специальные узкополосные фильтры, потом — коронограф немецкого производства, позволявший наблюдать внутреннюю солнечную корону в наиболее ясные дни. Впоследствии было решено поместить этот коронограф в горах в районе Большого Алматинского озера, где начало развиваться солнечное наблюдение. Там был смонтирован горизонтальный солнечный телескоп, потом получили уже отечественный 50-сантиметровый коронограф. Но с развитием космических солнечных исследований и техники стало возможным изучать Солнце из космоса и получать снимки гораздо лучшего качества — атмосфера не мешала. Поэтому солнечные исследования у нас оказались свернутыми, хотя специалисты еще долго занимались Солнцем с точки зрения физики, энергетических процессов.
Дальнейшее развитие было связано с высокогорной обсерваторией на БАО. Там же разместилась обсерватория ГАИШ МГУ — сначала построили небольшую обсерваторию, потом поставили два метровых телескопа. Когда произошел развал СССР, эта обсерватория перешла в ведение нашего института. Но поскольку качество изображений там также не идеально — она окружена горами, рядом озеро, город тоже недалеко, то встал вопрос о поиске места для строительства новой обсерватории с лучшим астроклиматом.
Первые поиски места начались еще при Фесенкове, в конце 50-х. Экспедиции направлялись в различные места Казахстана — и южнее, и севернее, и в район речки Ассы. Там метеостанция была, и вот в 1961 году мы как раз и ездили туда. Я уже был ученым секретарем института, и мне было поручено проведение этой экспедиции. Мы перевалили через Ассы-Тургеньское плато и добрались до метеостанции, которая находится дальше. Там мы поставили телескоп АЗТ-7, предназначенный специально для экспедиционных наблюдений (с ним я делал диссертацию по Луне), и поначалу казалось, что место не самое благоприятное, там дуют ветры и атмосфера нестабильна. Но потом обнаружили, что само Ассы-Тургеньское плато оказалось очень подходящим местом для строительства обсерватории и обладает особым астроклиматом — там нет никакой подсветки, и, несмотря на то, что днем там действительно был приличный ветер, к вечеру он практически утихал и изображения были очень спокойными... Оказалось, что это место было наиболее подходящим для установки больших телескопов.
