«Утечка произошла внутри станции, а это абсолютно безопасно. Все, что есть внутри станции, создается в соответствии с существующими критериями. Известно, что бывают протечки в водоохлаждаемых реакторах, но все это происходит внутри станции», — прокомментировал ситуацию председатель Межведомственного научного совета по радиохимии при президиуме Российской академии наук и «Росатоме», академик РАН Борис Мясоедов.
Он отметил, что Япония очень серьезно относится к экологии. «Эта страна очень ответственна в заботе об окружающей среде. И если компания-оператор подтверждает, что вне станции вода не поступила, значит, это абсолютно безопасно», — подытожил академик РАН.
Вместе с этим, как бы эксперты ни умаляли опасность радиоактивного заражения, этот небольшой инцидент заставляет задуматься, насколько безопасно в современном мире «полагаться» на атом.
В мае этого года прошло обсуждение «Экономических аспектов строительства АЭС в Казахстане», тогда немало вопросов подняли относительно энергобезопасности, обнародовали результаты соцопросов. Как удалось выяснить, 60 процентов казахстанцев против строительства атомной электростанции. Такая реакция понятна: кто не помнит аварию на АЭС в Фукусиме, где землетрясение вызвало цунами, или аварию на Чернобыльской АЭС, повлекшие за собой трагические последствия. Эксперты не отрицают: риск радиоактивной утечки есть всегда, другой вопрос: в каком виде подобный сценарий может развиться в Казахстане, о каких рисках эксперты говорят уже сейчас?
Коррупция страшнее радиации
Насколько опасно строить АЭС в Алматинской области? На этот вопрос в одном из своих интервью ответил Министр энергетики Болат Акчулаков.
По его словам, эта тема интересовала его давно. Еще в 2006 году, когда идея строительства АЭС в Казахстане только зарождалась, начались большие исследования активных сейсмозон по всему Казахстану. Особое внимание уделяли асейсмичным зонам (не подверженным сейсмическому влиянию). Как показали результаты, абсолютно асейсмичных зон в Казахстане нет. Есть только сила возможного воздействия землетрясений на тот или иной регион. По словам Акчулакова, сейсмоопасность есть даже в тех регионах, где нет гор. Например, в Западном Казахстане существует техногенная опасность, во-первых, потому что там идет добыча нефти и газа, во-вторых, потому что никто не отменял возможное движение тектонических плит.
Как правило, не стоит строить АЭС там, где есть горные массивы, потому что горы — это результаты активности тектоники и образуются благодаря такой сейсмоактивности.
Поэтому по месту размещения казахстанской атомной станции возникало много вопросов. Кроме опасности землетрясения, существует потенциальная опасность розы ветров, воздействия климата, возможного влияния водной стихии, природных ресурсов. Суммируя все это, регион озера Балхаш оказался наиболее благоприятным для размещения в нем атомной станции.
Но существует и другое мнение, согласно которому благоприятных территорий для размещения атомных станций в Центральной Азии нет вообще. Так считает карагандинский эколог Дмитрий Калмыков, участвовавший в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС и проводивший исследования радиационного загрязнения на Семипалатинском ядерном полигоне.
Первая опасность, по его словам, заключается в том, что несмотря на то, что в Казахстане есть своя ядерная отрасль, ядерно-физические кадры и три исследовательских ядерных реактора, они не производят энергию, а предназначены для проведения научных экспериментов. В Казахстане был энергетический ядерный реактор в Актау, но он уже много лет закрыт. Но одно дело — коллектив из ста ученых, которые работают на исследовательском реакторе, и совсем другое — эксплуатация атомной станции, в которой должны круглосуточно работать несколько тысяч работников в три смены, с семьями, вахтовыми поселками. И если учесть, что вся атомная станция будет на сто процентов импортной, то Казахстан будет зависеть от той страны и организации, которая ее построит.
Другая сложность состоит в том, что пока не ясно, куда девать отходы от работы атомной станции. По сути, в Казахстане их хранить негде. Конечно, у нас есть небольшое хранилище отработанных радиоактивных источников на Семипалатинском полигоне, но оно не предназначено для реакторного топлива. Казахстану придется его вывозить, а это, согласно международным договорам, будет стоит больших денег.
Нужно понимать — когда на атомных станциях случаются аварии, площадь земель, на которых нельзя больше жить и заниматься сельским хозяйством, измеряется сотнями тысяч гектаров. Это еще один момент, который следует учесть на случай ядерной катастрофы. Даже если радиационные уровни будут не опасны для людей, выращивать овощи на зараженной территории, продавать их и жить на эти деньги будет невозможно.
Говоря о других сценариях потенциальной трагедии, можно построить устойчивую к землетрясениям и непогоде станцию, но, по словам ученого Калмыкова, против человеческой самонадеянности пока нет надежных инженерных решений. Нужно понимать, что опасность таится не только в атомной энергетике: в мире каждый год случаются страшные неядерные аварии — химические, техногенные, взрываются склады, заводы, порты. Большая часть таких происшествий происходит по причине человеческого фактора.
Особенно если учитывать высокий уровень коррупции в нашей стране. Где гарантия, что во время технического осмотра АЭС не будет «по привычке» дана очередная взятка? В этом вопросе коррупция опаснее, чем радиоактивность. Но в этом случае последствия будут умножены на энергию атома...
Дефицит не за горами
После аварий на Чернобыльской АЭС и на АЭС Фукусима-1 от подобной вероятности отмахнуться нельзя. Любая АЭС требует к себе пристального внимания и тщательного соблюдения правил эксплуатации.
Но все же стоит сказать, что взрывались реакторы устаревшей конструкции: графитовый РБМК-1000 на Чернобыльской АЭС и BWR первого поколения на АЭС Фукусима-1, построенные в конце 1960-х и в начале 1970-х годов. Современные реакторы вроде ВВЭР-1200, предлагаемого Россией, строятся с учетом этого опыта и имеют гораздо больше систем безопасности и защиты. На реакторах семейства ВВЭР вообще не было крупных радиационных аварий.
Учитывая этот факт и несмотря на все же существующие риски, строительство атомных электростанций может решить проблему будущего дефицита электроэнергии на юге Казахстана, и в этом уверена часть казахстанских экспертов.
Самый сильный аргумент в пользу атомной энергии состоит в том, что Казахстан имеет огромные запасы урана. Доказанные запасы превышают 800 тысяч тонн, а общие ресурсы — 1,4 миллиона тонн. В докладе казахстанского Центра по внедрению новых экологически безопасных технологий (CINEST) «Загнанные в уголь» (выпущен в Караганде в 2017 году) есть интересное сопоставление запасов различных видов энергоресурсов, приведенных к единому нефтяному эквиваленту. На уран приходится 10,3 миллиарда тонн нефтяного эквивалента (далее — т.н.э.), на уголь — 15,9 миллиарда т.н.э., а на нефть — 5,2 миллиарда т.н.э. Уран составляет 29 процентов в энергетических запасах Казахстана.
Добыча урана составляет около 22 тысяч тонн, что в пересчете на нефтяной эквивалент составляет 255,8 миллиона т.н.э. Это много, 62 процента от всех добываемых энергоресурсов. Для сравнения, на уголь приходится 52,5 миллиона т.н.э., или 13 процентов.
Отсюда и часто звучащий призыв: Казахстан должен использовать свое урановое богатство для своих нужд. Тем более что здесь освоено производство урановых таблеток и тепловыделяющих элементов (ТВЭЛ), что позволяет самостоятельно обеспечивать себя ядерным топливом.
Если быть более точным, то в Казахстане ведутся добыча и частичная переработка урановой руды, затем урановый концентрат отправляют в Россию для конверсии и обогащения и возвращают обратно для производства таблеток на базе Ульбинского металлургического завода (УМЗ). Именно этот факт снова навевает вопрос о правильном поиске партнеров. Ведь для того, чтобы все благоприятные прогнозы сбылись, немаловажно правильно выбрать поставщика технологий.
Китай, Франция, Россия и Корея — страны, попавшие в шорт-лист нашего Министерства энергетики. Два варианта чиновники уже отвергли — это предложения от США и американо-японской компании. У кого из четырех стран больше шансов?
Специалист из энергетической отрасли Андрей Кибарин в одном из своих интервью подробно проанализировал предложения всех четырех потенциальных поставщиков.
«Я бы не сказал, что у Китая, несмотря на большое количество реакторов, которые есть на их территории, и то, что они в последние годы достаточно много вводят мощностей, хорошо отработана эта технология. Поэтому я бы на Китае не остановился», — утверждает он.
Что касается Южной Кореи, то здесь, по его мнению, первую атомную станцию строили по американской технологии. Но затем ученые принципиально разработали собственные подходы, и страна начала производить собственные реакторы. Они в том числе экспортировались в другие страны. Так что опыт в строительстве крупных станций у Кореи имеется.
Франция, по сути дела, является второй страной в мире по количеству ядерных реакторов, но французы длительное время не занимались вводом большого количества мощностей. По сути большое количество реакторов у них находится на стадии списания — они старые, и нужна модернизация.
«Если не брать геополитические вопросы, то я бы остановился на российских реакторах, поскольку, на мой взгляд, это самая отработанная и самая надежная технология, которая вообще сегодня есть в мире. Это технически. В целом я бы остановился на двух странах — либо Франции, либо России», — подчеркнул Андрей Кибарин.
При этом построить АЭС, как объясняют эксперты, — это половина дела. Нужно, чтобы станцию кто-то обслуживал. В Казахстане пока кадров для работы в атомной энергетике нет. Обслуживание объекта французами, китайцами или корейцами обойдется нам дорого. По этой причине Россия вдвойне привлекательна в качестве строителя атомной станции.
Однако в условиях напряженной геополитической ситуации и нарушенных логистических поставок последний выбор может не очень благоприятно сказаться на Казахстане.
Обстановка в мире вынуждает выбирать партнера в столь крупном проекте не только по техническим соображениям, но и опираясь на геополитику. С другой стороны, строительство станции — процесс не быстрый и займет как минимум 10 лет, а за это время может многое измениться.
По специальным подсчетам, первый киловатт от атомной станции Казахстан может получить в 2035 году. Атомная станция — 2,4 МВт, это половина той энергии, которую вырабатывает Экибастузская ГРЭС. Решит ли атомная станция судьбу энергетики Казахстана? Эксперты утверждают, что решит, но только при условии, если гарантами безопасности казахстанцев станут открытость информации относительно будущей АЭС и вовлечение всех в обсуждение и процесс принятия решений. Потому что, как показывает опыт, США и Советский Союз не смогли гарантировать безопасность своих станций, Япония и Великобритания не смогли — во всех этих странах были тяжелые радиационные аварии на реакторах.
А учитывая, что практически во многом может сыграть свою роль пресловутый человеческий фактор, нет гарантий, что проект строительства АЭС не коснется коррупция и таким образом не нарушит вопросы безопасности реакторов. Строительство и дальнейшее обслуживание АЭС — весьма непростая задача на данном этапе, поэтому сомнения со стороны общества оправданы и имеют под собой все основания...
