Казахстанцы заплатят за ущерб экологии кошельком и свободной

Сегодня в Казахстане настолько усугубились проблемы биоразнообразия и охраны окружающей среды, что некоторые эксперты утверждают — в республике наступили необратимые экологические процессы, которые трудно, если не невозможно будет повернуть вспять, чтобы вернуть все на круги своя. Так ли это? Своим мнением в эксклюзивном интервью с корреспондентом «МК» поделился Министр экологии, геологии и природных ресурсов РК Магзум Мирзагалиев.

Казахстанцы заплатят за ущерб экологии кошельком и свободной

— Магзум Маратович, в чем заключается ужесточение наказания за жестокое обращение с животными, озвученное министерством? Каковы его основные положения? Не думаете ли вы, что такой его пункт как простое ограничение свободы до двух лет не совсем адекватен совершаемым преступлениям?

— Я считаю, что в этом вопросе действительно давно назрела необходимость серьезных ужесточений. Да и вообще, именно этот сектор, скажем так, зарегулированный — взаимоотношения человека и животного. Поэтому мы разработали соответствующие поправки в законопроект, причем с активным вовлечением общественности в обсуждение столь животрепещущей темы. На сегодня законопроект практически готов, в нем есть несколько градаций в зависимости от жестокости совершенного преступления — предусмотрены как штрафы, так и ужесточение уголовного законодательства. Вплоть до лишения свободы. Так, в Уголовном кодексе статьей 316 за жестокое обращение с животным, совершенное из хулиганских, корыстных или иных низменных побуждений, предусматривается штраф в размере от 2000 до 5000 МРП (1 МРП = 2917 тенге) либо лишение свободы от двух до пяти лет. Эти нормы — от двух до пяти лет — были предложены государственными органами исходя из правоприменительной практики.

Но в то же время выдвинутый нами законопроект пока еще рассматривают соответствующие государственные органы. Кроме того, он является одним из самых ожидаемых и будет одним из самых обсуждаемых в Мажилисе Парламента РК, так что, вполне вероятно, в него будут внесены изменения. В том числе в сторону ужесточения.

— Предполагается ли внесение изменений в законопроект, касающийся того же в отношении диких животных? Например, незаконного использования их на притравочных станциях, в незаконной охоте?

— Сегодня нормы закона, о которых я только что рассказал, будут регулировать не только нормы взаимоотношений человека с теми животными, которые его окружают, теми же домашними, но и с другими представителями фауны. Например, с обитателями контактных зоопарков, дельфинариев, которые мы собираемся запретить. Если же говорить конкретно о диких животных, в том числе о притравочных станциях, то в Казахстане сегодня соответствующих норм наказания за проявление к ним жестокости, к сожалению, пока не предусмотрено. Надеюсь, такие вопросы будут подняты при ближайшем обсуждении законопроекта в Мажилисе. Но здесь, опять же, будет очень важен голос депутатов, голос общественности. Всех их необходимо привлекать так же, как и различные неравнодушные организации, например, АСБК — Ассоциацию сохранения биоразнообразия Казахстана, к обсуждению и внесению необходимых изменений в выдвигаемый нами законопроект.

В качестве примера хочу упомянуть о законе, который мы приняли в отношении противодействия браконьерству. В результате чего пресечены действия преступников, занимающихся незаконной рыбной ловлей на озере Маркаколь в ВКО, Атырауской и Алматинской областях. Кроме того, мы очень серьезное внимание уделяем охране сайги и сегодня гордимся удивительным фактором роста популяции этого животного с 334 до 842 тысяч голов. В том числе идет рост устюртской популяции, которая после мора 2015 года, едва не приведшего ее к исчезновению, сегодня вышла на определенный устойчивый рост по количеству. Что касается уральской популяции, то мы собираемся осенью провести эксперимент, когда «ста нет» лед на реке Урал, и перевести по нему часть популяции в сторону Актюбинской области, тем самым освободив ее из закрытого пространства между госграницей и рекой. Таким образом, мы попытаемся поменять пути миграции сайги — будем надеяться, что нам это удастся, хотя психология этого животного до конца не изучена, и мы не знаем, каков будет в итоге результат. Но нас в этом отношении поддерживает АСБК, и мы думаем, что этот проект стоит того, чтобы попробовать его осуществить.

— Что делается на уровне министерства для сохранения краснокнижных хищных животных Казахстана — снежного барса, кота манула, барханного и камышового котов, которые по уязвимости от браконьерства стоят на одном уровне с сайгой и краснокнижным архаром?

— У нас нет градаций, связанных с видом животного, но есть — да, краснокнижные животные, которые нуждаются в нашей охране больше, чем все остальные представители фауны. Тем не менее я бы хотел отметить, что, например, в отношении снежного барса у нас в последнее время появился некий осторожный оптимизм. Мы начали встречать это удивительное животное благодаря фотоловушкам в тех местах, где его раньше точно никто не видел. В 50-60-х годах прошлого века барса и без того в Казахстане было не очень много, потом он вообще практически исчез и очень долгое время не появлялся даже на фотоловушках. Однако сегодня его появление можно отметить уже и в Туркестанской области, и в Жамбылском регионе, и на Алтае в ВКО. При этом я бы воздержался от каких-то точных цифр, опираясь лишь на базовые, а это около 130 особей.

— На каком этапе находится реинтродукция туранского тигра? Предусмотрены ли в будущем планы, подобные этому проекту, по реинтродукции других животных, например, леопарда?

— Этот проект мы начали вести около двух лет назад. Хотя Меморандум о сотрудничестве между МСХ РК и Всемирным фондом дикой природы по реализации программы реинтродукции тигра в Казахстан подписали 8 сентября 2017 года. После этого, 27 июня 2018 года, Постановлением Правительства РК No 381 создали республиканское государственное учреждение «Государственный природный резерват «Иле-Балхаш».

Но понятно, что в первую очередь необходимо будет восстановить кормовую базу для того, чтобы хищнику жилось там комфортно. Для этого на территорию резервата завозят бухарского и тугайного оленей, которые фактически тоже там подвергаются реинтродукции. После этого, согласно предварительным прогнозам, первые тигры будут завезены в 2025 году, и до этого времени вся экосистема должна будет уже работать на полную мощность. Проект поддержан на уровне Правительства РК, на уровне Всемирного фонда дикой природы, и это радует, потому что я считаю, таким делом — восстановлением дикой природы, восстановлением экосистем на территории страны — необходимо заниматься всегда. Это благая миссия, результаты которой мы должны оставить после себя будущему. А еще это развитие туризма, новые рабочие места, восстановление экологии, дополнительный доход региону от развития МСБ.

А пока наряду с этим одобрена бюджетная заявка «Создание условий для реинтродукции туранского тигра и оказание содействия в сохранении природных и историко-культурных объектов горного массива Улытау» на 2021 год. В рамках чего до конца нынешнего года планируют усилить материально-техническую базу резервата, провести обучение инспекторского состава, осуществить, повторю, интродукцию бухарского оленя, провести биотехнические мероприятия по созданию условий для увеличения поголовья млекопитающих животных и пойменных лесов, усилить лесоохранные и лесовосстановительные мероприятия и провести мероприятия по поддержке инициатив местного населения.

Однако, что касается подобных проектов по реинтродукции других животных, пока министерством это не предусмотрено.

— Каким образом министерство собирается способствовать увеличению площади орошаемых земель с помощью современных технологий, работать над устранением дефицита воды, если в Сенате в противовес этому лоббируются поправки в отношении развития рисоводческой и особенно хлопковой деятельности в стране?

— Исходя из того, что в нынешнем году в стране очень сильная засуха, дождей практически нет и много полей выгорело, тяжелая пора будет для животноводства — может создаться напряженная ситуация с кормами. Особенно в Мангистауской и Кызылординской областях. Однако в целом с водой в республике дело обстоит не так уж плачевно, как об этом принято говорить. И наше министерство отвечает при этом за поставку воды для сельхозтоваропроизводителей на орошаемые поля. Да, понятно, что есть водотоки и оросительные каналы, которые находятся на балансе у местных исполнительных органов, но в целом водную политику выстраиваем все-таки мы. И тут мне хотелось бы отметить один важный момент — этот год для нас сложный, непростой, но дефицита воды мы не допускаем. Наши водники делают для этого все возможное, работая зачастую на пределе, и я хотел бы сказать им огромное спасибо за нелегкий труд.

Что касается выращивания влаголюбивых риса и хлопка, то я выступал на одном из заседаний правительства еще в декабре прошлого года с инициативой поэтапного их сокращения не менее чем на 29 тысяч гектаров. В то же время с помощью космического мониторинга мы определили неучтенные земли с тем же рисом, куда подавалась вода, которая никем не была учтена. Иными словами, по факту риса выращивалось намного больше, чем о том говорили официальные данные. Все это вело к тому, что забранная и неучтенная вода из той же Сырдарьи, из многочисленных каналов не доходила до Аральского моря, возникали и усугублялись экологические проблемы на озерах в Кызылординской области. Решение в таких случаях только одно — в первую очередь воду необходимо подавать экосистеме и только во вторую — на поля. Необходим баланс, и наше министерство старается придерживаться именно такого подхода. В этом вопросе нужно быть честным. Тем более что в республике уже третий год подряд маловодный и ситуация зависит по большей части от природных факторов, а не от антропогенного воздействия, как можно было бы ожидать. Например, река Сырдарья, сток которой формируется из двух водотоков — рек Карадарьи и Нарын, получила в этом году воды на 20 процентов меньше, чем в прошлом, а в 2020-м — еще на 15 процентов меньше, чем в 2019 году. Одна надежда на цикличность — когда-то маловодье закончится, и на помощь наших трансграничных соседей, которые идут нам навстречу, увеличивая попуски воды на нашу сторону.

— Какие еще меры принимает ваше ведомство, чтобы в республике не ощущался недостаток водных ресурсов, в том числе для сельского хозяйства?

— Есть несколько моментов, о которых я хотел бы сказать особо. Во-первых, мы сегодня ведем серьезную борьбу с потерями воды. Так, в Казахстане почти 21 тысяча километров водных каналов, но из них только 3,5 тысячи километров находится в относительно удовлетворительном состоянии. Каждый год мы бетонируем примерно по одной тысяче километров, и когда это закончим, каждый из каналов вернет воду в размере предыдущего утрачиваемого объема, доходившего до 40 процентов.

Во-вторых, это внедрение цифровизации, то есть учета — сколько воды на самом деле мы будем отдавать сельскому хозяйству. Но тут мы пока в начале пути — первый канал оцифровали лишь в прошлом году, хотя результаты превзошли все ожидания. Теперь до конца нынешнего года мы предполагаем оцифровать уже 16 каналов, а затем в течение пяти лет подвергнуть оцифровке около 200 оставшихся основных водных каналов в республике. Крестьянин должен в идеале видеть, сколько воды к нему приходит на его поля, сколько и за что он должен заплатить. Все эти моменты у нас сейчас в работе, и надеюсь, все получится.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру