Первый экзамен
В частности, Президент Казахстана Токаев в ходе обсуждения заявил, что предложенная модель интеграции не учитывает особенности национально-правовых систем государств-членов, не отвечает принципу разумной достаточности, и такой подход, по его словам, приведет к отторжению стратегии национальным общественным мнением, поскольку стратегия ограничивает суверенные права правительств и парламентов.
Это заявление стало предметом горячей дискуссии о дальнейшей судьбе ЕАЭС и пребывания в нем Казахстана. Хотя сам Токаев назвал евразийское направление ключевым приоритетом и основным фактором посткризисного восстановления экономики, то есть ни в коей мере не подверг сомнению сам процесс интеграции стран ЕАЭС.
Более того, Президент Казахстана выдвинул инициативу активизировать запуск интегрированной информационной системы ЕАЭС, что предполагает существенный, можно сказать, радикальный рост полномочий Евразийской комиссии и более продвинутый уровень гармонизации законодательства, или иначе еще большее «стягивание» единого пространства.
Но тем не менее вопросы о дальнейшей судьбе объединения остаются весьма острыми. И это, в частности, напрямую связано с происходящим сегодня в мире, когда буквально все государства и целые регионы испытывают сильнейшее «пандемическое» давление на экономику.
То есть ЕАЭС впервые после своего создания как бы сдает первый серьезный экзамен на выживание. Или союз выйдет из кризиса укрепившимся региональным объединением, что вполне может произойти в случае согласованных действий его членов, и в этом случае есть шанс преодолеть инерцию наследственных проблем постсоветского периода. Или верх возьмут процессы дезинтеграции, которые превратят ЕАЭС в некое подобие политического клуба СНГ.
...До основания, а затем?
Безусловно, позиция критиков ЕАЭС куда более выгодная, чем тех, кто выступает за этот союз, и причин тому пока множество. Оставим в стороне чисто пропагандистские выпады сторонников немедленного и полного выхода Казахстана из союза: в большинстве случаев они основаны не на анализе ситуации, а на стремлении во что бы то ни стало разрушить весь процесс евразийской интеграции.
В чьих интересах ведется такая пропаганда, понять нетрудно, но только не в национальных интересах самого Казахстана, потому что аргументация этих откровенных пропагандистов не выдерживает критики, не говоря уже об альтернативах, которые они предлагают нашей стране в случае этого выхода. Ну, например, «стремиться к сближению с Евросоюзом» или «необходимо создать интеграционные объединения со странами Центральной Азии». Все это уже было, хочется им напомнить.
Если говорить о сближении с другими партнерами в сфере экономики, то ЕАЭС этому не препятствует, достаточно посмотреть статистику роста торговли Казахстана с тем же Евросоюзом. Другое дело, что конкурентоспособность наших товаров оставляет желать пока много лучшего, так что для европейцев мы еще долго будем представлять интерес только как поставщики дешевого сырья. Что касается наших восточных соседей, то многие уже забыли о том же Центрально-Азиатском союзе — нереализованном проекте политико-экономического объединения, которое предложил создать Президент Нурсултан Назарбаев 26 апреля 2007 года.
В состав союза должны были войти Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Реализация проекта не зашла дальше подписания «Договора о вечной дружбе» между Казахстаном, Узбекистаном и Кыргызстаном, а также планов об образовании зоны свободной торговли. Проект свернули в связи с отсутствием поддержки со стороны Узбекистана.
Так что давайте пока говорить о том, что у нас есть. Говорить честно, в том числе и о проблемах ЕАЭС.
До сих пор, несмотря на бесчисленные попытки урегулирования, существуют противоречия в рамках союза в применении национальными ведомствами санитарных, фитосанитарных и ветеринарных мер. В последнее время это особенно отразилось в отношениях между Минском и Москвой по молочной продукции. Тогда как между Казахстаном и Россией это спор вокруг ввоза арбузов и куриного мяса.
Не утихают споры и по отдельным изъятиям из общего таможенного тарифа ЕАЭС для третьих стран, к примеру, по подержанным иномаркам и ввозу сахара. Казахстанские поставщики постоянно жалуются по поводу неправомерных российских ограничений транзитных поставок или, наоборот, реэкспорта подсанкционной продукции, в частности по поводу казахстанского угля для Украины или «белорусских» креветок.
Список спорных тем внутри ЕАЭС можно было бы продолжить, но и так видно, что евразийская экономическая интеграция еще далека от того, чтобы все члены союза были бы ей довольны или хотя бы удовлетворены. И это, несмотря на то, что Евразийская экономическая комиссия постоянно и упорно решает множество связанных с этим проблем. Причем тенденция здесь явно тревожная: общее число постоянно возникающих препятствий для взаимной и беспрепятственной торговли увеличивается постоянно из года в год.
Почему это происходит? Помимо откровенного произвола местных властей в той же России, которые частенько и в угоду своим производителям и транспортникам чинят препоны казахстанским партнерам, существуют и более масштабные противоречия внутри ЕАЭС в целом.
Например, отсутствие союзной идентичности. На постсоветском пространстве сохранились стереотипы и страхи тоталитарного союзного прошлого. За время независимости каждая страна боролась сама за себя, защищая собственные национальные интересы. Поэтому в условиях ЕАЭС каждое государство стремится отстаивать свою непросто доставшуюся самостоятельность. И для того, чтобы избавиться от опасений, что кто-то на эту самостоятельность обязательно посягает, потребуются время и кропотливая работа.
Страны ЕАЭС отстают от своих более развитых конкурентов по уровню науки, инновации, техники и технологиям. В экономике объединения превалирует сырьевая направленность, слабо развиты реальный сектор, наукоемкое производство, малый и средний бизнес, туризм находится в зачаточном состоянии. Кроме того, в наших странах остаются высокими уровень коррупции, бюрократии, клановости.
До конца не согласованы межгосударственные структуры и не гармонизировано законодательство стран-участниц, что, в свою очередь, тормозит интеграцию. Ну и, наконец, экономика ЕАЭС сильно зависит от таких внешних факторов, как санкции западных стран по отношению к России, от мировых цен на энергоносители и природные ресурсы, от курса доллара США и евро.
Созидать всегда сложнее
Так неужели все так уж проблемно и фатально? Да, проблемно, хотя бы потому, что создавать союзы куда сложнее, чем их разрушать. Но отнюдь не фатально.
Научный сотрудник Сколковского института исследований развивающихся рынков Юрий Кофнер привел не так давно результаты своего анализа различных ситуаций, связанных, например, с роспуском ЕАЭС или с выходом из него отдельных членов.
Как предварил свои доводы Кофнер, толковому спору о перспективах ЕАЭС мешают два искажения. Превалирующая часть комментаторов того или иного вопроса евразийской интеграции — это политологи, журналисты и национальные политики.
— Причем в обоих лагерях — сторонников и противников ЕАЭС, — говорит он, — но ведь союз — официально и в первую очередь чисто экономическое объединение. И поэтому для оценки его эффективности нужно прежде всего исходить из понятийного аппарата экономической теории, включающего, в частности, эффекты перелива, экономию масштаба, гетерогенность предпочтений. Публичному дискурсу об эффективности и целесообразности Евразийского союза нужен более взвешенный подход, основанный на результатах эмпирических исследований.
И далее на фоне появления все новых сообщений в СМИ о тех или иных недостатках евразийской интеграции легко не замечать достижений евразийского проекта, которые по логике вещей воспринимаются как данность. И слишком часто представители стран-участниц вспоминают об издержках и «отказах», на которые они пошли в рамках союза, забывая о плюсах, полученных от участия в общих рынках объединения.
По словам Кофнера, польза ЕАЭС и проделанная работа ЕЭК хорошо видны, если гипотетически снова ввести те барьеры во взаимной торговле между государствамичленами, которые удалось снять за последнее десятилетие.
Так как компетенции Евразийской комиссии наиболее выражены на общем товарном рынке и в сфере трудовой миграции, то в рамках компьютерной «модели частичного равновесия» исследователь оценил последствия трех гипотетических сценариев: вопервых, что будет, если между государствами — членами «бывшего» ЕАЭС ввести тарифные пошлины, то есть отказаться от Таможенного союза и свободной торговли товарами.
Во-вторых, что будет, если распустить единое экономическое пространство, то есть если каждая страна введет собственные, отличные друг от друга технические регламенты и стандарты, санитарные, фитосанитарные и ветеринарные меры, правила конкуренции и субсидирования, антидемпинговые меры, требования к лицензированию поставщиков. В-третьих, были оценены последствия отказа от общего рынка труда и свободы передвижения рабочей силы.
Выводы: без ЕАЭС взаимная торговля товарами упала бы на 13 миллиардов долларов, или на 22 процента. В результате общий ВВП стран Союза становился бы на 0,3 процента ниже каждый год. Наибольшие потери от гипотетического возвращения таможенных постов и пошлин на внутренних границах испытали бы Белоруссия (-3,7 процента ВВП), Кыргызстан (-2,7 процента) и Армения (-1,1 процента). Менее заметный эффект был бы для Казахстана и России. Ежегодно их валовой внутренний продукт был бы на 0,8 и 0,1 процента ниже.
Такая разница в эффектах логична ввиду различий в размерах экономик и относительной важности торговли с партнерами по ЕАЭС для каждой из стран.
Но еще более существенными были бы потери от гипотетического роспуска единого экономического пространства и возвращения уже устраненных «нетарифных барьеров». В таком случае взаимная торговля товарами упала бы аж на 114 процентов. Это ежегодные потери в размере 70 миллиардов долларов. В итоге совокупный ВВП стран ЕАЭС был бы на 1,8 процента ниже каждый год.
Это может показаться не такой уж большой цифрой, но нужно учитывать, что средний ежегодный прирост ВВП стран ЕАЭС в 2014-2018 годах (по 2019 году еще нет статистики) составил 0,8 процента и прогноз среднего ежегодного экономического роста объединения на 2020-2024 годы, проведенный до коронавируса, составил 2,1 процента.
А вот страновые эффекты и вовсе удручающие: ВВП Кыргызстана был бы на 14,2 процента ниже, Армении — на 6,2, Казахстана — на 4,2. Выход из единого экономического пространства ЕАЭС стал бы огромным ударом для белорусской экономики, которая сократилась бы сразу на одну пятую часть (-20,3 процента). По сравнению с этим валовой продукт РФ сократился бы «лишь» на 0,6 процента, что объясняется большим размером ее экономики и относительной важностью для нее внешних рынков.
Так что потенциальный отказ от единого рынка труда и свободного движения рабочей силы привел бы к отрицательными последствиям, соизмеримым с роспуском общего товарного рынка союза. А внутрисоюзная миграция трудящихся упала бы более чем наполовину, из-за чего совокупный ВВП объединения был бы еще на 0,3 процента ниже ежегодного.
Но вот «борцы с ЕАЭС» всего этого предпочитают не замечать и не знать.
