Необходимо отметить, что аккурат перед выходом на пенсию мой визави сменил фамилию с маминой на папину (его фатер являлся этническим немцем). И, превратившись в Иоганна Херцеля, укатил в ФРГ. Однако, даже став добропорядочным бюргером, он все-таки не забывает бывших сослуживцев, оставшихся в Казахстане, и изредка навещает их.
Где твои 15 лет?..
— Немалую головную боль полисменам причиняют и щипачи — карманники, и домушники, а бывает, что и медвежатники... — начал свой рассказ наш собеседник. — Но основной добычей оперативников являются персонажи, которые, как говорится, мастера на все руки. Один из таких по прозвищу Моня в январе 1994 года поставил на уши весь личный состав одного из райотделов милиции Западно-Казахстанской области. И было ему тогда 33 года, причем 11 из них он провел в местах не столь отдаленных. Однако исправиться не пожелал.
Отмечу, что, нарушая закон, он не придерживался какой-то определенной линии. На допросе после очередного задержания Моня заявил нам, операм, что криминал привлекает его всем своим многоцветным разнообразием!
Характеризуя эту неординарную личность, надо отметить, что в первый раз он угодил за решетку в весьма нежном возрасте — в 15 лет. Сел на шесть лет за разбойное нападение на женщину. Встретил ее на окраине поселка и, угрожая складным ножом, заставил отдать часы и серебряное колечко. На малолетке — в колонии для несовершеннолетних в Алма-Ате (сейчас Алматы) — ему поначалу пришлось нелегко. Дело в том, что следователь прокуратуры, видимо, не питавший к своему «крестнику» (тому, кого он отправил на зону) особых симпатий, пустил слух, будто Моня не просто напал на потерпевшую, а якобы пытался ее изнасиловать. И тому пришлось доказывать остальным малолетним сидельцам, что это обвинение чистой воды клевета. Те, конечно же, не поверили в его невиновность. Вот и пришлось Моне воткнуть в пузо одному из самых непримиримых своих оппонентов заточку. Потерпевший остался жив, но за покушение на убийство Моне добавили к основному сроку еще пять лет. И на свободу он вышел уже из колонии для взрослых осужденных. Отмечу, что отсидел не весь положенный срок. Благодаря титаническим усилиям отчима — дяди Миши, который десятками килограммов возил в колонию мясо, красную рыбу и черную икру, любимый пасынок освободился условно-досрочно.
У человека отпечатки пальцев рук и ног разные
— Дома Моне жилось, конечно, лучше, чем в колонии. Однако скучно. И пытаясь разогнать грусть-тоску, он угнал «Москвич». Когда надоело мотаться по сельским проселкам, бросил автомобиль в кустах. Но, желая поиздеваться над милиционерами, снял носки и оставил целую кучу отпечатков пальцев ног в салоне машины.
Мол, пусть криминалисты и опера со следаками помучаются. Но этот, с позволения сказать, розыгрыш бумерангом вернулся к самому автору: он забыл стереть следы своих пальцев рук с руля! И так как Моня ранее уже был осужден, его «пальчики» легко отыскались в картотеке РОВД.
И вновь пришлось ему отбывать срок. И опять дядя Миша принялся совершать регулярные рейсы в исправительное учреждение, где томился его непутевый пасынок. И таки выездил свое: Моню снова освободили по УДО! Между прочим, в той колонии у него вдруг прорезался поэтический дар. Он принялся строчить романтические стихи (недурные, между прочим), посвящая их своей матери, супруге и, конечно же, дяде Мише!
Так вот, в конце января в ОВД того самого района, в котором проживал Моня, обратился местный поселковый бизнесмен. Он сообщил, что его магазин кто-то бессовестно обокрал.
Выехав на место, следственно-оперативная группа провела тщательное обследование. Осмотр показал, что преступник проник внутрь, разбив окно. Внимательно присмотревшись, криминалист даже присвистнул от удивления.
— Смотрите! — воскликнул он. — Он порезался!
Действительно, на полу образовалась цепочка кровавых следов. Сначала они были нечеткими и расплывчатыми.
— Он в носках что ли был? — предположил один из оперов.
— Да, наверное, — кивнул головой криминалист по прозвищу Шрайбикус. Его назвали так из-за внешнего сходства с одним из персонажей учебника по немецкому языку времен социалистической ГДР.
— Видите, — указал пальцем на кровавые следы возле витрины. — Здесь он снял носок!
В самом деле, возле витрины все увидели кровавые отпечатки правой ноги.
— Теперь мы сможем доказать кражу, — обрадовался дежурный следователь.
— Но как? — раздраженно обернулся к нему криминалист. — Мы ведь пальцы рук откатываем, а не ног!
— А разве они не одинаковые? — искренне удивился следователь.
— Конечно же, нет! — отрезал криминалист. — Погодите-ка, я, кажется, несколько лет назад чьи-то «ноги» уже снимал? Точно, вспомнил, это когда «Москвич» в угоне был!
— Раскрыт? — лаконично спросил следователь.
— Да, — кивнул его собеседник. — Тогда Моню задержали.
— Того самого? — удивились его коллеги. Надо сказать, Моня являлся в районе, да и во всей области, личностью весьма популярной.
— Ага! — кивнул криминалист.
Со шваброй и в каске
— Криминалист решил сравнить отпечатки пальцев ног из угнанного несколько лет назад «Москвича» с теми, которые снял сегодня в магазине, — продолжил свой рассказ майор. — Однако старых, из машины, найти не смог. И тут в РОВД прибежала какая-то растрепанная молодая девушка с разбитым в кровь лицом. Рыдая, она сообщила оперативному дежурному, что приехала в поселок в гости к своей подруге. Та предложила ей навестить некоего Кольку. Этот персонаж не только являлся хозяином блатхаты, но и держал «катран», где регулярно перекидывались в карты «на интерес» местные уголовники.
Увидев женщин, хозяин обрадовался, накрыл на стол и выставил бутылку беленькой.
— И в это время явился незнакомый мужик! — плача, пояснила заявительница. — Высокий, рыжий и в каске...
— В какой каске? — удивился оперативный дежурный. — Мотоциклист он, что-ли?
— Нет! — махнула рукой гражданка. — В немецкой!
— Времен Великой Отечественной войны? — поинтересовался вошедший в дежурку заместитель начальника райотдела по оперативной работе.
— Да! — ответила посетительница.
— Что случилось потом? — спросил оперативный дежурный.
— Мы посидели вместе, выпили, а потом этот, в каске, начал к нам с Машкой приставать. Когда Коля попытался этого рыжего успокоить, тот изо всех сил ударил его по башке!
— Чем? — продолжал выспрашивать опердеж.
— Да ковшиком эмалированным! Он даже наизнанку вывернулся, — ответила та.
— Колька-то как, жив? — пропустив информацию о судьбе ковшика мимо ушей, участливо спросил опердеж.
— Жив, — кивнула женщина. — Рыжий этот потом взял швабру и поставил нас с Машкой к стенке.
— И что было дальше? — опердеж и зам по оперработе были явно заинтригованы.
— А еще он по-немецки ругался, — вспомнила та. — «Швайне!» кричал, а потом как давай нас с Машкой шваброй колотить!
— Быстро наряд в адрес! — рявкнул тут зам по оперработе.
Туда отправились двое сержантов под началом участкового инспектора. Но не успели они постучать в дверь блатхаты, как на крыльцо с воплем «Полицай швайне!» выпрыгнул рыжий здоровяк. Он действительно был в немецкой пехотной каске. Смел всех троих, будто тараном, и был таков. Но милиционеры его узнали: это был Моня.
Ну, здравствуй, фатерлянд
— Правда, бегал он от нас недолго, — усмехнулся наш собеседник. — Мы взяли дебошира дома у его матери. Моня оказался мертвецки пьян и дрых на диване.
Кстати, правая нога у него была порезана, а под диваном мы обнаружили украденные продукты.
Проснувшись, Моня сразу все осознал и во всем сознался. Наш криминалист снял отпечатки не только с его рук, но и с ног. Вскоре выяснилось, что они полностью совпадают с кровавыми следами, обнаруженными в обворованном магазине.
Когда мы у него спросили, зачем он перед тем, как влезть в окно магазина, снял ботинки, он ответил: «Чтобы по рисунку протектора не опознали!».
Что касается немецкой каски, то оказалось, что Моня выменял ее у одного из местных алкашей за три бутылки водки.
Когда зам по оперработе спросил, по какой причине Моня избивал несчастных девушек, тот туманно ответил: «Заслужили...».
— По-немецки зачем ругался? — задал вопрос оперативный дежурный.
Моня ответил:
— Немец я, потому что... Сейчас вот немецкий язык с отцом (с отчимом дядей Мишей) учу, мы все в Германию скоро уедем.
Тут мы весело расхохотались и заявили, что его туда не пустят. Ведь он — уголовник! — Судимости у меня при советской власти были! — обиженно поджав губы, парировал Моня.
Тут уже не выдержал зам по оперработе:
— Диссидента, что ли, из себя корчишь? Так тебя же не по политическим статьям судили, а сплошь по уголовным! Да и сейчас опять усядешься!
Однако до суда дело не дошло. По каким-то неведомым причинам владелец магазина и те две избитые девушки забрали свои заявления. А за неподчинение сотрудникам милиции Моня получил 15 суток. И примерно через год они всей семьей действительно уехали в ФРГ. Чем Моня там теперь занимается, неизвестно. Но настораживает, что немецкую каску он увез с собой...
