Устал учиться
«После задержания и предъявления добытых улик он признался и уточнил, что совершил эти преступления в связи с неуспеваемостью в колледже для срыва учебного процесса. Этот факт зарегистрирован в едином реестре досудебного расследования по статье 273 Уголовного кодекса Республики Казахстан», — рассказал заместитель начальника Департамента по противодействию экстремизму МВД Дархан Разуев.
МВД предупреждает, что за заведомо ложное сообщение об акте терроризма предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. У правоохранительных органов есть все возможности для борьбы с такими преступлениями, используются самые современные технические средства. Большинство таких преступлений раскрывают в дежурные сутки.
Как подчеркнули в ведомстве, уголовной ответственности за это преступление подлежат лица, достигшие 14 лет. Кроме того, на основании судебного решения подлежат возмещению затраты и весь ущерб, причиненный таким сообщением. В случае, если такие действия были совершены несовершеннолетними, возмещение ущерба возлагается на их родителей или законных представителей. На один выезд по таким ложным вызовам затрачивается от 200 до 300 тысяч тенге, а ущерб от простоя предприятий и объектов торговли может исчисляться миллионами тенге. Так, в ходе расследования уголовных дел установлено, что материальный ущерб, нанесенный только государству подобными ложными сообщениями, ежегодно варьируется от 500 тысяч до 2 миллионов тенге.
Наказание разное
Телефонные террористы, как правило, не понимают степени ответственности, они пытаются достичь собственных целей. Так характеризуют их отечественные правоохранители. В судебной практике сегодня много случаев, близких к абсурду.
Телефонный терроризм в Казахстане — самое распространенное правонарушение среди всех преступлений террористического характера. Неудивительно, что чаще всего ложные сообщения о якобы готовящемся террористическом акте (ст. 273 УК (ст. 242 УК 1997 года) делают граждане в состоянии алкогольного опьянения.
По словам судьи Верховного суда Даулена Нуралина, мотивы преступления могут быть различными — месть, желание парализовать работу предприятия или учреждения, нежелание учиться, работать, личная неприязнь, вражда, хулиганство, желание самоутвердиться и другие. Бывает, что преступление совершается без мотивов (например, лицами, страдающими психическими заболеваниями).
Напомним, в казахстанском праве терроризм — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения государственными органами, органами местного самоуправления или международными организациями путем совершения либо угрозы совершения насильственных и (или) иных преступных действий, связанных с устрашением населения и направленных на причинение ущерба личности, обществу и государству.
«Возникают вопросы при квалификации действий виновных, при разграничении состава преступления, предусмотренного ст. 273 УК РК («Заведомо ложное сообщение об акте терроризма»), с составом преступления, предусмотренного ст. 293 УК РК («Хулиганство»), — пояснил Даулен Нуралин. — Следует отметить, что, хотя состав ст. 273 УК РК законодательством не отнесен к террористическим преступлениям, повышенная общественная опасность заведомо ложного сообщения об акте терроризма обусловлена тем, что в результате его совершения создаются паника и страх среди населения, отвлекаются значительные человеческие и материальные ресурсы специальных служб».
Он объяснил, что статья «Хулиганство» может применяться, если человек распространял ложные сообщения, не прибегая к средствам связи (кричал с балкона, на улице, в личной беседе и так далее), если же гражданин сообщил об этом в правоохранительные органы, к нему применяют ст. 273 («Заведомо ложное сообщение об акте терроризма»).
«Когда такое сообщение попадает в органы, там подключаются оперативные сотрудники МЧС, МВД, прокуратуры, КНБ, оцепляют район, указанный злоумышленником, людей выводят за периметр, в обществе начинается паника. Если это какое-то учреждение, то останавливается производство, возникает суматоха», — пояснил он.
Таким образом, позвонивший достигает одной из главных целей террористических организаций — сеять панику и устрашение. Вот почему это правонарушение отнесли к особо тяжким. Максимальное наказание за такое правонарушение — до шести лет лишения свободы.
По словам судьи, ущерб от таких, казалось бы, безобидных звонков иногда исчисляется сотнями тысяч тенге. А главная ошибка этих людей — вера в то, что их не найдут.
Причину такого поведения Нуралин видит в отсутствии воспитательной работы, ведь серьезное наказание за «ложное сообщение» появилось недавно.
При этом, как считают юристы, в каждом конкретном случае надо разбираться отдельно. В одном случае это хулиганство, в другом — почти глупость, когда выпивший взрослый человек после совершенного кается: «Я дурак, я не подумал». Если судья реально лишает свободы человека за такое правонарушение, значит, у человека либо была судимость ранее, либо он алкоголик, либо есть другие причины на арест. Суд смотрит и на сопутствующие факторы.
Бездействие как мера
Несмотря на то, что казахстанские законы часто снисходительны к телефонным террористам и иной раз наказания для вредителей весьма мягкие, это не заставляет их задуматься о последствиях поступков. Кроме того, «террорист», имеющий хотя бы зачатки логического мышления и минимальные знания технологий, вполне может остаться ненайденным. Винить в этом полицию в общем-то бессмысленно: не полиция придумала мессенджеры, анонимные аккаунты, сим-карты, мобильные приложения, изменяющие голос, и так далее. Опыт других стран говорит, что проблема там стоит столь же остро при несравнимых технических возможностях правоохранителей.
Еще одна проблема — общее напряжение в обществе, вызванное самыми разными угрозами. Угрозы есть всегда, и обыватель охотно верит в возможность теракта даже в тех странах, где подобные акции никогда не происходили и при здравом размышлении их реальность вызывает серьезные сомнения.
Третья проблема — реакция правоохранителей. Конечно, бывает проще парализовать на несколько часов транспортный узел или офисный центр и, не найдя взрывчатки, спокойно выдохнуть, чем проводить сложные и затратные оперативно-розыскные мероприятия или заниматься профилактической работой. К тому же никто не захочет брать на себя ответственность в случае, если бомба окажется реальностью и сработает (ну а вдруг, даже если раньше этого никогда не случалось).
В общем, кажется, что выхода никакого нет. Хотя на самом деле выход, конечно, есть, но он требует определенного нестандартного мышления и смелости.
Главная мера может показаться несколько радикальной, однако может быть действенной. Как ни парадоксально, можно просто никак не реагировать на звонки «террористов». Искать и наказывать их, конечно, нужно, но устраивать массовые эвакуации и масштабные мероприятия по поиску взрывчатки, которой на самом деле нет, необязательно (при определенных условиях, конечно). Таким образом, «террористы», рассчитывающие именно на стандартную реакцию с эвакуацией, останутся ни с чем и звонки с информацией о «заминировании» станут бессмысленными.
Вообще, изначальная бессмысленность преступления как метод борьбы с ним — штука эффективная, даже если кажется рискованной и жесткой. Иногда она может быть куда более жесткой, чем отказ искать несуществующую взрывчатку. Например, когдато спецслужбы Израиля приняли непростое решение: террористов, которые берут заложников, убивать сразу, не вступая в переговоры. Судьба заложников при этом могла быть непредсказуема, но в долгосрочной перспективе эта очень жесткая мера возымела эффект: брать заложников стало бессмысленно, и этот вид террора сошел на нет.
Впрочем, если такая мера кажется уж слишком радикальной — тем более вероятность наличия бомбы, даже если она составляет сотые доли процента, все равно остается, — вполне можно эту меру смягчить. Правда, это потребует от правоохранителей определенных интеллектуальных и организационных усилий.
Согласно статистике, подавляющее большинство телефонных террористов — это подростки, желающие прогулять школу, не готовые к зачету студенты и граждане, пребывающие в состоянии алкогольного опьянения. Вычислить эту публику по определенным признакам можно еще в момент звонка. Есть также граждане с психическими отклонениями, но их психологические профили давно описаны психиатрами, и в общем-то в момент звонка их тоже можно идентифицировать. К тому же важно подключать к криминальному и психологическому анализу другие факторы — время совершения звонка, объект, который «минируется», криминогенную ситуацию, оперативную информацию и так далее.
Таким образом, вполне реально создать математическую модель, которая выдаст степень реальной угрозы, и в зависимости от степени угрозы разработать комплекс мер. Детский голос, «минирующий» школу, — угроза нулевая, школу эвакуировать, конечно, не надо. Нужно просто найти паршивца и наказать, а может быть — ограничиться воспитательной беседой. Таких более-менее реальных угроз будет от силы несколько процентов. Все остальные не требуют многочасовых поисков взрывчатки и массовой эвакуации. И, конечно, такие факты не нуждаются в огласке, чтобы не вызывать ненужную панику и не лить воду на мельницу террористов. Это, кстати, требует определенной социальной ответственности СМИ, но это тема другого разговора.
Что интересно, подобные системы оценки угроз давно существуют и успешно применяются — правда, в несколько иной сфере. Это называется «скоринг» и используется банками для оценки платежеспособности потенциального заемщика. Так что технологии есть, математические модели разработаны. Все, что нужно, — поставить их на службу правоохранителей и разработать четкие ведомственные инструкции по поводу того, что делать в той или иной ситуации в зависимости от степени угрозы.
