Дефицит водных ресурсов в Казахстане к 2030 году может составить 23,2 кубического километра, плюс прогнозируют дальнейшее сокращение речного стока до 99,4 кубического километра. Однако вместо того чтобы предотвратить угрозу водной безопасности страны, МЭГПР РК предлагает все что угодно - начиная от поднятия тарифов за воду и заканчивая раздутием штата подведомственных подразделений в регионах, но только не создание единого ведомства, которое бы регулировало водные запасы республики и отвечало за них.
Согласно данным экологического ведомства, в 2000-е годы средний многолетний речной сток в стране составлял 120 кубических километров, но сегодня он не превышает 102 кубокилометров. Официально это связано с изменением климата и антропогенными факторами. А также с тем, что ситуация с водными ресурсами в Казахстане сильно различается по регионам. Так, восточный регион страны наиболее обеспечен водными ресурсами, тогда как Центральный Казахстан, тот же Нура-Сарысуский бассейн, наименее. Что касается южных и западных областей, они являются наиболее зависимыми от трансграничных водотоков сопредельных стран. А ведь в этих областях проживает более половины всего населения Казахстана.
Хуже того, такие реки, как Урал, Иртыш, Или и Сырдарья, - это многолетние нерешенные проблемы с точечными заседаниями, которые только подчеркивают ухудшающуюся обстановку, что складывается в этом секторе с самого начала обретения страной независимости.
Более того, и это признают даже в Минэкологии, потребности водных экосистем в стране остаются на последнем месте и финансируются по остаточному принципу, что является главной причиной - помимо антропогенного фактора - проблем Арала и Балхаша. Причем на последний серьезное негативное влияние оказывает еще и трансграничный фактор, который вот уже на протяжении многих лет неуклонно ведет Иле-Балхашскую экосистему к уничтожению. Чего стоят только одни прибрежные пожары на реке Или, случившиеся в предыдущие пару-тройку лет, во время которых выгорели туранговые заросли. Это не только усугубило ситуацию с сохранением водотока, но и поставило под угрозу правительственную задумку о восстановлении туранского тигра, которая теперь вполне может быть отодвинута с 2023-2025 годов на неопределенный срок.
Еще одной проблемой является то, что Комитет по водным ресурсам не может обеспечить полноценный контроль за рациональным использованием и охраной водного фонда в условиях текущей штатной численности. Однако вряд ли причина только в этом, скорее всего, к отсутствию постоянных профессиональных кадров в отрасли примешивается еще и ограничение их полномочий. Чего, разумеется, не случилось бы, если бы у комитета было больше прав и возможностей для своевременного реагирования на возникающие проблемы. А это может стать возможным только в том случае, если структура будет входить в единое профильное ведомство, чего сегодня не наблюдается минимум с 2011 года. Зато такое положение дел влияет на то, что “анализ и перспективное развитие водной отрасли остаются без должного внимания”.
И пусть МЭГПР РК предлагает создать на базе Казахского научно-исследовательского института водного хозяйства научно-аналитический центр по водным ресурсам и проблемам водного хозяйства, непонятно, кто в нем будет работать, если министерство не первый год расписывается в отсутствии профессиональных кадров в ведомстве. Что уж тогда говорить о научном сопровождении водных проблем страны. Или это также будет сделано для галочки, как и очередное “решение” трансграничных проблем в виде предложения “создания водного совета Казахстана - для межведомственной координации работ по трансграничному сотрудничеству, запуска всех международных площадок (при этом не уточняется, каких именно) для обсуждения вопросов трансграничного сотрудничества и усиления переговорных команд”.
Кажется, в водных вопросах, требующих своего немедленного решения, снова будет “переливание проблем из пустого в порожнее”. А это все более усиливающаяся угроза водной безопасности. И на этот раз, если она не будет решена немедленно, может и проявить себя уже в масштабе всего государства.
