Такие творческие объединения свободны от жестких регламентов и рамок, обладают гибкостью в выборе тем, форм выражения и способе донесения идей и задумок. Поэтому они постепенно становятся важной частью культурного ландшафта страны. Независимый театр — это прежде всего инициатива «снизу», когда коллектив или режиссер самостоятельно создает площадку для реализации собственных идей. Часто такие труппы не имеют постоянного финансирования или помещения. С последним карагандинскому независимому экспериментальному театру «Наскальный кит» в последнее время не везет. Попробуем проследить судьбу подобных коллективов на данном примере. Вот рассказ руководителя «Наскального кита» Марии Сигал.
— С чего все началось? Здесь нельзя без предыстории. С 2010 года я была руководителем школы кино и телевидения KIDS TV в Караганде. Мы занимались обучением детей от 5 до 16 лет актерскому мастерству, режиссуре, журналистике. Наши воспитанники также играли в КВН. За 10 лет существования нашей школы у нас было просто огромное количество творческих достижений и наград, завоеванных на различных смотрах. В 2019 году мы открыли новое направление — театральную школу, поставив первый спектакль с подростками «Ромео и Джульетта» в современной адаптации. Сами писали музыку, стихи, песни к пьесе. Ее показ успешно прошел на сцене Академического театра музыкальной комедии в Караганде. С «Ромео и Джульеттой» мы с успехом ездили по близлежащим городам. С того самого момента у нас зародилась идея создания независимого театра на нашей площадке.
Мария много раз бывала в Алматы на постановках театра ARTиШОК и других независимых коллективов. Так идея, что называется, возникла и прочно обосновалась в ее голове. Ее поддержал коллега и супруг кинорежиссер Антон Димин, ведь в Караганде ничего подобного не было. У режиссера Елены Кочуговой к тому времени накопилось огромное количество творческих идей, материала, который инициаторам хотелось переработать и воплотить на сцене. Но пандемийный 2020 год внес свои коррективы.
— Мы закрыли школу кино и телевидения. Все наши педагоги переквалифицировались на другие виды деятельности. Мы столкнулись с рядом больших проблем. Однако параллельно снимали киносериал «Пух», работали с телеканалом «Хабар» над созданием короткометражных фильмов «За что я люблю Казахстан и казахстанцев». И это нас отвлекло. А уже в 2021 году вернулись к нашей идее и решили: либо ее осуществим, либо оставим за кадром и больше не обсуждаем, — пояснила наша собеседница.
Осенью 2021 года состоялась первая постановка по произведению японского писателя, драматурга и сценариста Кобо Абе «Человек-ящик». Это было очень актуально после карантина и того, что люди испытали в пандемию, находясь в замкнутых пространствах. Спектакль положил начало созданию независимого театра «Наскальный кит».
— Почему такое название? Хотелось оставить память о школе KIDS TV, где «кит» — это от словосочетания «кино и телевидение». Почему наскальный? Пусть это останется нашей тайной.
В коллективе изначально решили, что здесь не будет репертуарного театра. Это финансово невыгодно. Каждая постановка готовится на протяжении нескольких месяцев. Показы идут максимум четыре дня. Больше спектакли не повторяют.
— После «Человека-ящика» мы поставили «Вийон так сказал» по произведению американского романиста, драматурга театра и кино, актера Трумена Капоте «Хладнокровное убийство». У нас к тому времени было 45 посадочных мест. Затем поставили трагифарс «Ла-ла-ла» по пьесе израильского драматурга и поэта Ханоха Левина «Трепет моего сердца». Отмечу, что мы берем те пьесы драматургов, которые никогда не возьмет к себе классический театр. Для нас это максимально интересные произведения, затрагивающие очень животрепещущие темы. Нам важен фактор не развлечения, а размышления. Необходимо, чтобы наш зритель задумался над актуальными вопросами бытия и открыл что-то новое для себя в этом мире.
Когда мы представили «Буркевиц отказал» по роману Михаила Агеева «Роман с кокаином», у нас стало уже 90 посадочных мест — в два раза больше, чем когда мы только открылись. Впервые с этой постановкой мы съездили на гастроли в Алматы, где выступили на сцене независимого экспериментального театра «Арт-убежище BUNKER». Также показали «Ла-ла-ла».
В 2023 году мы приняли участие в казахстанском фестивале современной драматургии «Драма.KZ», в рамках которого впервые представили читки пьес «Спина должна быть ровная» казахстанца Джанибека Муртазина и «2100», созданной коллективом авторов актерско-режиссерского курса театра ARTиШОК — о трагическом рейсе авиакомпании Bek Air в конце 2019 года. Еще мы брали «Дилфизо и Донаду» казахстанки Ольги Малышевой. Но это уже была не читка, а постановка.
Однако мы столкнулись с еще одной сложностью: многие зрители не понимают формат читки, который имеет место и является не менее интересным, чем спектакли. Мы дополнительно поясняли, почему это не примитивное выступление, почему у актеров в руках текст, почему они его читают, а процесс требует такой же подготовки, как и сам спектакль. Кроме того, мы проводим читки-спектакли: то есть это и не этюд, и не спектакль — костюмы, реквизит и декорации есть, актеры играют, но читая текст. И это тоже порой сложно объяснить зрителю.
Над постановкой «Рур» по научно-фантастической пьесе Карела Чапека в театре впервые работали не с Еленой Кочуговой, а с режиссером Евгением Алферовым, который применил актерскую технику Демидова. Это было незнакомо и ново. Допустим, актеру дан персонаж, в рамках которого он должен находиться. К примеру, злодей. А сам актер — человек очень добрый. И если по системе Станиславского нужно добыть в себе эти черты, надеть на себя персонажа, чтобы сыграть злодея, по Демидову это недопустимо, если актеру некомфортно. Не хочется быть злодеем — делай его таким, каким сможешь сделать. Система очень мягкая, но непривычная для нас.
В июне этого года состоялась премьера «Плюс 10» по автобиографическому рассказу актрисы театра Анны Андрейчук.
Со временем «Наскальный кит» стал не только театром, но и арт-площадкой, где проходят различные творческие мероприятия.
Здесь проводят лекции местные представители сферы искусства, также приезжает латвийский арт-блогер Артур Чех, который выступает по всему миру. Его программы пользуются большой популярностью. Есть и проект «Арт разгоны» искусствоведа Ларисы Корчевской, которая рассказывает зрителям об искусстве, а стендаперы и ведущие «разгоняют» шутки на эту тему. Публика легко и с юмором воспринимает информацию, которая бывает тяжеловатой для понимания обывателем.
— Мы проводим перформансы, стендапы на английском, также у нас выступают коллективы с работами на казахском языке, — отмечает Мария. — На гастроли к нам приезжали «Арт-убежище BUNKER», альянс-театр 2act, творческий дуэт «Без причин», психологический интерактивный playback-театр «АсАбАлАр», чему мы очень рады.
Существуем мы тяжело. Нас то и дело приглашают в акимат, говорят, какие мы классные и крутые, что в Караганде всего два независимых театра (второй работает на государственном языке), что нам надо помогать. Но дальше слов дело не идет. Помощи со стороны государства нет никакой. Хотя о нас и наших проблемах знают.
К примеру, в прошлом году поменялся владелец здания и, соответственно, условия аренды, нам пришлось съехать. Более полугода мы были без помещения. С нуля отстроили новую площадку. Донатами нам помогали зрители. Там объявили о реконструкции здания, но наш этаж, к счастью, не тронули. Не знаем, как дальше будем жить на этой площадке. Все шатко-валко. Нам очень необходим инвестор, меценат. У нас нет денег, чтобы купить световое и звуковое оборудование. Такие же проблемы у большинства казахстанских независимых театров. Общаюсь с их руководителями, и подобная ситуация практически везде по республике.
Несмотря на перечисленные сложности, независимый театр в Казахстане продолжает развиваться. С каждым годом появляется все больше коллективов, открываются новые фестивали и лаборатории, зритель становится более восприимчивым к эксперименту. Для молодого поколения эти театры — не просто форма досуга, а способ говорить о важном, искать себя и влиять на общество.
