Священнослужитель Александр Суворов рассказал, что проект предложили Гурдэ, но он выставил требование, чтобы ему не мешал строительный комитет. Тогда за проект взялся Борисоглебский, в Санкт-Петербурге его утвердили, но предложили доработать. Однако Борисоглебский покинул Верный, и проект перешел к Зенкову. Зодчий подал его в Священный синод, и он был утвержден.
Александр Суворов поделился любопытными подробностями и отметил, что Зенков был уникальным специалистом — инженером, архитектором и прорабом. Почему собор — это сейсмостойкое строительство? Зенков придумал конструкцию, где под каждой колонной проложены каналы, через которые все эти колонны связаны. Если бы не существовало нижней подвязки, собор бы рухнул при землетрясении 1911 года. Очень интересно устройство колоколов — люстры связаны с крестами, при подземных толчках вся система уравновешивается и гасит амплитуду колебаний. Подготовка к строительству велась очень долго, а строился собор быстро. Высота храма — 46 метров, стиль — русский модерн.
— Настоящей церковной живописью является так называемый Рублевский стиль, — продолжает Александр Суворов. — Сохранились две фотографии старого иконостаса, по которым воссоздавали фрагменты. Скорее всего, принадлежит вся геометрия по потолку Хлудову — у него сохранились некоторые эскизы, по ним мастер Курилов, последователь палехской школы, сделал роспись. Росписью собора занимался и киевский мастер Мурашко. Собор сдали в 1907 году. По строительным нормам того времени это деревянное здание должно было отстаиваться десять лет, а там уже случилась февральская революция, поэтому изначально оно не было расписано.
Он нашел собор интуитивно
Юрий Домбровский приехал в Алма-Ату в 1933 году. Цвели акации и фруктовые деревья, на улицах города стоял дурманящий запах. В своей книге «Хранитель древностей» он писал: «А над садами — тополя. Они присутствовали при рождении города. Еще ни улиц, ни домов не было, а они уже были. Весь город, дом за домом, квартал за кварталом, обсажен тополями. Нет такого окна в городе, высунувшись из которого ты не увидел бы прямо перед собой белый блестящий или черный морщинистый ствол». Один зоолог сказал Домбровскому, что нигде в мире природа не подходит так близко к городу, как в Алма-Ате.
Писатель был выслан из Москвы в Алма-Ату, где написал две книги «Факультет ненужных вещей» и «Хранитель древностей». О нем помнят как о человеке, который оставил свой след в становлении казахской культуры. Домбровский преподавал русский язык, работал искусствоведом, публиковался в газетах и журналах.
Герой книги «Хранитель древностей» шел с чемоданчиком в руках прямо с вокзала и плутал между стелющимися над землей домами. Город еще спал, ставни на окнах были наглухо закрыты. Интуиция привела его в нужное место — перед ним возник знаменитый собор. «Он висел над всем городом. Высочайший, многоглавый, узорчатый, разноцветный, с хитрыми карнизами, с гофрированным железом крыш. С колокольней, лестницей — целой системой лестниц, переходов и галерей».
Сторож рассказал приезжему, что после землетрясения 1887 года город хотели перенести на другое место и с Зенковым советовались, а он отсоветовал. Говорил: «Незачем переносить — строили неправильно, вот и снесло. А мы построим, как следует, и будет стоять век. Ни одно землетрясение не шелохнет». И верно, стоит — не шелохнется.
Новый знакомый поинтересовался у сторожа были ли еще землетрясения, и тот напомнил про удар 1911 года. «Тогда земля провалилась, горы разошлись. А что Зенковское было, то так и осталось стоять. Даже стекла не вылетели. А вы знаете, какое это строение? Второе в мире по вышине. И ни гвоздя, ни железинки. Одно дерево — вот! Весь мир удивляется».
Домбровский знал, что Зенков был фортификатором, строил быстро и крепко, что в Верном ценилось превыше всего. «У города Верного в то время была тревожная и плохая слава. Его знали как край света и гнездо землетрясений необычайной разрушительной силы, как город на вулкане».
Далеко смотрел зодчий Зенков...
Домбровский пишет, что Зенков настаивал на железе, бетоне и дереве. «И вот он начал возводить из тянь-шаньской ели многоэтажные здания, окружал центр обширными дворцами и наделял эти дворцы всем тем, что должно было неминуемо рухнуть при первом же толчке — шпилями, куполами, башнями. Он как бы смеялся над разрушительной силой землетрясения, дразнил ее. «С глубокой верой в успехи будущего я не боюсь за наш город, — писал Зенков в «Семиреченских областных ведомостях», — за нашу Семиреченскую и в то же время сейсмическую область. Я верю в ее будущее, я верю, что... наш город украсится солидными, в несколько этажей, каменными, бетонными и другими долговечными строениями... При специальном устройстве фундаментов... вполне допустима конструкция грандиозных по высоте зданий». Прошу заметить, что писалось это в марте 1911 года, сейчас же после великого — десять баллов — землетрясения».
Земля гудела, немало сейсмографов по всему миру было испорчено этим толчком. В сноске приведены строчки из газеты «Семиреченские областные ведомости (15 апреля 1911 года): «Как сейсмическое явление, по определению ученых (академик Голицын), землетрясение это является одним из величайших, известных науке».
Домбровский пишет, что дерево не подвело Зенкова, не рухнуло ни одно из его строений. «А в самом грандиозном творении Зенкова кафедральном соборе уцелели даже стекла. «При грандиозной высоте, — писал он об этом своем творении, — он (собор) представлял собой очень гибкую конструкцию. Колокольня его качалась и гнулась как вершина высокого дерева, и работала как гибкий брус».
В Музее города Алматы представлен рабочий стол Андрея Павловича Зенкова. Наверное, за ним он создавал свои шедевры зодчества. Его почерк узнается по резному кружеву дерева и металла, по оконным рамам, крышам и крылечкам. «Он терпеть не мог обнаженного пространства и всюду, где только мог, скрадывал его, устремлял карнизы вверх и снова рушил с высоты; изгибал и ломал линии крыш, украшал их мелкой резьбой и, заканчивая, воздвигал как пьедестал всему огромное гладкое лобное место крыльца, а потом накрывал его еще сверху куполом; в городе, подверженном землетрясениям, он возводил шпили, арки над окнами, узорные решетки на окнах, крыл их киноварью и зеленью».
Домбровский пишет, что Зенков любил город, в котором прожил полвека. В его флигеле у Головного арыка побывало немало строителей. А на торжестве открытия собора епископ Туркестанский Дмитрий назвал сооружение одним из «величайших деревянных храмов отечества». Зенков писал о колокольне: «Стены ее в углах и простенках прошиты восемью сквозными вертикальными болтами». А первое оно по высоте в мире или второе — вопрос, кажется, открытый. «Вот говорят и пишут даже в путеводителях, что это второе по высоте здание в мире, выстроенное из дерева (в газете прочитал: «Высочайшее в мире деревянное здание»). В самом деле, кто сравнивал высоту зенковского собора и того, первого в мире, которое, как говорят, находится где-то в Испании или в Канаде? Кто вообще собирал сведения о сравнительной или абсолютной высоте деревянных зданий в мире? Тут все непонятно и недостоверно начиная с Испании. Ведь Испания — страна камня, обожженной глины, широких известковых плит и гранита. Католические культуры вообще не любили строить из дерева, и, если искать, где собор еще более высокий и великолепный, чем алмаатинский, то, вероятно, лучше бы обратиться к северу: Великому Устюгу, Архангельску или даже Аляске.
Домбровский отмечает в книге «Хранитель древностей», что Зенков строил торговые ряды, офицерское собрание, дворянское собрание, и, когда город заказал ему кафедральный собор — «невиданный, огромный, богатый», он и для Бога соорудил те же губернаторские хоромы. И все-таки собор великолепен, он огромен и величественен, как должно быть величественно всякое здание, вписанное в снега Тянь-Шаньского хребта. Город, лежащий около его подножия, оказался поднятым им на высоту добрых сорока метров. В варварских побрякушках этого здания отлично выразился весь дух старого Верного, как его нам построил Зенков: его молодость, оторванность от всех исконных устоев, наивность, самостоятельность и, наконец, залихватское желание не ударить в грязь лицом перед миром.
Опыт Зенкова
В книге приведены некоторые теоретические положения Зенкова. Он полагал, что надо строить из дерева или его заменителей. «Только эластичные материалы и конструкции являются действенными антисейсмическими факторами в руках архитектора». Здания должны иметь глубокий фундамент. «Опустите глубоко в землю фундамент, и вы не будете бояться за целостность вашего жилища». Необходимо соблюдать обширные зазоры между землей и фундаментом. «Каменный дом, не соприкасающийся в своем основании в верхними слоями земли, не боится землетрясений; подвал должен быть устроен под всем домом, так как он перехватывает сейсмические волны». Необходимо ограждение дома рвами, которые при твердых грунтах могут засыпаться землей. «После катастрофы 1887 года оказалось, — пишет Зенков, — что деревянная минная галерея в городе Верном на расстоянии всего 12 верст от эпицентра (Аксайское ущелье) испытала, очевидно, настолько легкое сотрясение, что в ней не везде осыпалась земля». Свой дом Зенков окопал антисейсмическим рвом. «При шести баллах только слышу гул, жду толчков, но их уже не испытывает мой дом, окруженный рвом. Люди ходят ко мне смотреть ров».
Что бы сказал великий архитектор о сегодняшнем Алматы и его небоскребах?
