Роман с газетой
Разберемся для начала, чего «навыписывал» Иван Николаевич, который в те времена был еще просто другом-Ванькой. Выпускником естественного факультета ЛГПИ имени Герцена.
«Роман-газета» на самом деле никакая не газета, а журнал, в котором на тонкой газетной бумаге формата А4 издавались самые ожидаемые прозаические произведения советских и зарубежных писателей. Выходил он два раза в месяц. Стихи также печатали, но очень нечасто — в основном, романы и повести.
Несмотря на несерьезный (экономичный) внешний вид, тиражи «Роман-газеты» вызывали уважение даже в те многотиражные времена — переваливали за полмиллиона! Тем более что редколлегия иногда «позволяла себе» печатать, к примеру, Солженицына. И хотя «Роман-газета» считался чтивом для читателей рафинированных, его можно было найти в любом советском захолустье. (Почему — объясню ниже.)
«Соврем» — это «Наш современник». В то время еще не вступивший в эпоху непримиримых литературных войн, а просто печатавший хороших русских авторов — Белова, Астафьева, Распутина, Шукшина, Солоухина и других.
«Иностранка» — «Иностранная литература» — еще один толстый журнал, наиболее популярный у книгочеев-фанатов, кухонных диссидентов и особо высоколобых интеллигентов. Журнал специализировался на переводах зарубежных авторов и знакомил советского читателя с наиболее прогрессивными и популярными писателями Запада — Маркесом, Сэлинджером, Сартром, Фолкнером и т. п.
«Юность» — толстый журнал для юношества. Стартовая площадка для литературных новичков и авторов, писавших для подрастающего поколения. Именно с него начиналось типовое увлечение периодической литературой советских школьников. Тираж его в те времена достигал (внимание!) трех миллионов экземпляров.
«Юность» была столь популярной, что в старших классах нам часто задавали вольные темы сочинений по произведениям, только что опубликованным в журнале (хотя в школьную программу это не входило, но считалось, и небезосновательно, что мы все это читали). Помню, что писал сочинения по Васильеву («В списках не значится» и «Не стреляйте в белых лебедей»).
Кроме выписанных моим товарищем в список толстых журналов входили еще «Нева», «Знамя», «Новый мир», «Аврора», «Молодая гвардия», «Октябрь», «Москва», «Дружба народов». И другие. А в республиках к этому списку обязательно добавлялась своих местных изданий на «языке народа» и русском (в Казахстане это был «Простор»).
Вот что припомнилось Ольге Шараповой, бывшей землячке, ныне проживающей в Санкт-Петербурге: «Помню, что эти толстые журналы (три-четыре штуки) иногда не помещались в почтовый ящик и почтальон приносила прямо нам домой. Еще, как и многие, кроме художественных мои родители выписывали научные и научно-популярные:
«Знание-сила», «Наука и жизнь» и какие-то по физике на английском языке. Ну и, конечно, любимый «Квант». Многие эти старые журналы сейчас у нас на даче...».
Но про всякие «силы знания» пока не будем, потому как они составляли особый раздел советской периодики, несколько отличный от толстых журналов.
Трудности чтения
Несмотря на колоссальные тиражи, запросто читать толстые журналы в СССР получалось редко. Особенно свежие. Во всяком случае, просто так прийти на почту и подписаться на ту же «Юность» считалось делом достаточно глупым и практически невозможным.
Жадность, с которой жители СССР поглощали художественную литературу, вообще-то не поддается осмыслению с высоты нашей эпохи. Это она приводила страну к явлению очередного дефицита. Глобальной нехватке толстых журналов.
Как же удалось «навыписывать» все это моему товарищу, скромному сельскому учителю биологии, попавшему по распределению в школу села Большое Замостье? А вот так и удалось — львиная доля тиражей толстых журналов расходилась мимо городских читателей по колхозам и совхозам Советского Союза. Таким образом власти пытались поднять культурный уровень селян.
Вот почему в любой глухомани в любой избе можно было неожиданно отыскать подборку той же «Иностранки». Да и не только в избе, чего греха таить, газетную бумагу этого толстого журнала приходилось встречать и на кривых гвоздиках в деревенских сортирах.
Что такое коллаборация?
Понятно, однако, что даже самые последовательные читатели «Нового мира» или «Невы» не спешили ради заветной возможности перманентного чтения бросить любимый город и уехать в Простоквашино (или Замостье, пусть даже и Большое). Как выходили из затруднения?
Рассмотрю на примере сотрудников нашего Института физики высоких энергий Академии наук Казахской ССР. Где работали А это значило, что, обнаружив в своем почтовом ящике очередной номер выписанного журнала, «победитель» читал сам, потом отдавал читать домашним, а после вручал в руки следующего «коллаборациониста». Цепочка, включавшая в себя десятки читателей, удовлетворяла дефицит чтения до полной утраты интереса или же самого журнала, который в идеале все же возвращался хозяину и занимал место среди номеров на книжной полке.
А поговорить?
Несмотря на кажущуюся громоздкость конструкции и толщину журналов, процесс прочтения особо не затягивался (хотя многие нетерпеливые очередники проявляли нервозность и поторапливали), читали быстро. Потому что читали не для галочки, а исключительно из живого интереса, внутренней потребности поддерживать реноме культурного человека.
Не случайно прочитанное сразу же переходило в тему разговоров и горячих обсуждений. Сидеть молча, понятное дело, никому не хотелось. К тому же с «другой стороны» уже поджимал следующий номер толстого журнала, более свежий.
Примерно таким же образом процесс происходил у нас и в школе. Бывало, что отличившиеся в чем-либо пионеры, комсомольцы или целые классы награждались годовой подпиской на любимые журналы. Кроме того, вместе с нашими родителями мы пользовались благами их «коллабораций».
А кому-то помогали с подпиской заслуженный дедушка-ветеран или бабушка-профсоюзница. С журналами не жадничали. Читать в одиночку было все равно что самому с собой играть в волейбол.
Библиотеки? Да, библиотеки обязательно получали свои экземпляры толстых журналов.
Вот что вспоминает Алла Балан, еще одна сошкольница, также живущая ныне в России: «Выписать эти журналы было практически невозможно, потому что на них существовал лимит. Но в библиотеке ИЯФ, где я проработала прекрасных пять лет, эти журналы всегда выписывались! Какая же очередь за ними была!!!».
Очереди, таким образом, в Советском Союзе стояли не только в гастрономах и мебельных магазинах.
