«Свобода печати»
В те годы я возглавлял отдел культуры областной газеты «Огни Алатау» — мощного периодического издания, базировавшегося в Алма-Ате. Потому не мог уклониться от участия в фестивале, хотя и не шибко любилуважал поп-музыку. Правда, честно говоря, в этом случае не больно и печалился — повариться в гуще события, потусоваться среди невиданной в нашем городе публики, познакомиться с тенденциями из первых уст — все это было любопытным само по себе.
Я неслучайно говорю об «участии», ибо журналисты, аккредитованные на том первом фестивале, имели абсолютно равный доступ с исполнителями ко всем его моментам, так что могли все время находиться рядом с гостями. Ездили в одном транспорте, питались за соседними столиками, имели беспрепятственный вход за кулисы и возможность побеседовать с кумирами не только в рамках пресс-конференций, но и просто так, присев рядом во время перерыва в репетиции. Такой демократичной на подобных мероприятиях обстановки я, наверное, более и не наблюдал.
Во всяком случае, когда через два года мне довелось «поучаствовать» в фестивале 1992 года, пресса уже была отделена от гостей железным занавесом, знала свое место и границы своих возможностей.
Частное достояние памяти
Чего-то целостного в памяти не осталось — лишь фрагменты, куски.
...Грохот в ушах от чрезмерно задецибеленной аппаратуры, источаемый с нелепой, ощетинившейся мертвыми конструкциями сцены, на которой в пестроте цветов и обилии прожекторов не всегда можно было разглядеть исполнителя. Такая мощная аппаратура звучала и светила в Алма-Ате впервые.
Безупречные куколки-спутницы великолепно-нахального Филиппа Киркорова, гордо поглядывавшего на окружающих. Все трио сопутствовало мне в лифте гостиницы «Казахстан» во время подъема в верхний ресторан. И ослепительно-живые солистки из туркменской группы «Азия», обворожившие немногочисленную в первые дни публику своими улыбками...
Зловещий рык тувинца Альберта Кувезина — исполнителя серьезного, лохматого, рычание под собственный аккомпанемент... точимого ножа. И долгогривый москвич Андрей Мисин — его «когда-то выгнали из Алма-Аты», а «нынче принимают как пророка»...
И теплые, пахнущие тиной волны Капчагая, куда вывозили участников купаться и где на поломанном катамаране мы вместе с двумя парнями из азербайджанского оркестра «Гая», выгребая против течения, обсуждали такой простой и насущный вопрос, волновавший тогда всех — чего же нам не хватает на 1/6-й суши, чего мы все время делим? И глядящийся как вызов национальный флаг Грузии, которым демонстративно размахивали здоровые парни из группы поддержки тбилисской женской команды «Фери»...
Монгольский коллектив «Чингис-хан», который не исполнял свои песни, а рождал их в дыму и грохоте первобытной кузни, в которую обращалась сцена. И гостья из Индии, тщетно пытавшаяся побудить толпу зрителей попеть хором, когда неожиданно отключился микрофон и оказалось, что это надолго...
Окрестные горы, затухавшие в последних лучах заходящего солнца и превращающиеся в окрестную тьму. И город, любимая Алма-Ата, засыпавший под журчание арыков и шелест колыхаемых прохладой тополиных листьев, в которую я каждый раз поздней ночью оказывался выплеснутым вместе с разгоряченными пассажирами автобуса, спустившегося с «Медеу». И гордо восседающее на специальном помосте представительное жюри из зарубежных метров, в котором лишь один человек выглядел абсолютно счастливым — наш тогдашний аким Заманбек Нуркадилов. И «вымершая» на утро после объявления результатов первого тура гостиница «Казахстан» — для большей половины предварительные итоги стали достаточным поводом надраться с горя, а для меньшей — обмыть успех...
И Роза Рымбаева, которая вспоминается как бы в двух измерениях: вначале — гордой фавориткой, профессионально ощупывающей взглядом сцену на «прикидке»; потом, уже не она сама, а ее возвращающаяся в ночном автобусе разъяренная группа, всю дорогу костерящая вероломство организаторов... Нашу Розу тогда славно «кинули» организаторы, долго уговаривая принять участие и беспардонно «срезав» ее еще перед финалом.
Память цепко ухватила и сохранила эти незначительные эпизоды. Для чего? Бог знает.
Откровения Фаруха Закирова
Розу Рымбаеву позже обвинили в том, что она сама виновата в своем унижении. Дескать, не просекла тенденции («дорогу новому») и была запрограммированно обречена с самого начала.
А вот знаменитый в Советском Союзе узбекский ансамбль «Ялла», хотя и согласился участвовать в фестивале, однако только в качестве гостя. Что так? Такой вопрос я и задал Фаруху Закирову, пока мы ехали на «Медеу», случайно оказавшись рядом в салоне одного автобуса.
— Вы представьте, — сказал тогда Фарух, — вот мы, все заслуженные артисты, лауреаты всяческих премий и обладатели титулов, уважаемые и солидные люди, и вдруг займем не первое, а, скажем, второе место?! Это ж позор какой будет! А гостями — спокойно, почетно, без нервотрепки. Нет, я, конечно, уверен в наших силах, однако... С молодыми лучше не шутить.
— Возраст не давит, ведь жизнь эстрадного коллектива небеспредельна?
— Да нет, с этим все в порядке. Мы еще только достигли своей зрелости и умирать не собираемся. Да и зрительский интерес к нашему ансамблю не падает. Скорее, напротив.
— Ваш зрительский успех... В чем он? Думали об этом?
— Считаю, что основных причин две. Первая — стабильность коллектива и его репертуара, что дает зрителю возможность и привыкнуть, и полюбить его. Но главное — то постоянное обращение к истокам, национальным корням, на котором строится все наше творчество. Мы, можно сказать, сознательно и кропотливо шли к своему успеху в отличие от многих современных групп-однодневок, нацеленных на единственное представление по телевидению с единственной песней.
— Рок вы исполняете?
— Ни в коем случае! Рок вообще могут исполнять лишь американские негры. Для всех остальных он будет лишь подражанием. Нашей музыкальной традиции он вообще-то чужд. Хотя мы используем элементы и рока, как, впрочем, и всего остального, что делает нашу музыку современной, а значит, близкой сегодняшнему слушателю...
...Кстати, в этом году название «Ялла» мелькало на билбордах в Алматы.
А судьи кто?
Что-то сохранила память. А еще больше сберег архив. Вот характерный фрагмент того, о чем я писал в том августе 1990 года, освещая фестиваль.
«Эстрада чем-то сродни спорту — кумиром может стать только первый, взоры толпы прикованы лишь к бегущему на полкорпуса быстрее всех прочих. Телевидение и звукозапись делают подобное состязание явлением планетарного масштаба. Но если в обыденной жизни судьба частенько зависит от случая, то в конкурсе все решается мнением нескольких человек, сидящих за столом с надписью «жюри».
Это им, особенно на представительном конкурсе — таком, на который претендует наш «Голос Азии», важно не только отделить колосья от плевел, но и вычислить, какие из колосьев дадут наиболее полновесный урожай на будущий год. То, какое внимание уделили держатели шоу-акций современного мира к фестивалю (а именно они представляли международное жюри, состав которого впечатлял куда более состава участников), уже само по себе говорит о многом. Впрочем, они и не скрывают своей заинтересованности в «Голосах Азии» — об этом шла речь на состоявшейся перед финальным концертом пресс-конференции.
По мнению мэтров, то, что гремит с эстрады ныне, все более набивает оскомину поднаторевшей публике, взыскательные вкусы которой требуют «свежатины». Мне показалось, что сегодня они удовлетворенно потирают руки в предвкушении большой игры. Главной удачей организаторов данного конкурса можно считать именно представительность жюри: Питер Дженнер, Джо Бойд, Розали Голдстайн, Артем Троицкий — имена эти о многом говорят поклонникам современной музыки.
На пресс-конференции звучали не только вопросы, но и упрек — почему не вышли в финал Р. Рымбаева, Н. Нурмухамедова, группа «Гунеш» и др.? Вопрос, я думаю, должен быть задан тем, кто рассылал приглашения, заведомо представляя, какой удар почти наверняка ожидает приглашенных, и кто эти приглашения принимал. Знаю со слов Розы Рымбаевой, что ее очень долго уговаривали участвовать в «Голосе Азии». Пусть мы выходим на мировой рынок и в шоу-бизнесе, но почему это должно сопровождаться потерей элементарно человечности?»
Последний вопрос повис в воздухе...
