По канонам визуального искусства
«Сто лет одиночества» признан одним из самых странных и причудливых романов в мире, в котором чудеса становятся настолько обычными, что их перестают замечать не только герои книги, но и читатели. И каким-то чудесным образом все события и эмоции из этой книги предстали сегодня прямо перед нашими глазами. Примечательно, что спектакль получился без слов, при этом повествование романа словно прописано, каждый персонаж легко узнаваем, как и его эмоции, и события, случающиеся с ним и вокруг него. Такой продукт визуального искусства понятен людям, говорящим на разных языках, и даже не слышащим и не говорящим по природе.
Режиссер-постановщик, художник, музыкант и автор проекта — Антон Болкунов. Ему всегда удается вплетать в стилистику своего Театра Художника интригующие и будоражащие воображение ассоциации, метафоры, аллегории, символы, образы и знаки. Как, к примеру, в новом спектакле «Сто лет одиночества» банановая кампания была показана через выставку современного искусства, на которую зрителям любопытно посмотреть, а несчастная и неразделенная любовь разбилась и растопталась в яблоках. Стоило найти такой оригинальный подход, чтобы роман Маркеса впервые ожил на сцене и дал свежий импульс перечитать его, а для кого-то — познакомиться с книгой впервые.
— Либо мы не знаем, но сколько я ни искал, не нашел, чтобы кто-то ставил или снимал по этому роману. Единственное, что мне известно, Netflix планирует снять сериал по роману, и вроде бы компания выкупила права на этот проект, — говорит Антон Болкунов. — Скорее всего, будет прикольно увидеть «Сто лет одиночества» в сериале. В чем состоит уникальность романа Маркеса, так это в том, что он реально многим не представляется возможным для постановки хотя бы в силу того, что технически огромен и изобилен событиями. Тем не менее, не имея внутренних монологов, в нем много действий, что вполне может позволить экранизировать эту книгу. А в нашем случае визуальный Театр Художника развивает абстрактное мышление и позволяет скомпоновать много сюжетных линий в одну секунду, то есть это такой носитель информации, в который можно много чего «закачать». И даже вся история Амаранды, расписанная на 50 страниц, в Театре Художника может превратиться в одно сценическое действие. Это была часть обучения наших студентов — перевести на язык сцены написанное в книге, перейти с литературы на невербальный язык.
Игра в обучение
«Он действительно побывал на том свете, но не мог вынести одиночества и возвратился назад». Маркес написал это о своем герое Мелькиадесе, чья душа и после обретения иных миров давала о себе знать. Но ведь и театр к нам вернулся после продолжительного карантина, да еще с целым букетом новых постановок, созданных вместе с выпускниками актерско-режиссерского курса ARTиШОКа. «Сто лет одиночества» также стал итогом специального курса «Театр Художника», который ведет Антон Болкунов.
— Спектакль создавался как дипломный проект выпускников актерско-режиссерского курса нашего театра, и как только начался предмет «Театр Художника», который я преподавал студентам, то сразу предложил ребятам ставить этюды на основе романа Маркеса. И сказал им тоже сразу, что нашим результатом станет постановка «Ста лет одиночества», — поясняет идею возникновения проекта Антон Болкунов. — Выбрал этот роман именно по той причине, что это такая книга, которую можно, даже не интерпретируя, поставить или снять в чистом виде, и она уже сама по себе представляет Театр Художника или, иными словами, произведение визуального искусства. Мне хотелось разрушить у ребят какие-то шаблоны относительно театральной драматургии, искусства и литературы. Мне кажется, что в этой книге есть идеальный баланс всего — и инцест, и секс, и какие-то даже пошлые вещи. Но об этом всем совершенно не пошло написано, а очень даже жизнерадостно и трогательно. К тому же мы уходим от привычного для постсоветского человека построения сценического процесса, в котором в конце должно произойти какое-то воздание, зло должно быть наказано, Раскольников должен обязательно раскаяться и сесть в тюрьму. Да, мы отходим от привычной трехчастной драматургии, которую навязал нам за последние сто лет кинематограф, когда в ней есть экспозиция, герои, первое поворотное событие, преодоление препятствий, второе поворотное событие и финал. И мы настолько привязались к этому, что часто, когда история чуть сложнее или композиция по-иному выстроена, уже тяжело воспринимать материал. Но если читаешь любую классическую литературу даже начала ХХ века, когда уже в ней появился модерн, встречаешь совершенно другие литературные композиции. И я принес ребятам роман, который как раз таки вырывается изо всех шаблонов. Его и трудно проанализировать однозначно, и в этой книге столько всего. Это такая псевдодокументальная библия, в которой есть все, как весь род человеческий. И, конечно, это был не сухой выбор еще и потому, что эта книга оказала на меня еще в детстве огромное впечатление этой своей абсолютной композиционной неординарностью, фантастическим настроением. Мне кажется, эта книга несет в себе зерно Театра Художника. Много крутой литературы в мире, но этот роман можно назвать идеальным вообще, так как он не тяготеет ни к минору, ни к мажору, умудряется выдерживать определенный ритм и настроение, описывая и войну, и какие-то смешные вещи, жизнь и судьбы как данность, с которой ничего не поделаешь.
«Не говори мне о политике, — отвечал ему полковник. — Наше дело — продавать рыбок».
Поскольку спектакль «Сто лет одиночества» создавался в авторском театре, да еще и в таком авангардном и свободном, как ARTиШОК, то и подготовка к нему была экспериментальной, озадачивающей, творческой.
— Сначала ребята делали этюды с предметом. То есть брали какой-то предмет, через который можно транслировать определенный персонаж, его эмоции. Это была такая разминка для мозга и фантазии, — делится Антон. — Это все происходило дистанционно в карантине. А когда можно было приходить в театр, мы начали подходить к спектаклю tet-a-tet, делить его на части. Но, поскольку роман тяжело проанализировать и достаточно сложно поставить и в нем нет определенных главных персонажей, но все они яркие и их очень много, я предложил вычленить три линии — судьбы, войны и любви. Линия судьбы — это все, что связано с цыганами. Они принесли дагерротип, лед, заразили Хосе Аркадио-старшего жаждой знаний, подарили скрижали, в которых записаны весь род, вся судьба рода Буэндия. Потом линия войны — это, естественно, судьба полковника, и линия любви — это Амаранда, потому что она практически до конца книги оставалась жива, и ее тема сквозная по всему романа. Амаранда — тот человек, который все равно остался одиноким, потому и любовь у нее самая горячая. И на линию одиночества, заложенной в названии романа, работает и одиночество Амаранды. Так вот, взяв эти три составляющие, мы стали отрабатывать этюды, вокруг которых бы все вращалось, как на маленьком кругу, а на большом, обходя все события романа, у нас получилась внятная монтажная схема, с которой можно было работать. Я не предлагал своим студентам какого-то решения сразу. Если точно сказать по всему спектаклю, то первую сцену с расстрелом полковника принесли студенты, и сцена с войной, когда девочки разрезают одежду на парнях, превращая их в солдат, отрезая и себе пyчoк волос на голове, словно состригая мирную жизнь, — это все были учебные этюды, из которых получились готовые сцены. Сам я принес идеи, как показать банановую кампанию, сцену карнавала на качелях. А также предложил финал с настоящими портретами и фотографиями родных и предков ребят, в том числе воевавших в Великую Отечественную войну. И эти портреты растекаются от дождя. Это абсолютно простая идея о том, что время смывает наши лица. Мы же занимаемся Театром Художника или визуальным театром, и, мне кажется, если картинка будет насыщенной, очень подробной и тяжелой, то параллельный текст в ней просто не пройдет в шлюзы. Идеальная схема: когда много текста — делать все проще в постановке. Если текста нет, то грузить спектакль «картинкой», понимая, как она будет работать. В этой постановке мне не хотелось использовать и чью-то музыку, ставить фонограмму, приглашать кого-то, подстраиваться под кого-то и чье-то время, сводить графики так, чтобы всем было удобно. Потому в итоге мы сами исполняем музыку. Хотя первоначально я не думал, что буду играть, выходить на сцену или за сцену, но ребята столь долго репетировали в тишине, что неожиданно пришла идея предложить Вике (Виктория Мухамеджанова) сыграть на перкуссии, и она ка-а-ак дала! А еще мы добавили пыли и блеска, идущих от ударов по инструментам.
Итог
В спектакле было много спецэффектов — и настоящий запах гари, и вспышка объектива, и этот дождь, смывающий фотоснимки, и выстрелы, и бой петухов, и некий интерактив, который не хотелось бы спойлерить, и обнаженка, и ходули... Все эти художественные приемы приводили в восторг и изумление. И восхищение талантом и гениальностью мысли постановщиков. Авторский продукт получился качественным и возбуждающим. В целом же актерско-режиссерский курс театра ARTиШОК — это марафон событий в режиме нон-стоп на два года. «И если чья-то жизнь и судьба — это театр, то и рожать вы будете в театре», — отмечает режиссер Галина Пьянова. Вместе с ней и Антоном Болкуновым настоящий курс отвели Анастасия Тарасова, Дмитрий Мышкин (Москва), Елена Набокова, Гульнара Адамова, Дина Махмедова, Андрей Лазарев (режиссер из Германии), Александр Маноцков (Москва), Нурсултан Мухамеджанов, Ирэна Аравина, Софья Гордеева. И сегодня, 26 мая, еще можно успеть увидеть спектакль, созданный на этом курсе. Это будет «Филип Гласс идет за хлебом», а 31 мая — «Никому не нужный русский». Также ARTиШОК продолжает набор на новый актерско-режиссерский курс.
