In aqua vitae
По территории нашей страны протекают 48 крупных рек и еще 85 тысяч более мелких. Неспешные Сырдарья, Иртыш и Чу, стремительные Чарын, Ульба и Каратал. Противоречивые Урал и Или. Из всего этого многообразия водной стихии чистые реки можно пересчитать по пальцам. И хватит всего двух. К степени «нормативно-чистая» из общего количества водных объектов отнесены только две реки — Бериккара и Катта-Бугунь. Они обе берут истоки и протекают по Южному Казахстану. Остальные речные ресурсы республики так или иначе отравлены.
Загрязняющая нога цивилизации прошлась и по другим водоемам. Еще пару лет назад Бухтарминское водохранилище считалось чистым. Сейчас примеси меди и других металлов не дают экспертам возможности отнести его к этой категории. Что уж говорить о недалеком от Алматы Капшагае и исчезающем Аральском море. Из крупных чистых водоемов у нас пока остался только Каспий, и то — до первой крупной аварии на нефтепромыслах (постучим по дереву, чтобы не накликать).
При том, что около 34 процентов водных ресурсов Казахстана сосредоточено в Восточно-Казахстанской области, даже там в некоторых районах наблюдается нехватка банальной питьевой воды. Причина тому опять же тяжелые металлы и примеси других вредных соединений. Не будем забывать, что помимо обилия рек и озер, прекрасных видов горной местности и туристических маршрутов в ВКО сосредоточены еще и крупные производственные объекты. И именно они в большей степени оказывают негативное влияние на природу в целом и воду в частности. Однако поделать с этим вряд ли что-либо получится. Далее обсудим, почему.
Пока же сухие (какой каламбур) факты. Из всех загрязняющих элементов наибольшую широту распространения получили медь и магний. Экологи грустно шутят, что из некоторых рек их можно в прямом смысле добывать. В целом от примесей металлов избавиться в теории можно, но процесс это длительный и дорогой.
А вот загрязнения нефтепродуктами вообще оставляют неизгладимый негативный отпечаток на экологии. Чтобы избавиться от них, необходимо потратить никак не меньше средств, чем приносит нефтяная отрасль. Соли аммония, фенолы и даже кислоты — все это можно найти в подавляющем большинстве казахстанских рек и озер. А ведь есть еще бром, хром, сульфаты и сточные воды.
Свою отрицательную лепту в нашу экологию вносят и соседи. В частности, остаются неурегулированными водно-экологические и водно-энергетические проблемы с приграничными странами — Китаем, Кыргызстаном, Узбекистаном. В последние годы обострилась проблема использования воды, поступающей с территории сопредельных государств: речной сток в Казахстан из сопредельных государств сократился на 15,1 кубических метра в год, что приводит к дефициту водных ресурсов до 2-3 кубических метров в год.
Такая тенденция прогнозируется и в последующие годы. Понятно, что у соседей тоже есть свои проблемы. Но тот факт, что этот вопрос никак не решается вот уже на протяжении многих лет, не позволяет надеяться на появление у нас чистой воды.
Соблюдать чистоту — это невыгодно
Для начала давайте разберемся, из чего формируется понятие «нормативное загрязнение». Возьмем стакан воды и добавим в него каплю, допустим, йода. Одна капля очень незначительно скажется на питьевых качествах воды. Еще одну капельку — выпить этот стакан все еще можно, но уже неприятно. Еще пару-тройку капель — и пить эту воду никто не будет даже по медицинским показаниям. Собственно, вместо йода можно взять любое другое вещество. Суть от этого не изменится.
А вот теперь смотрите, какой процесс наблюдается с водой по всей стране. Раньше воды было много, и растворить в ней тоже можно было больше всяких гадостей без ущерба. А теперь мало того, гадости этой стало намного больше — производственные мощности, знаете ли, растут, так еще и самой воды становится все меньше. И соседние страны дополнительно усугубляют эту ситуацию.
Допустим, они увеличивают водозабор из Иртыша, который берет свое начало в Китае и частично протекает по их территории. Объем водозабора скоро может вырасти до 35 процентов от годового стока, что приведет к катастрофическим для казахстанской экологии последствиям. С введением канала «Черный Иртыш — Карамай» в эксплуатацию китайская сторона начала осуществлять ежегодный забор воды из Иртыша в объеме более 450 миллионов кубометров в год. По словам экспертов, если увеличится забор воды хотя бы на полтора кубометра, возникнет угроза для дальнейшего существования озера Зайсан в Восточно-Казахстанской области. Экологическое равновесие нарушится непоправимо.
Но не будем валить все на соседей. Иртыш в любом случае нельзя считать чистой рекой, поскольку в нем содержится добрая половина известных вредных химикатов, начиная от свинца и мышьяка и заканчивая цианидами. И вот тут-то, казалось бы, ситуация под нашим контролем и ее можно изменить. Можно, но не получится.
Ведь для ограничения выбросов от заводов и предприятий необходимо либо установить очень дорогостоящее оборудование, либо сократить производство. Первый путь ведет в экономическую бездну. Любое предприятие имеет такой показатель, как себестоимость, ниже которой продавать свою продукцию попросту невыгодно. Если за счет установки дорогущего оборудования эту себестоимость повысить, то это неизбежно скажется на цене товара. Естественно, в сторону его повышения.
Ну а дальше вытекающие последствия в виде потери конкурентоспособности по цене, банкротства и ликвидации предприятия. Эту проблему можно решить экономически, субсидировав предприятия на покупку фильтров или давая им значительные налоговые поблажки, что в итоге нивелирует повышение себестоимости. Есть еще вариант — если государство станет закупать произведенный товар по получившейся завышенной цене. Работы в обоих направлениях ведутся. Но пока это опять каламбур, капля в море.
Если же сокращать производственные мощности, это автоматически приведет к сокращению рабочих мест. А дальше по накатанной: массовые увольнения, протесты профсоюзов и общая социальная напряженность. Ну и экономический фактор тут тоже никто не отменял. Сократил производство — потерял долю рынка, а значит, и прибыли. Логическую цепочку можно выстраивать долго, но думаю, что в целом она понятна.
Именно поэтому решать проблему нужно комплексно. Начиная с дипломатии и переговоров, через государственный аппарат и заканчивая разъяснением техники безопасности и охраны труда каждому рабочему. Чтобы не сливал что попало куда попало. Вы не поверите, но около 21 процента всех зарегистрированных случаев незаконного загрязнения окружающей среды является результатом банальной халатности и несоблюдения технологических норм. Ну или, по крайней мере, так это преподносят. Ведь штраф на физическое лицо может быть в сто раз меньше, чем на лицо юридическое.
Заповедник — это когда есть заповеди…
«Но ведь есть еще нетронутая природа в Казахстане. У нас ведь столько заповедников!» — воскликнет внимательный читатель.
Действительно, заповедников у нас много — целых десять. И еще столько же национальных парков. И все они содержат водные ресурсы. А есть и вовсе специализированные — Алакольский заповедник и природный парк «Кольсайские озера». Активисты предлагают организовать еще как минимум три специализированные территории. В целом идея-то неплохая. Но вот средств она требует никак не меньше, чем модернизация фильтрующих систем на всех предприятиях.
Во-первых, все эти природоохранные зоны необходимо содержать. А это значит, благоустраивать, следить за состоянием и самое главное — охранять. По данным портала «Азаттык», на содержание каждого из заповедников в год из бюджета уходит никак не меньше ста миллионов тенге. Деньги по государственным меркам не то, чтобы фантастические, но и немалые. Но и это не главное.
В прошлом году мы уже писали о том, что главная причина — почему Казахстан все еще не стал привлекательным для туристов — отсутствие инфраструктуры. Ни дорог, ни отелей, ни приличных условий. Отдаленные от цивилизации заповедники, в частности «Кольсай» и «Чарын», и вовсе жалуются на крайне низкий приток туристов. На пределе работает только Иле-Алатауский природный парк, который ежегодно становится жертвой посещения более двухсот тысяч человек.
Именно жертвой, потому что уровень загрязнения с каждым годом растет. И виноваты в этом далеко не сотрудники природоохранной зоны.
— Уровень гражданской сознательности у нас на очень низком уровне, — сетует генеральный директор Иле-Алатауского национального парка Марлен Айнабеков. — Нам все тяжелее и тяжелее сохранять наши биоресурсы. Тем более что сейчас уже практически стерты границы между парком и городом Алматы.
Проход к Большому алматинскому озеру, кстати, был закрыт именно из-за биологической угрозы.
То есть получается, что огромные средства тратятся на защиту все еще имеющихся природных ресурсов, а защитить их все-таки не получается. Экологи уверены, что высокий уровень загрязнений в реках и озерах связан в том числе и с незаконными сбросами вредных веществ, осуществляющимися частными лицами и мелкими предприятиями.
Поэтому подход к решению экологических проблем должен быть комплексным и начитаться с каждого рядового гражданина. Предприятия тоже должны понимать, зачем им навязывают необходимое дорогостоящее оборудование. Органы управления должны оказывать поддержку предприятиям. Государственные лица должны искать компромисс с соседями. Бюджетные деньги должны выделяться на строительство дорог и развитие инфраструктуры, а рабочие должны эти дороги и здания добросовестно строить.
Получается, что все что-то должны. И современная реальность в том, что если кто-то не собирается свои обязательства выполнять, расплачиваться в итоге будут все. Грязной водой, болезнями, плохой едой. Это мы еще не посчитали потери рыбного хозяйства от загрязнения водоемов. Возникают они по причине все тех же вредных примесей, которые, в свою очередь, ведут к снижению содержания кислорода в воде. А в воде с низким содержанием кислорода рыба не водится. Потенциальный ущерб экономисты рассчитывают в диапазоне от 12 до 25 миллиардов тенге ежегодно и говорят о постоянном его увеличении.
Решить вопрос на государственном уровне мы с вами, конечно же, не можем. Но вот включиться в борьбу за нашу чистую воду самостоятельно под силу каждому. И тогда, возможно, нашим детям не придется платить по нашим долгам перед природой.
