Эдуард Макарович Мурзаев — ученый-географ, написавший ряд капитальных трудов, был удостоен Государственной премии СССР, награжден Географическим обществом СССР золотой медалью имени Н.М. Пржевальского и Академией наук ГДР — медалью имени А. Гумбольдта. Развитие географической науки в молодой Стране Советов было нераздельно связано с решением задач планомерного изучения и освоения естественных ресурсов государства. В первой четверти ХХ столетия проводились комплексные научные экспедиции, ставшие частью общей программы АН СССР и имевшие своей целью изучение территории, природы и населения.
В предисловии автор пишет: «Используя технику, человек стер почти все «белые пятна» на Земле. В наше время научные экспедиции уже мало напоминают путешествия пионеров-исследователей прошлого, на годы уходивших в неизвестность. Черский, Ливингстон, Обручев, Амундсен и другие отважные первооткрыватели, подвергая себя опасности, лишениям, вели многотрудную странническую жизнь во имя благородной цели познания мира. Ежегодно в экспедиции выезжают тысячи советских людей, они уходят в тайгу, во льды полярных стран, в океанские просторы, в пустыни и горы. Пытливых разведчиков тайн природы не останавливают ни трудности непроторенных путей, ни неизбежные лишения, ни разлука с близкими...».
«К тому времени мир в общих чертах был изведан», — пишет автор, чьи маршруты проходили по малонаселенным областям Средней и Центральной Азии. Свои записи Мурзаев вел, сидя у костра в горах, при невыносимо ярком солнце в пустынях, под тусклым светом керосиновой лампы в лесу. «Приходилось бывать в таких далеких и глухих местах, в которые мало кто проникал. Я мок под дождем в Хэнтэйских горах, страдал от жажды в знойных и сухих Каракумах, утопал в снегах Монгольского Алтая, бродил, увязая, в гобийских песках, мерз на заоблачных вершинах Тянь-Шаня, купался в теплой и соленой воде Кара-Богаз-Гола, плавал на больших озерах Монголии, плутал в тайге. На Устюрте узнал силу каспийских ураганов, а на Памире — силу горного солнца. В высоких долинах Кунь-Луня глубоко вдыхал ночной воздух (его явно не хватало), летал над самой большой азиатской пустыней Такла-Макан, на грузовике пересекал Джунгарскую впадину».
В путь, листая страницы
Вместе с автором мы отправимся в пустыни Турана. Осень 1931 года. Уже два месяца экспедиция работает на плато Устюрт, в южном Мангышлаке и прилегающих пустынных равнинах. Производится съемка местности близ залива Кара-Богаз-Гол, изучаются геология и геоморфология западной части Туркмении. Мурзаев пишет, что Устюрт и Мангышлак обрываются к заливу крутыми стенами, в разрезах таких берегов легко читается их геологическая история: слои глин, известняки с остатками ракушечной фауны, мергелей и гипсов. Когда-то все это было дном моря. Научная экспедиция была частью большого научного коллектива, изучавшего район нового индустриального очага. Караван лошадей и верблюдов вез запасы воды, продовольствие и фураж. «За последние семь дней пути сегодня первый раз увидели людей — юрту казахов. Вышли мы к ним из пустыни. Нас приняли как с неба свалившихся. Казахи кололи лед, подогревали его и получали пресную воду. Наши бочки с водой промерзли, днища вылетели. Кара-Богаз-Гол и теперь считается одним из величайших в мире месторождений солей», — пишет автор книги.
1934 год. Опыт автопробега Москва — Каракумы — Москва показал возможность использования советских автомобилей обычного типа для передвижения по пескам. Многие экспедиции в Туркмении решили использовать их в своей работе. Однако все понимали, что меридиональное пересечение каракумских песков от Теджена до Хивы может оказаться невозможным. Для страховки был снаряжен караван верблюдов. В путь отправились осенью, когда пески становятся плотнее. По старой караванной дороге путников повел проводник Мамед Мурад-ага. Он неизменно сидел в головной машине, указывая рукой направление, пек в золе лепешки, вечерами помогал устанавливать инструменты — треногу для астрономических наблюдений и медный колокол — фундамент для гравитационных маятников. Кипятили гипсотермометр, по показаниям которого определялась абсолютная высота местности над уровнем моря, что позволяло рисовать картину рельефа пустыни. Ночи напролет отсчитывалось качание маятника: так выяснялось изменение ускорения силы тяжести, величины гравитации, что важно для геологов и геодезистов, судивших по этим данным о строении Земли и геологических структурах, что помогает при составлении прогнозов поисков полезных ископаемых. А поутру ботаник уходил собирать образцы растений.
Встретились следы басмачей. «Пользуясь труднодоступностью Каракумов, басмаческие банды разоряли мирные скотоводческие аулы в полосе, примыкающей к железной дороге, грабили кооперативы, вырезали скот, отравляли и разрушали колодцы». До Хивы оставалось около 350 километров, а запасы воды подходили к концу. Пришлось рыть колодец, за одну ночь вытащили 101 ведро породы, а к утру показалась вода. Верблюды напились, чай отдавал сероводородом. На планшет наносилась линия маршрута: пунктиром обозначалась тропа, точками — песчаные гряды, кружочками — колодцы.
Колеса машин увязали в песках. Уже семь человек и две машины ждали помощи в океане песков. К Хиве подходили истощенные длительным переходом верблюды и пешие путники. «Палван гельды!» — услышали мы возгласы у самых ворот города Хивы. Этим приветствием, означающим поузбекски «богатыри пришли», встретил нас старик-вратарь. Мы пришли в Хиву по древним караванным путям, воскрешая забытые тропы и откапывая заброшенные в пустыне колодцы. В течение месяца только лисицы, зайцы да антилопы-джейраны видели, как наш отряд преодолевал пески.
Это было царство животных, и все говорило о том, что нога человека давно не ступала здесь».
Исследования Тянь-Шаня
Центральный Тянь-Шань, 1932-1933 годы. «От Аральского моря до мертвой пустыни Гоби расположились гигантскими рядами горы. У границы Киргизской ССР с Китаем высятся пик Хан-Тенгри и пик Победы — главные вершины горной системы», — сказано в книге. Комплексная экспедиция Академии наук СССР включала ученых разных специальностей: геологов, геофизиков, геоморфологов, экономистов, зоологов, ботаников. Руководитель Б.А. Федорович и раньше исследовал Семиречье по заданию управления строительства Туркестано-Сибирской железной дороги.
Мурзаев пишет о разнообразии звуков, наполняющих горные долины, где пятнистый барс охотится за пугливым горным козлом, которому не страшны горные кручи. Он летит в пропасть, широко расставив крепкие пружинистые ноги. Медведи спускаются в долины полакомиться дикими яблоками и ягодами. Медведь взбирается на гору выше пасущегося стада козлов и сбрасывает камни. В одном завальном озере путники увидели много рыбы — крупой и мелкой, но как она попала в водоем в верховьях маленькой горной речки?
Старик-проводник затянул киргизскую песню, выкрикивая, что на берегу реки в тополевой роще собрались молодые и храбрые, с ружьями, стреляющими огнем, и к нам не подходи. Доброму человеку надо оставаться там, где его застала тьма, а злой, приблизившись, найдет свою смерть. Песня была обращена к воображаемым злоумышленникам и мифическим духам.
«Планшеты, на которые мы наносили линии маршрутов, множились, и постепенно становилась ясной сложная географическая картина местности. Работали дружно, помогали друг другу, для большего охвата территории разбивались на партии, уходившие по разным направлениям. Уже зимой мы стали обрабатывать собранный в поле материал. Меня интересовали абсолютные высоты разных мест, за вычисление которых и пришлось приняться. После этой кропотливой работы я стал подбирать все топографические материалы по району «белого пятна». В комнате у меня на столах, диване и даже на полу лежали карты», — пишет Мурзаев.
«Синее небо, синий же Иссык-Куль, между ними белая зубчатая стена, на первом плане голый глинистый берег — вот и весь вид, весьма несложный, но от которого глаз с трудом отрываешь — так великолепен колорит, так изящны и легки очертания снегового хребта, за которым еще ясно видны высочайшие вершины и северного хребта, трехглавый Талгар и остроконечный Алматинский пик», — писал Н.А. Северцов. Первый исследователь Тянь-Шаня П.П. Семенов Тян-Шанский в 1856 году описал вид озера, открывшегося с Кунгея, которое сравнил с Женевским.
Восточная оконечность Иссык-Куля подвержена землетрясениям, описаны подземные толчки 1887, 1889, 1911 годов. «Район отличается большой геологической подвижностью. Геолог И.В. Мушкетов писал: «Берега как залива, так и реки Караколки частью сползли к воде, осевши уступами, частью жесовсемпогрузилисьвводу». Вотпочему на востоке озера обнаружены затопленные поселки, катки для молотьбы хлеба, каменные памятники, а в штиль, когда поверхность Иссык-Куля спокойна и вода прозрачна, с лодки близ берегов можно увидеть контуры затопленных городищ», — пишет Мурзаев.
Первые теплоходы были построены из тянь-шаньской ели в Пржевальском затоне в 1926 году. Регулярные рейсы от Рыбачьего на Пржевальск связывали отдаленные районы Северной Киргизии с железной дорогой. «Еще в VII веке один из основных торговых путей из Европы в Китай проходил через Боомское ущелье, озеро Иссык-Куль и дальше в Кашгарию, откуда шла хорошо налаженная почтовая дорога в Пекин».
Велось планомерное изучение ледников, которые играли важную роль в сельском хозяйстве подгорных районов. У подножия ледников сооружались метеоплощадки и гидрологические створы. Для определения скорости движения ледников использовались способы фототеодолитной съемки. «Человек вмешался в преобразование животного мира Тянь-Шаня», — отмечает Мурзаев. В еловые леса были выпущены белка и колонок, завезена енотовидная собака, в Иссык-Куль выпустили ондатру.
Экспедиция вышла к широкой долине Чилика, река течет параллельно хребтам Кунгей и Заилийский Алатау. «Район был охвачен сильным землетрясением 1911 года с эпицентром в верховьях Чонкемина, то есть в непосредственной близости от верховий Чилика. Во многих местностях почва осела и дала огромные трещины», — пишет автор книги.
Сокровища, спрятанные на Крыше мира
Памир, 1951 год. Первым ученым в 1871 году здесь был А.П. Федченко. Он так и не узнал, что таится за Заалайским хребтом. Ученый трагически погиб в Швейцарских Альпах. Русские экспедиции вновь появились в Алайской долине, и в 1877 году исследователь Средней Азии Северцов описал природу этих мест. Одним из научно-исследовательских учреждений на Памире стала биологическая станция в урочище Чечекты, организованная в 1937 году на высоте 3860 метров. Однажды сюда пришли альпинисты. Они тренировались под руководством мастера спорта В.И. Рацека и направлялись к озерам Рангкуль в долине, по одной стороне которой вздыбились отвесные скалы. Там, на недоступной высоте, зияли входы в пещеры. По легенде, с востока на земли киргизов пришло войско, но грянул затяжной буран и гибли животные. Добытые в походах сокровища решили спрятать в одной из пещер Мататаша. Павших животных складывали туша на тушу у скал. По ним тащили вьюки с добром. Но солнце прогрело скалы, и туши отвалились от стены. Альпинисты таджикско-памирской экспедиции ничего не обнаружили в тех пещерах. «Скалолазы Рацека поднялись на вершину Мататаша, обойдя скалы с тыльной стороны, и с верхней бровки на веревках спустились параллельно стене. Однако, кроме слоя помета диких козлов, ничего не видели. Правда, в самые высокие и спрятанные в глубоких нишах пещеры альпинистам пробраться не удалось. Так тайна Мататаша осталась неразгаданной».
Надо отметить, что советские альпинисты принимали активное участие в работе ученых, помогая им в горах. А пещеры позднее обследовали альпинисты под руководством физика, академика Е.И. Тамма, который в 1982 году руководил первой советской гималайской экспедицией на Эверест.