История 1: о том, как соратник Достоевского штурмовал будущую столицу Казахстана
Летом 1853 года отряд Василия Перовского взял крепость Ак-Мечеть. Это была вторая попытка овладеть кокандской твердыней на Сырдарье. Первая, годом ранее, успехом не увенчалась.
Отряд Перовского потерял 10 человек, умерших во время перехода, 27 убитых и смертельно раненых (один офицер), 58 раненых (три офицера), 16 «контуженных и ушибленных» (из них три офицера). В ходе осады и штурма с другой стороны было убито 212 кокандцев (206 мужчин, в основном воинов, четыре женщины и два ребенка), в том числе сам комендант Ак-Мечети Мухаммед-Вали. В плену вместе с 74 мужчинами оказались 136 женщин и детей (17 раненых). Об этом я уже как-то рассказывал. А тут мне хотелось бы остановиться на нескольких любопытных эпизодах.
Во-первых, в штурме Ак-Мечети отличился Алексей Николаевич Плещеев (1825 — 1893) — известный русский писатель, отбывавший в Оренбурге ссылку по делу петрашевцев (подобно Ф.М. Достоевскому, который также, «в солдатах», коротал годы в Семипалатинске). Плещеев по собственной просьбе был переведен в 4-й линейный батальон, отправлявшийся в поход. Сам он так мотивировал свое желание: «Цель похода была благородна — защита утесненных, а ничто так не одушевляет, как благородная цель».
За дело при Ак-Мечети Плещеев был произведен в унтер-офицеры.
Во-вторых, штурм Ак-Мечети, наверное, первый достоверный случай применения морской пехоты в Казахстане. Шестеро бравых морпехов служили на построенном незадолго до того пароходе «Перовский», прикрывавшем поход с Сырдарьи (Аральская флотилия базировалась тогда в Казалинске). Во время штурма они не отсиживались на палубе.
В-третьих, на месте разрушенной кокандской крепости возникла русская, названная в честь победителя форт Перовский. Позже — город Перовск. В 1925 году Перовск стал столицей Казахской АССР и был переименован в Кзыл-Орду.
История 2: о любви Леонида Ильича Брежнева к Алма-Ате
Про возглавлявшего некоторое время Казахскую ССР Леонида Ильича Брежнева наши современные историки стараются не вспоминать. Будто его и не было. Но ведь он был! И был он в то время, когда республика претерпевала одно из самых ярких переформатирований — начиналось освоение целины.
Про Брежнева и Алма-Ату можно сказать отдельно. Брежнев полюбил наш город еще до того, как впервые его увидел. Именно сюда во время войны была эвакуирована его семья, которую приютила казахская семья Байбусыновых.
Прибыв к месту нового назначения, Леонид Ильич отметил, что ему самому «колоритный облик города пришелся по душе». И первым делом отправился на базар — «барометр хозяйственной жизни любой местности, зеркало обычаев, традиций ее населения».
В своей книжице воспоминаний «Целина» Брежнев посвятил Алма-Ате немало теплых строк. А уехав из Казахстана в Москву, он продолжал любить республику и ее столицу и бывал у нас при каждом удобном случае.
«Сегодняшняя Алма-Ата, — писал он в 1978 году, — совсем не похожа на прежнюю. Теперь это огромный, современный, почти с миллионным населением город, красивый и своеобразный. Он строился с размахом по хорошо продуманному плану и, я бы сказал, с любовью. Здесь не увидишь унылых однообразных кварталов, архитектура новостроек оригинальна, ни одно крупное здание не повторяет другое».
Нужно отметить, что к красоте и своеобразию Алма-Аты всесильный советский иерарх приложил руку: именно благодаря его негласному участию наш город в те годы получал то, что только снилось другим союзным столицам. Не случайно, каждый раз прилетая сюда, Брежнев произносил сакраментальную фразу: «Вот, приехал к вам как к близким людям!».
И это не было проявлением дежурной вежливости.
История 3: про женскую байгу, которая прошла в Москве благодаря маршалу Буденному
Как известно, байга, самое любимое конное состязание казахов, несмотря на юный возраст непосредственных участников, всегда считалась мужским занятием. Участие девушек в традиционных конных ристалищах ограничивались, как правило, шуточной скачкой кыз-куу, бывшей не состязанием, а скорее забавой.
Однако в советские времена массового физкультурного движения предпринималась попытка не только узаконить естественное желание степных амазонок показывать свое равенство, но и возвести все на союзный уровень.
Первая «скачка девушек» (кыз-жарыс) прошла в 1958 году на Первом конноспортивном состязании в Москве. Причем инициатором появления нового вида стал главный конник СССР Семен Михайлович Буденный. Участвовали в соревнованиях амазонки из многих республик Советского Союза.
Однако главный приз и большую золотую медаль увезла из Москвы восьмиклассница из Алма-Атинской области Райхан Аблахатова, выступавшая на чистокровной лошади Бирюза. Тогда же в столице состоялась и всесоюзная премьера кыз-куу. Правда, там конкуренток нашим не было (казахстанцы привезли единственную команду), но самой резвой из всех оказалась библиотекарша Жамал Жапсарбаева.
История 4: про встречи с адам-кииком в Джамбульской области
В 1984 году мне доводилось встречать Анатолия Печерского, скромного школьного учителя и неутомимого краеведа из райцентра Мерке. Того самого, который, по его словам, несколько раз самолично сталкивался с настоящим адам-кииком (тюркским собратом йети) в путешествиях по родному краю.
Его первая встреча с адам-кииком произошла в 1972 году в урочище Сандык (это Киргизский Алатау) на высоте 2600 метров, в зоне альпийских лугов. Он совершал турпоход с группой ребятишек 1012 лет. Однажды ночью послышались шаги, и кто-то подошел к палатке и потянул растяжку. Затем в палатку просунулось что-то похожее то ли на лапу, то ли на руку. Ребята спали, а Печерский наблюдал. Затем это что-то исчезло.
На следующий день (за который они прошли некоторое расстояние) визит повторился. С вечера приготовили лапшу с тушенкой. Ночью, когда уже улеглись, послышались чьи-то шаги, направляющиеся к палатке. Затем зазвенела кастрюля и все стихло. Когда выбрались из палатки, никого не было, но и кастрюля была пуста.
Следующий вечер. Ребята уже сидели у костра, а Печерский все возился с палаткой. «Хочу идти к ребятам, находящимся впереди палатки, у костра. Повернулся и вздрогнул от неожиданности. Вблизи, метрах в трех-четырех, кто-то стоит. Выше человеческого роста, с несколько расставленными локтями и опущенной головой. Пастух?
Далеко».
Что еще поразило, так это молчание, с которым смотрел незнакомец. Печерский стал медленно отходить к ребятам. А когда схватил ружье и направил луч фонаря, то никого не увидел.
Вот такая история. В ней множество слабых мест. Мозги детям можно затуманить. Да и никто из них толком ничего не видел. Мозги можно затуманить и себе. Случаев самовнушения множество. Но слишком все просто...
Вторая встреча Печерского с адам-кииком состоялась в 1976 году в Узун-Булаке.
Вместе со школьниками в походе нашли след. Рано утром прогнали стадо, пыль осела, и в ней-то и был обнаружен отпечаток. Длиной сантиметров 30, стопа плоская, видны отпечатки волосков по краям. Шаг в длину при подъеме на бугор составлял один метр. (Значит, был не один след, а цепочка следов?) Фотографировать было рано, решили зарисовать. (Опять это равнодушное отношение — час подождать солнца было некогда?)
Долго не хотел (!) публиковать, но через год по наущению начальника районной милиции отправил письмо в «Ленинскую смену». Приехала комиссия из областного отдела общества охраны природы (под началом Н.Ф. Спириной). Провели перекрестную проверку Печерского и школьников. Признали все правдой. 9 сентября 1977 года в «Л. С.» появилась статья, но не его, а Максима Зверева. В ней материал Печерского был подан как эпизод.
После приехали люди из Дарвиновского музея (некий Макаров). Нашли в Узун-Булаке еще след, но отпечаток был «очень слабый». (А может, его и совсем не было?)
Я тогда так и не понял мотивов этого человека. Всю жизнь он посвятил краеведению Меркенского района. Знал там все досконально. С одной стороны, вроде бы и не было оснований не верить, с другой — а чему верить? Везде он один, с детьми, а не со взрослыми. И почему никто не пытался искать зимой, когда следы не пропадают? Может быть, потому что знали: их ждет разочарование.