История 1: про то, как вершили самосуд в казахском обществе старого времени
Вопрос преступления и наказания лежал в центре внимания человечества с самых ранних этапов нашего существования. Не минул он и казахов. Хотя казни и кары в Степи не казались столь утонченными и изощренными, как у многих соседей (китайцев, к примеру), обойтись без них не могли и тут.
Про казни в степной юриспруденции я как-то рассказывал. Но наказать попавшегося с поличным правонарушителя часто могли и без формального суда и следствия. Хотя, если принять во внимание растяжимость понятий, иногда бывает сложно терминологически отличить казнь от расправы. И тут важно понять: несмотря на то, что в бытность Российской империи смертная казнь перестала являться прерогативой традиционного права, самосуд в среде казахов-кочевников продолжал практиковаться повсеместно. А его методы временами оказывались столь крутыми, что заканчивались летальными последствиями.
Газета «Туркестанские ведомости» за 12 сентября 1912 года в статье «Самосуд у туземцев» приводит следующие данные: «Для преступлений отдельных лиц среди киргиз сохранились средневековые приемы и следствия, и наказания. Не говоря о конокрадах (у киргиза баранта и конокрадство не одно и то же), к которым применяют и допрос с пристрастием (нагайка, а чаще закрутка из веревки на голову), и калечение — вывертывание ног и рук, удары спиной о землю и т.п., средневековые наказания применяются к мелким воришкам и пьяницам. Вора привязывают к столбу на дороге и всякий проходящий, смотря по настроению, бьет его, ругает или даже плюет на преступника».
О подобных случаях пишет и Н.И. Гродеков в своей работе «Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области» (1889): «По словам подполковника Панкратова, во время его службы в Чимкентском уезде был такой случай самосуда: связанного вора положили на горящие угли, на которых он поджаривался до тех пор, пока не перегорели веревки. А.Е. Александров из Казалинского уезда сообщает, что разбойника привязывают арканом к хвосту лошади или верблюда».
Любопытно, что, ознакомившись с традицией народной расправы у казахов, американский посланник Юджин Скайлер (первый американец, посетивший Среднюю Азию) сравнил ее с тем, что бытовало в тогдашней Америке. С судом Линча.
История 2: про то, что делал в Лхасе сын Тауке-хана
В отличие от Пржевальского, Гедина, Козлова и Рериха сын хана Тауке, известный в русских источниках XVII века под именем Солтон, в Лхасу не стремился и, скорее всего, про нее не только не мечтал, но и не слыхал. Но вот ему-то как раз довелось увидеть запретную столицу Тибета и даже познакомиться с живым воплощением божества — далай-ламой. Правда, не по своей воле.
В одной из битв с джунгарами Солтон попал в плен и был отправлен в Лхасу духовному иерарху боголюбивым ойратским властителем Галданом в качестве подарка. В Лхасе тогда номенально главенствовал далай-лама VI (Цаньян Джамцо), прославившийся своей любовью к женщинам, вину и поэзии. Но в те годы, когда туда привезли казахского царевича, перерожденец был совсем еще юным отроком.
Солтон прожил в ламской столице несколько лет. В конце концов по просьбе отца его освободил и возвратил на родину преемник Галдана — Цэван-Рабдан. В качестве знака доброй воли в связи с очередным потеплением отношений между степняками. Не исключено, что его судьбу повторили и другие его соплеменники, отправленные в заоблачную страну в качестве пленников. Но про них мало что известно.
История 3: про агрокультуру, которая не оправдала затраченного труда
В 30-е годы XX века, когда новые агрокультуры азартно вводились во всем Советском Союзе (а в Казахстане — с каким-то особым рвением), именно кендырь, одновременно каучуконос и источник ценных волокон, в наибольшей степени будоражил своими свойствами воображение исследователей, промышленников и политиков.
Вот как определял эти преимущества В.А. Бурыгин в своей работе «Дикорастущие волокнистые растения Узбекистана», выпущенной Узбекским филиалом Академии наук в 1942 году: «Ценность кендыря как текстильного растения объясняется значительным содержанием высококачественного волокна в лубяном слое стебля. Выход волокна от веса сухого стебля в среднем составляет 6,5-8,5 процента и зависит от качества самого стебля... Элементарное волокно кендыря по длине и диаметру близко к хлопковому, но превосходит последнее по крепости. При переработке стеблей выделяется обычно техническое волокно, т.е. пучки склеенных между собой элементарных волокон. При химической обработке технического волокна связь между отдельными волоконцами нарушается, и получается хлопкообразная масса, так называемый котонин. Последний может успешно применяться для пряжи в смеси с хлопком».
Еще в 1930 году при ВСНХ СССР появился трест «Кендырь-РАМИ», преобразованный из всесоюзного «Кендырь-бюро», которое занималось организацией ботанико-агрономических экспедиций, направлявшихся на поиски достойных для интродукции дикоросов и перспективных районов для будущей культивации. Так, в 1929 году экспедиция бюро под началом заместителя председателя А.М. Краснощекова обследовала Илийскую долину. Где к тому времени был уже заложен опытный участок в селе Куликовка, близ Чилика.
В результате исследований юг Казахстана был признан наиболее перспективным для будущих плантаций и должен был в скором времени стать кендырной житницей СССР. Особое внимание исследователей привлекли два региона, где растение произрастало в диком виде — бассейн Сырдарьи (от станции Тюмень-Арык до станции Кармакчи) и долина главной реки Семиречья Или.
Как сообщал справочник «Весь Казакстан» за 1931 год: «По пятилетнему плану на ирригацию кендырных районов в Казакстане и на устройство совхозов вкладываются значительные средства. К концу пятилетки в Казакстане запроектировано довести площать посевов кендыря до 193 тыс. га. Линия развития кендырного хозяйства взята на совхозы».
Вместе с совхозами и плантациями в Казахстане появились и «кендырные заводы» по переработке луба, получению пряжи и производству канатов и тканей.
Однако скоро что-то пошло не так, как намечалось, и кендырная индустрия стала пробуксовывать. Культивирование не давало ожидаемых эффектов. Урожаи недотягивали до планов.
Причина снижения урожайности плантаций оказалось банальной — свободное растение тугайных лесов в культуре капризничало и не желало подчиняться волюнтаристским планам давать урожаи на колхозных полях. Как уже в 1942 году констатировал В.А. Бурыгин: «В годы первой и второй пятилеток кендырю было уделено много внимания, и освоение его культуры производилось в широких масштабах. Проведенные работы показали, что кендырь является растением весьма требовательным к почвенным условиям, влаге, уходу и отнюдь не является тем «неприхотливым растением бросовых земель», каким он считался раньше. Выяснилось также, что высокие и маловетвистые стебли кендыря получаются только в условиях тугаев, где кендырь развивается под тенью деревьев и кустарников. На открытых же лугах, особенно в полевой культуре, кендырь отличается меньшим ростом и сильной ветвистостью. Поэтому выходы луба и волокна у плантационного кендыря оказались ниже, чем у дикорастущего, а переработка стеблей труднее».
История 4: о том, как наша Роза расцвела на европейских экранах
В 1981 году на экраны стран социалистического лагеря вышел фильм-ревю Зденека Подскальского с экзотическим названием «До свидания, Медео!». Успех ленте был запрограммирован участием в ней таких широко известных коллективов, как московский ансамбль «Балет на льду» и пражское «Ледовое ревю», знаменитые чешские комики Иржи Лабус и Олдрих Кайзер, а также звезды эстрады Милан Дробны, Гелена Вондрачкова и Эва Пиларова. Но главным украшением и главной героиней фильма стала Роза Рымбаева (на фото) — самая известная казахстанская исполнительница тех лет за пределами Казахстана. Утверждается, что весь сценарий этой незамысловатой и легкой комедии был заточен авторами именно под Розу.
Фильм снимался совместными усилиями студии «Баррандов» и «Казахфильм». И если чешские киношники в социалистическом кино специализировались на картинах легкого жанра, для наших участие в работе явилось первой пробой сил в музыкальных фильмах-ревю.
Но Казахстан был представлен в фильме не только нашей Розой и нашими необъятными просторами. Кроме нескольких молодых актеров в нем засветились, к примеру, Олжас Сулейменов (как автор песенных текстов) и такие коллективы, как «Молодой балет», «Отрар Сазы», «Гульдер».
Хочется добавить от себя, что таких бесшабашных и добрых фильмов, как в социалистическом кино, в мировом кинематографе больше нигде и никогда не было. И если бы кто-то теперь задумал сделать ремейк «До свидания, Медео!», музыкальной комедии уже не получилось бы.