Петер Ауфшнайтер родился в 1899 году в Китцбюэле (Тироль, Австро-Венгрия) в семье плотника. С детства занимался в лыжной секции. Учась в гимназии, начал ходить в горы. В 1917-м был зачислен в полк императорских тирольских егерей. Позднее учился на философском факультете университета Инсбрука, но перевелся в Высшую техническую школу в Мюнхене и учился на агронома. Вступил в Мюнхенский альпклуб, дружил с Паулем Бауэром — обладателем золотой медали Х летних Олимпийских игр, благодаря чему был назначен одним из лидеров первой немецкой экспедиции на Канченджангу (Гималаи). Ауфшнайтер знал несколько языков. Он стал администратором Немецкого гималайского фонда, организовал три экспедиции на Нанга-Парбат, в том числе спасательную. Отправился в Тибет во главе разведывательной экспедиции, в состав которой вошел и Генрих Харрер.
В 1938 году экспедиция Ауфшнайтера исследовала Диамирский склон Нанга-Парбат, но из-за начавшейся войны вернуться на родину не удалось. Четыре года и восемь месяцев альпинисты провели в лагере для интернированных лиц в Индии. Все это время Ауфшнайтер учил тибетский язык и разрабатывал план побега.
Книга «8 лет в Тибете», или дневники Петера Ауфшнайтера, была собрана и обработана Мартином Брауэном. На русском языке книга вышла в издательстве «Деком» в 2019 году. Британский торговый агент в Тибете Ричард Сакер писал: «Поступила информация, что несколько немцев и австрийцев бежали в Тибет из лагеря в Дехрадуне. Я не очень представлял, что смог бы сделать тут, в районе Кайласа, если бы встретил их. Они наверняка столкнулись с чудовищными трудностями, таким побегом можно лишь восхищаться».
Ауфшнайтер рисовал подробные карты. Беглецы были начеку, так как им грозила высылка в Непал, где их сдали бы индийскому правительству. Тибетцы же принимали беглецов довольно сдержанно. Им разрешили пожить в Традуне, но запретили свободно передвигаться. Время шло, но насчет них не поступало никаких распоряжений. Тогда Петер купил пять овец и постепенно перенес свои вещи за пределы деревни, чтобы бежать, но ночью на овец напали волки. В конце 1944 года глава Традуна сообщил, что беглецам предписано отправиться в Кьиронг.
Шведский путешественник, географ и журналист Свен Гедин писал Ауфшнайтеру: «Странно, что вам разрешили так свободно перемещаться по стране и что власти не заставили вас вернуться той же дорогой, по которой вы пришли. Все путешественники, которые попадали в Тибет ранее, — Пржевальский, Козлов, Бонвало, а также я, были вынуждены либо возвращаться, либо идти долгими обходными путями».
В Кьиронге им предоставили жилье, дрова и провизию. Почти год австрийцы Ауфшнайтер и Харрер жили в раю. Но отношение к ним тибетских чиновников менялось, а с ним менялись и планы беглецов, поэтому они надеялись уйти в Китай. Свен Гедин писал: «Вы пересекли линию моего маршрута, пройденного в 1906-1908 годах, это позволит вам поправить или дополнить сделанные мной карты-схемы. Удивительно, что вы сумели преодолеть все трудности, смешаться с кочевниками-тибетцами и найти с ними общий язык».
Запретный город
Они прибыли в Лхасу в 1946 году, где бросили свои пожитки и уселись на землю. Сквозь толпу протиснулся человек в одеянии госслужащего и с разрешения городских властей поселил путников в своем доме. Эта сцена описана и в книге Генриха Харрера «Семь лет в Тибете». Но вскоре пришло распоряжение покинуть страну, однако европейцы показали себя нужными людьми. Да здравствует образование! Петер создавал два оросительных канала для полива садов. В Лхасе имелась электростанция, производительность которой и предстояло повысить. По поручению правительства австрийцы составили план города. И когда китайцы вторглись в Тибет в 1950 году, в западной прессе писали, что два австрийца отвечают за возведение фортификационных сооружений, а один из них даже командует тибетской армией.
«В декабре 1946 года я был первым европейцем, официально нанятым тибетским правительством. С осени 1948-го нас стало уже четверо. Карту Лхасы, которую я нарисовал зимой 1946 года и которая очень понравилась Далай-ламе, специально для юного короля-бога скопировал Харрер. Его также наняло правительство, он контролирует создание канализации в Лхасе, для которой я делал чертежи. Таким образом, наша жизнь в «запретном городе» привела к переменам для жителей. По субботам я часто отправлялся собирать растения — многие европейские музеи хотели получить в свои коллекции образцы тибетской флоры», — писал Ауфшнайтер.
В ходе земельных работ по созданию канала рабочие находили глиняные черепки, кости, сосуды, деревянные изделия, и Петер собрал коллекцию археологических находок. Из письма Ауфшнайтера мистеру Бакелу: «Живу в деревне в пяти километрах от Лхасы в небольшом доме с садом, где я сам себе хозяин. За домом возвышается гора, и я частенько хожу на вершину, чтобы посмотреть на семитысячники, которые видны отсюда во всех направлениях. Что-то в этих горах особенное, что наполняет меня целиком и не дает развиться тоске по дому, и это чувство сильнее, чем даже желание увидеться с матерью или с друзьями-альпинистами. Хотелось бы позаниматься скалолазанием, но в округе нет скальных стен. И на лыжах не покатаешься, так как снега тут не бывает много».
В Тибете он занимался также сельским хозяйством, строил мосты и первую взлетную полосу. В 1949 году писал Паулю Бауэру: «Ситуация ухудшается, и все идет к тому, что моя судьба вновь повиснет на волоске. Здесь мне нравится жить более чем где-либо. Эта полудикая страна — в самый раз, и ни один из находящихся здесь европейцев не хочет уезжать. Однако все, что говорится в передачах пекинского радио, свидетельствует о грядущем вторжении». Пекин заявлял, что намерен «освободить» тибетцев.
Своей матери Петер писал, что имеет верный кусок хлеба, а правительство обещает выделить ему имение, что он очень хочет жить на своей земле возле Гималаев, но... 4 ноября 1950 года верхом прибыл Харрер и сообщил, что китайцы захватили город Чамдо восточнее Лхасы. Генрих готовился к отъезду. Китайцы пока не продвигались вглубь страны, и Ауфшнайтер решил повременить.
Вскоре около пятисот китайских военных явились в Лхасу. Ауфшнайтеру доставили срочное поручение заняться строительством взлетно-посадочной полосы на равнине Сера возле дамбы Черпаг. Далайламу собирались эвакуировать самолетом, и в Тибете появилась полоса длиной 1600 метров с гравийным покрытием, но самолет так и не прилетел.
По решению Национальной ассамблеи Далай-ламе передали всю полноту власти 17 ноября 1950 года до его совершеннолетия. Радио Лхасы начало вещание в 1948-м. В пять часов пополудни выпуск новостей читали по-тибетски, а потом по-английски. И прозвучало сообщение: «Радио Лхасы передает о восшествии на престол его Святейшества Далай-ламы ХIV, правителя Тибета».
Споры вокруг названия Джомолунгмы
Далай-лама покинул город. Следом тронулся в путь и Ауфшнайтер. Он снова путешествовал по Тибету и оказался в монастыре Дза Ронгпху на высоте 4930 метров. По легенде здесь жил Падмасамбхава. Рядом находилась пещера, где, согласно преданию, он достиг просветления и где в скале можно было увидеть отпечатки ног великого гуру.
В дневниках Ауфшнайтер упоминает о путанице с названием Эвереста. «Расстояние от монастыря до Эвереста — около 25 километров, и отсюда он виден во всей красе». К моменту первой британской экспедиции к Эвересту в 1921 году европейским исследователям стало известно название Чома Лунгма. Когда опубликовали отчет об экспедиции, где фигурировало это название, в споры вступил Свен Гедин. Он доказывал, что это название есть на старой китайской карте, которую перепечатали французы, переведя все топонимы на французский. Два монаха из Кхама провели работу по сбору информации в Тибете. Названия записывались по-тибетски, зачастую со слуха, затем переводились на китайский, а уже потом на французский. Эверест на этой карте называется гора Чоумоу Ланкма.
Британские топографы намеревались обозначить горы Гималаев, максимально используя местные названия. Один из руководителей Великого тригонометрического исследования Сидни Баррард писал, что гора Макалу имела название Чома Лангма (Джомолунгма). Ауфшнайтер пишет, что ввиду удаленности и закрытости самая высокая гора мира долгое время оставалась незамеченной местными жителями и не имела названия. Пик стал известен после попыток британцев взойти на него.
«Путеводитель по монастырю Дза Ронгпху напечатали в 1932 году, на него повлияли британские экспедиции 21-24 годов, но и тогда никто не пытался определить местное название горы. Но в путеводителе есть фраза: «Монастырь является центром паломничества в Лато, а гора Ронгпху знаменита тем, что является самой высокой». Непальцы именовали гору Сагарматха по названию района, в котором она расположена.
В 1931 году лондонская газета опубликовала несколько писем с названием «Странный снежный человек». В основу легли отчеты альпинистов, которые находили странные следы в долинах и на гималайских ледниках. А когда в 1949-м Непал открылся для путешественников-иностранцев, сообщения о существах стали появляться все чаще. Йети считается родственником тянь-шаньского бурого медведя, обитающего и в Тибете. Местные называют его дремо. Он встает на задние лапы, когда обозревает окрестности, его следы похожи на человеческие.
Ауфшнайтер прибыл в приграничный с Непалом район Тибета, написал чиновнику Кайшеру Бахадуру, прося разрешения попасть в Непал. Он писал в дневниках: «Я жил в домах тибетских крестьян и в шатрах кочевников, ел с ними из одной тарелки, спал под одним одеялом, пахал поля, строил дома. Я стал одним из них и день за днем мерил своими шагами бескрайнее Тибетское нагорье. Часто я жил проще и беднее самых бедных тибетцев. Я понимал все их радости и печали, которые европейцу, наверное, покажутся несущественными — большие радости и печали маленького человека...»
Более сорока лет его жизнь была связана с Тибетом, Непалом и Индией. Ауфшнайтера называют «двигателем прогресса» для средневекового Тибета. Он же был свидетелем гибели этого рая. В дневниках путешественник поведал о раскопках в Тибете и о службе на правительство Далай-ламы. Он помогал тибетским беженцам, работал на непальскую и индийскую разведки, совершал нелегальные восхождения в Гималаях. Дневники Петера Ауфшнайтера дополнены воспоминаниями его друзей, письмами и архивными документами.