Улица Наганова
Брестская крепость, изощренная твердыня, окруженная не только каменными стенами, но и многочисленными укреплениями, а также водными рубежами, являлась своеобразным и симптоматичным «окном в Европу». Европу, притаившуюся там, за пограничным Бугом, в кустах и перелесках «той стороны». Это если смотреть из самой крепости.
Ну а взглянув (в вырез прицела или стереотрубу) со стороны Европы, из-за реки, несложно было понять, а поразмыслив серым веществом и принять, то, что возвышавшееся на восточном берегу Тереспольское укрепление защищает не только цитадель Бреста, но и всю протянувшуюся далее (до самого Тихого океана) страну. Победить которую никаких европейских силенок никогда не хватало и сейчас не хватило бы. Но эта банальность, как обычно, и на сей раз ускользнула от новоявленных нашельцев с Запада. За что они в очередной раз и поплатились.
Утром того дня «оттуда» смотрели «сюда» с особо алчным прищуром. И не только немцы, но и многие прочие европейцы, к тому времени послушно, а некоторые даже с заметным удовольствием, вставшие под хищными знаменами Гитлера. Возбужденная очередной возможностью унизить и пограбить евробратия, ожидавшая вожделенного приказа «Фас!», вглядывалась в сонные фортеции Бреста, подрагивая от нетерпения и мандража. Предвкушая барбаросным скопом навалиться и смести все то «недочеловечное», что только посмеет встать на пути очередной «великой армии».
Бессмертное звание первого защитника Отечества носит лейтенант А.Ф. Наганов, командир 1-го взвода полковой школы 333-го стрелкового полка, соединение которого заняло в первые часы войны круговую оборону в казармах у Тереспольских ворот. Казармы эти являли собой сердцевину цитадели Брестской крепости, стоявшей на острове, образованном Западным Бугом и впадавшей в него речушкой с мирным названием Мухавец. Вот из этих-то казарм, уже наполовину руин, и появились неожиданно для врага окровавленные, контуженные, но несломленные защитники уже разрушенной (как считали немцы) твердыни во главе с лейтенантом Нагановым.
Боевая биография Наганова оказалась трагически скоротечной и закончилась там, где началась. Сдаваться и отступать он считал для себя немыслимым. И вовсе не случайно в белорусском городе-герое Бресте память о Наганове увековечена не только в мемориале, но и в улице, носящей имя семипалатинского парня.
Эпиграф Великой Отечественной
Брестская крепость — своеобразный эпиграф во всей героической летописи Великой Отечественной войны. И то, что среди тех ее защитников, кто оказал там врагу неведанное им до того сопротивление, оказалось немало наших земляков — неслучайно.
В момент нападения фашистов в крепости проходило службу около трех тысяч призывников из Казахстана. Часть была призвана в феврале 1940-го (призыв включал тех, кто родился в 1920-1921 году), а часть, уже готовившаяся к демобилизации, состояла из парней 1918-1919 года рождения. Очень многие были призваны из сел Алма-Атинской области (Энбекши-Казакского района), служили и алмаатинцы. Вместе с ними, солдатами-срочниками, тут же проходили службу и многие офицеры-казахстанцы.
Резонно и правильно было бы вспомнить всех поименно. Увы, специфика жанра и владение материалом не предполагают такой возможности. Тому, кто более плотно хочет проникнуться подвигом земляков в первые годы войны, хотел бы посоветовать книжку Николая Шахова «Казахстанцы — защитники Брестской крепости», которая была выпущена в Алма-Ате еще в 1964 году и на которую я во многом опираюсь в данном эссе. Автор в течение многих лет терпеливо собирал все связанное с темой: документы, фотографии, свидетельства.
Главной опорой его успеха в работе над книгой стал личностный фактор. Дело в том, что в те времена, отделенные от героических событий парой десятилетий, удалось не только отыскать живых защитников Бреста, работавших в те поры в Казахстане, часто на совсем негероических должностях, но и побеседовать в их лице с людьми, которые помнили все во всех подробностях.
Из трех тысяч земляков, первыми в стране разбуженных на рассвете 22 июня пулями, бомбами и снарядами, обрушенными на их головы с Запада, к удивлению и радости исследователя, живых обнаружилось гораздо больше, чем предполагалось.
Разные судьбы
В случае героической обороны Брестской крепости, как это часто случается, со временем воспреобладал и распространился стереотип о том, что все защитники пали смертью храбрых в неравном бою с фашистами. Однако на самом деле все было гораздо сложнее.
Внезапный и подлый удар по сонной крепости привел к моментальным и фатальным разрушениям, многочисленным жертвам, утере командного состава и, как следствие, логичной растерянности выживших. Кто-то, как Наганов и его курсанты, да и многие другие, сумел сорганизоваться и дать неожиданный отпор опешившим от такой наглости немцам, олицетворив собой тех самых бессмертных защитников Брестской крепости. Но многие выжившие после артналета и бомбежки — контуженные, раненые, шокированные (вспомним, что контингент состоял в том числе из необстрелянных новобранцев) — попытались поскорее выбраться из пылающей твердыни и рассеяться по лесам. (И тому, у кого повернется язык осудить их за это, я пожелал бы оказаться на их месте.)
Кто-то из выбравшихся сумел пробиться к своим и воевал дальше, кто-то вскоре примкнул к партизанам, кто-то был схвачен врагами и попал в концентрационный лагерь Бяла-Подляска. Так что судьбы защитников Бреста — это великое разнообразие вариантов и версий. Были такие, кто прошел всю войну и встретил победу в Берлине, а встречались и те, кто до конца войны мыкался по фашистским лагерям и выжил лишь благодаря какимто невероятным стечениям обстоятельств.
Герои среди нас
Не для всех, таким образом, Брестская крепость стала братской могилой. Кто-то погиб позже, воюя на фронтах Великой Отечественной войны далеко от Западного Буга, кто-то сгинул в фашистских концлагерях. А иные, преодолев все, вернулись после победы домой.
Среди этих счастливцев оказались и казахстанцы. Хотя далеко не все из тех 3000 наших земляков, разбуженных войной в Бресте тем страшным утром. Вот лишь некоторые.
Саут Ушуров, принявший первый бой под командой лейтенанта Наганова, выбрался из пекла, примкнул к партизанам, был ранен, а после госпиталя вернулся в родной совхоз «Джанашарский» в ЭнбекшиКазакском районе.
Зенитчик Петр Карболин, отошедший из крепости с бойцами 333-го стрелкового полка, воевал до конца войны с «перерывами» на ранения, был награжден орденами и медалями, а после демобилизации работал шофером такси в Алма-Ате.
Младший командир — радист Габбас Жуматов вырвался из Бреста с отходящими частями и закончил войну в Европе, а после возвращения в родной Казахстан, отучившись на истфаке и защитив кандидатскую (а потом и докторскую) диссертацию, работал на историческом факультете КазГУ. Жуматов, проживший почти 100 лет (умер в 2018-м), считался «последним защитником Брестской крепости».
Пулеметчик Нурум Сыдыков после отхода из крепости партизанил в Белоруссии и также дожил до Победы, но в Казахстан не вернулся, связав свою дальнейшую жизнь с Брестом, где, женившись, работал в милиции.
Михаил Димурин служил не в строю, а художником при клубе, однако в первом же бою был тяжело ранен и пленен, после чего до самого конца войны «менял лагеря» (Бяла-Подляска, Нюрнберг, Бухенвальд, Штугофе), а в мае 1945-го чуть не погиб в Гамбурге от огня англичан по транспортам с пленными. Он вернулся в Алма-Ату, где работал врачом.
Рядовой Иван Арыскин, также плененный фашистами, четырежды пытался бежать, а когда ему это все же удалось, примкнул к партизанам отряда «Штурм», после возвращения в родной Балтабай (Алма-Атинская область) работал трактористом в местном табаксовхозе.
Рядовой 198-го Отдельного дивизиона Аульбек Сабырбаев вышел из окружения и воевал под Москвой, Старой Руссой, Смоленском, получил несколько боевых орденов и ранений, после победы вернулся в Талды-Курган, где до пенсии работал в органах милиции.
Муртаза Карслиев в крепости оказался случайно, был командирован из своей части, неделю воевал у Кобринского укрепления, был схвачен, бежал (со второй попытки), примкнул к партизанам, войну закончил на Эльбе, после возвращения в родной КзылГайрат работал продавцом в сельпо.
Старший сержант — артиллерист Урушан Гаджиев в первые часы войны сбил вместе со своим взводом несколько вражеских самолетов, в плен попал уже осенью, под Мозырем, а освобожден из лагеря смерти Швенингем был лишь в мае 1945-го французами. После возвращения жил в поселке Каскеленского опытного хозяйства, где преподавал географию в местной школе.
Сержант-минометчик Владимир Фурсов...
Время слез
С Владимиром Ивановичем Фурсовым мне довелось пообщаться в начале 1990-х. Правда, не как с ветераном-фронтовиком, а как с профессором биофака КазГУ. Честно говоря, обстоятельства той встречи уже затуманились в памяти. Однако хорошо запомнился сам Фурсов — мощный и волевой старик с копной совершенно белых волос. На костылях, без одной ноги. Мы тогда разговаривали о каких-то проблемах то ли генетики (я перед тем прочитал его небольшую книжицу по проблемам экологии), то ли университета. А жаль. Жаль, что не о его трагичной военной судьбе.
К слову, биологией Фурсов начал заниматься раньше — с биофака университета его и призвали на срочную службу вместе с еще несколькими студентами. Бой с фашистами он принял у Северных ворот Кобринского укрепления. А в плен попал выходя из Бреста, когда был тяжело ранен. После этого лагеря смерти освободили его лишь в 45-м.
Пронзительные факты той биографии — умирающего Фурсова спасла белорусская девочка Аня Темчик, дотащившая раненого до своего села, а ампутацию ему проводили пленные военврачи в условиях лагерного барака. Со своей спасительницей Владимир Иванович встретился спустя 20 лет, когда в июне 1961-го в Брест съехались оставшиеся в живых участники обороны.
Тогда же была сделана одна из самых проникновенных антивоенных фотографий — отставивший костыль ветеран приник к крепостным руинам. Горестно оплакивая своих убитых друзей, свою перечеркнутую войной юность, миллионы тех, кто собирался жить обычной мирной жизнью, но не пережил войны. Плачущий ветеран на той фотографии — он, Владимир Иванович Фурсов...