История 1: о том, как, отправившись в Индию, Сюань Цзан оказался на казахстанской территории
Сюань Цзан (в русских источниках встречается в вариантах Сюань-Цзань, Сюань-цзан, Сюаньцзан, Сюаньцзань и пр.) — одна из легенд мировой географии эпохи Средневековья. Чем-то он напоминает другого великого странствователя Марко Поло. Оба двигались по глубинам Азии, хотя и с противоположных сторон. И оба равновелики по своему вкладу в исследование земли и по влиянию на географию. Хотя во всем остальном они абсолютные антиподы.
Марко Поло шел с Запада, руководствовался интересами материальными (был купцом) и оставил после себя достаточно случайные записки («Книга Марко Поло о разнообразии мира, записанная пизанцем Рустикано в 1298 г. от р. Х.»), лишь по стечению обстоятельств надиктованные сокамернику Рустичано Пизанскому в генуэзской тюрьме.
Сюань Цзан отправился в путь с Востока, шел за знаниями (был буддийским монахом), и свой труд «Да Тан си юйцзы» («Записки о Западных странах Великой Тан») написал сам в знаменитом монастыре Хунфу в Чанъане в перерывах между переводами привезенных из Индии сутр.
Марко Поло путешествовал в XIII веке (с 1271 по 1295 год), а Сюань Цзан пятью столетиями ранее — в VII (с 629 по 645 год). И хотя Сюань Цзан прошел свой путь прежде, Марко Поло странствовал дольше и видел больше. Но Марко Поло прошел мимо территории современного Казахстана. А Сюань Цзан побывал-таки у нас!
Хотя «казахстанский участок» маршрута знаменитого китайского монаха-землепроходца составлял лишь незначительный эпизод его долгого странствования в Индию (куда он отправился для поклонения святыням, учебы и приобретения священных буддийских текстов), для нас этот момент, отраженный в его «Записках...», представляет несомненный интерес.
«Казахстанский участок» путешествия Сюань Цзана — наиболее северная составляющая его маршрута. Что вполне объяснимо. Монах стремился в Индию, а самый верный сухопутный путь туда из Поднебесной пролегал в те века в обход высочайших гор Тибета и Гималаев — через современные Узбекистан и Афганистан. И юг Казахстана, где в ту эпоху было относительно спокойно.
Немаловажно, что этим путем за несколько столетий до Сюань Цзана, правда, во встречном направлении, двигалось к Поднебесной вместе с индийскими проповедниками само буддийское учение. Двигалось неспешно, так что за спинами миссионеров оставались многочисленные монастыри (вроде печально-известного Бамиана, огромные статуи Будды в котором уже в наши дни были взорваны талибами). В этих обителях любой пилигрим всегда мог найти себе приют у своих единоверцев. Напомню, что в те доисламские века буддизм в Центральной Азии входил в число наиболее распространенных религиозных течений.
Сюань Цзан по дороге задерживался в монастырях надолго, иногда на месяцы. Медитировал, дискуссировал, проповедовал. А потом шел далее.
Китайский странник прошел северным берегом Иссык-Куля, через Боомское ущелье, по берегу Чу, вдоль северного подножия Киргизского Алатау, через Талас, Испиджаб и направился на юг через Ташкент. По его «Запискам...», правда, сложно определить точный маршрут «казахстанского участка», но некоторые пункты, которые он не минул, вполне конкретны и реальны.
«Прибыл в город Та-ло-се, имеющий 8 или 9 ли в окружности. Купцы разных стран живут и торгуют здесь вперемежку». В другом, более научном переводе: «От Тысячи Родников шел 140-150 ли. Прибыл в город Далосы. Город в окружности 8-9 ли. Здесь вперемежку живут торговцы из разных стран».
«8 или 9 ли», если перевести с китайского на метрический язык, дадут нам городское пространство, заключенное в стенах, длина которых составит четыре-пять километров. А «Та-ло-се» («Далосы») — Тараз, древнейший мегаполис на территории Казахстана.
Средневековый Тараз просуществовал около тысячелетия. А может, и больше. Самые ранние письменные упоминания о нем появляются с VI века. Но археологи считают его возраст гораздо более солидным.
История 2: о том, для чего казахи становились профессиональными рыболовами
В 1905 году — в годы, когда морское рыболовство в восточной части Каспия стало особенно интенсивным, на берегах Мангышлака появилась своеобразная Рыболовная волость, объединявшая рыбаков-индивидуалов Бузачинского побережья, залива Кендерли, островов Долгих, Тюбкараганского залива и т.д.
В лучшие времена в ней числились 722 семьи, проживавших исключительно рыболовством. Казахскими были 584, а 138 туркменскими. В 1915 году в их распоряжении числились 283 собственные лодки, причем девять семей владели уже тремя-четырьмя бударами.
Каждый уважающий себя рыбак мечтал о том времени, когда он разбогатеет и сможет перейти из разряда наемных рабочих в класс стоящих ступенью выше мелких собственников. И станет гордым обладателем собственных лодки и снастей. Среди воротил морского промысла стали появляться и местные имена вроде рыбопромышленника Косбая Косбармакова или рыботорговца Худайбергена Сенбаева.
Кроме приписанных к Рыболовной волости ловом на Мангышлаке занимались и те многочисленные казахи, которые продолжали работать на русских промышленников. Здесь масштабы и обороты были уже иными. Например, известному Лбову принадлежало 90 лодок, четыре тысячи сетей и 1200 белужьих аханов.
Превращение кочевников в рыбарей — ягода того же поля, что и приобщение к земледелию. Переход вынужденный и, как мечтали все принужденные к такому переходу, временный. Рыболовством, как правило, начинали заниматься те, кто в силу обстоятельств больше не мог кочевать со скотом (в связи с его отсутствием). Чаще всего в рыбацкую лодку по-прежнему садились бедняки-джатаки.
Но номад всегда оставался номадом и до конца цепляется за возможность сохранять реноме кочевника. Вырученные от продажи вяленой и соленой рыбы деньги рыбаки-казахи тратили на покупку верблюдов. Или напрямую меняли улов у своих пристрастившихся к рыбе сородичей на овец. Таким образом, редкий казахский рыбак не мечтал вновь стать скотоводом, а у некоторых это даже получалось. Хотя таких было меньшинство.
История 3: про то, как стараниями современных историков в Верном появилось электричество
Когда столица Казахстана перебралась из Кзыл-Орды в Алма-Ату, новый центр республики еще утопал в садах, грязи и полной темноте по ночам. Потому мне всегда забавно видеть в современных изданиях «дореволюционные снимки» нашего города, на которых ясно просматриваются столбы с электрическими проводами.
Между тем это не могло соответствовать действительности. Потому что если столбы и стали появляться, то гораздо позже, когда настала насущная потребность привязать к цивилизации (и центральной власти) новую столицу и появилась идеологическая установка скрестить советскую власть с электрификацией всей страны.
Сохранился доклад СНК РСФСР «О хозяйственном и культурном строительстве Казахстана на 1928/29 год», из которого можно почерпнуть следующие сведения, которые, быть может, заинтересуют современных историков: «В настоящее время Алма-Ата имеет три электростанции общей мощностью 22 лошадиные силы. Энергия электростанций расходуется почти на 100 процентов для кинематографического обслуживания города».
Известно, что все попытки верненских властей электрифицировать город ни к чему и не привели, а первая дизельная электростанция мощностью 510 кВт появилась в Алма-Ате в том же 1928 году.
История 4: о том, что вкладывали в понятие «праздник» наши деды и прадеды
В феврале 1938 года в СССР отмечалась круглая дата — 20-летие создания Красной Армии. Не остался в стороне и Казахстан. Ныне по подобному поводу и в связи с такой датой расставили бы эстрады и юрты по площадям и гуляли бы до салюта, после перетекая с улиц в «заведения», угодливо открытые «до последнего клиента».
Не таким представляли полноценный праздник юноши и девушки в грозно-задорные тридцатые! Вот чем запомнилось торжество в Алма-Ате. День рождения РККА в казахстанской столице решено было отметить «военизированным горнолыжным переходом» по горам Заилийского Алатау.
А это значило, что группа отобранных добровольцев (во главе со знаменитым организатором спорта и альпинистом Виктором Зиминым) прибывала в Медео, где надевала противогазы и двигалась до Горельника. После чего взбиралась на Талгарский перевал, который «занимала» после боя с условным противником. Затем, установив дымовую защиту, праздничная колонна вновь наряжалась в противогазы и двигалась далее — искать «врага», захватившего «лесной кордон».
Праздновали три дня, включая две ночевки на снегу, камнях и льду. Все это время таская на себе и при себе винтовку, два подсумка, патроны, противогаз, «красноармейский ватник и брюки», лыжные ботинки с лыжами, альпинистское снаряжение и «вещевой мешок с выкладкой в 16 килограммов».
Вот как праздновали деды-прадеды. Потому, когда спустя несколько лет многие из них столкнулись не с выдуманным, а с реальным врагом в горах Кавказа и Карпатах, они не сплоховали!